Господин желает тебя

Господин желает тебя

Обычный весенний день, а точнее вечер, не предвещавший никакой беды. Да и что, простите, могло пойти не так? В потемках, накрывавших землю по-весеннему позже привычного, каждую неделю мы приезжали домой. И спать я легла как обычно, в половине первого ночи, когда нерадивая живность соседей уже спит, не мешая своим гоготом обычным людям засыпать.

Но все странности начались, стоило мне закрыть глаза и погрузиться в приятную, долгожданную после долгого учебного дня дрему.

* * *

Мы с мамой сидели в комнате, похожей на мою, но словно и не моей. Все лежало на привычных местах, тот же книжный шкаф, кровать, чуть заплесневевший от сырости письменный стол. Окно. Вот что мешало адекватности происходящего. Оно было вместо двери и выходило на совершенно не свойственную ему сторону – сторону дороги.

Занимались какими-то делами, не помню, какими. Просто сидели на кровати, что-то делали и вели легкий разговор ни о чем. И в этот момент меня потянуло выглянуть наружу, словно какая-то неведомая сила заставила это сделать.

Во всю ширь двухстворчатого окна, в опасной близости от дома расположился оранжевый фургон. Вот так просто оценить масштабы происходящего не представлялось возможным, поэтому я медленно, не чувствуя под собой толком ног, сползла с кровати и осторожно приблизилась к окну. Посмотрела из него. Машина выглядела будто брошенной на произвол судьбы, но специально около нашего дома. Людей рядом не было, был лишь огромный, очень длинный фургон за окном моей комнаты. Но я прекрасно осознавала, это ненормально, транспорт, тем более, таких размеров попросту не может быть брошен. Те, кто его сюда пригнал, чего-то ждали. Выжидали. Но где они прятались?

- Что там происходит? – поинтересовалась мама, даже не поворачиваясь в мою сторону. Совершенно потерянная, я стояла напротив ненормально вытянутой фуры, не в силах выдавить из себя даже звук, не то что произнести какое-то полноценное слово. Только чувствовала, как тревога, чувство опасного и неотвратимого, кутала меня в покрывало, будто заботливая мама заматывала новорожденного ребенка в чистую, пахнущую детским порошком, пеленку.

* * *

Я открыла глаза. Чувство страха, испытанное во сне, никуда не делось, но хотя бы немного притупилось. Сердце, испуганное кошмаром, гулко билось в груди, а здравый смысл шептал на ухо, что это всего лишь сон, ничего более. Нужно ложиться спать.

Время было три часа ночи.

* * *

Я вызвалась проехаться по магазинам вместе с родителями. Дома все равно сидеть надоело, ничего нового не происходило. А так, проветрюсь, воздухом чистым подышу.

И в кои-то веки мы не шарахались по ним по паре часов, как это обычно бывало, а ограничились несколькими магазинами и вернулись домой. Но стоило вылезти из машины, как мама задумчиво начала смотреть в мою сторону.

- Что? - раздражённо спросила я. - Что мы забыли на этот раз? Только из магазина приехали.

- Если хочешь, сходи в "пятерочку" и купи парочку коктейлей. Если нет, значит, и не надо.

Я тихо вздохнула. Идти было недалеко, но поселившееся внутри чувство какой-то безысходной тоски, немного притупившееся после сна с тем проклятым фургоном, вспыхнуло с новой силой, словно вспышка. Нейтральный голос мамы, лишенный хоть каких-то эмоций, неприятно резал слух и усиливал и без того разыгравшуюся панику.

- Но я не взяла с собой из города паспорт, - тихо возразила я, внутренне ожидая, что сейчас родители пойдут навстречу, предложат доехать вместе, и мне не придётся шлепать по чуть подсохшей грязи незнамо, куда. Но мама непреклонно ответила:

- Он тебе и не нужен. Продадут так.

Теперешний вздох стал ещё горше. Я боялась туда идти, но не могла признаться в этом даже самой себе. Да и деваться было некуда. Расслабиться вечером хотелось всем. Поэтому я засунула свои необоснованные страхи куда подальше, взяла банковскую карточку и направилась в сторону ближайшего пятака.

Руки в карманы, в уши - наушники, а ощущение чего-то неотвратимого все равно липкой плёнкой пота расплывалось по коже, колошматило в ужасе внутренности, и никакая мелодия любви, которую обещал автор песни, не могла перекрыть то отчаяние, что заставляло поджилки трястись с незавидной силой.

И когда уже почти половина пути была позади, какое-то движение привлекло моё внимание. Я сняла наушники и убрала их в карман. Дрались двое детей лет четырёх-пяти, обернутые в белоснежные балахоны. Дрались, отчаянно размахивая кулаками, словно от этого зависела вся их жизнь. По-звериному рычали, вызывая по спине табуны лошадиного размера мурашек.

Я настолько засмотрелась на открывшееся наипротивнейшее зрелище, что совершенно не заметила, как встала практически на выезде из гаража, и поняла это только тогда, когда солидного вида джип прошуршал дорогими шинами мимо, нежно касаясь пятки. Я шарахнулась от них и хотела было разразиться гневной тирадой, но от очередной волны страха не смогла вымолвить ни слова. Оставалось смерить негодяя, как мне казалось, суровым взглядом и вернуться к созерцанию драки. Но тут меня снова отвлекли.

Над выездом находился балкон, куда вышел один из людей в светлых одеждах, тут же вперивший в меня скучающий взгляд, но не отрывавший глаз ни на секунду. Мне вмиг стало некомфортно, и я поспешила ретироваться. Драка резко перестала казаться достойной внимания.

Но уйти мне не дали. Несколько человек, одетых в бежевые полотнища, преградили путь, взяв в круг. Лица всех терялись в какой-то пустоте, застилались вмиг навернувшимися слезами, а даже различенные сквозь мокрую пелену образы никак не хотели задерживаться в памяти. Но была среди них одна фигура, внушавшая ещё больший страх, нежели все остальные. Мужчина был непомерно высоким, могучая фигура его обернута чёрным плащом с поднятым воротником.

Я крутилась вокруг оси, скользя невидящим взглядом по противникам, и тут на плечо опустилась тяжёлая рука, несильно его сжала. Прекратила мои бесцельные страдания.