Истинная по наследству

1.1

Слышу топот лошадей и голоса, что доносятся сквозь открытое окно с улицы, и встревоженно поднимаю голову от вышивки.

Должно быть, муж вернулся.

Сердце пропускает удар и пускается вскачь. В горле собирается горький комок.

Отбрасываю нитки и пяльцы в сторону и подбегаю в мгновение к окну в попытке что-нибудь разглядеть.

Но разочарованно выдыхаю — вижу лишь спины всадников.

Но это наверняка муж. Кто же еще?

Верно, он вернулся из военного похода, в котором пробыл больше трех месяцев.

Но почему тогда всадников я насчитала всего пять?

Обычно его свита растягивается на несколько рядов, человек пятьдесят, не меньше.

Дыхание сбивается от волнения, а по телу проходит дрожь, во рту разливается горечь страха.

Надеюсь, я смогу его порадовать. Ведь смогу?

В конце концов, ему же нужен наследник!

Две последние беременности закончились выкидышем. И при одном воспоминании об обстоятельствах, которые этому предшествовали, меня бросает в дрожь.

“Соберись!” — приказываю себе мысленно.

Сейчас все будет по-другому.

Моей беременности почти четыре месяца. И пока мужа не было, ребёнок во мне окреп.

Смыкаю руки на животе, словно стараясь защитить.

Так, как не смогла защитить двух других.

Как я собрала себя — не знаю, по кусочкам. По мелким осколкам, на которые рассыпалась моя душа.

Я собрала себя, но осталась сломанной внутри.

И лишь маленькое чудо, растущее сейчас во мне, дает силы, чтобы жить дальше.

Отгоняю нахлынувшие воспоминания, они мне не помощники.

Пристальным и придирчивым взглядом рассматриваю свое отражение в окне.

Строгое платье цвета марсала застегнуто на все пуговки до самого горла.

Волосы стянуты в пучок.

Беру в руки платок и накрываю голову. Мужу не нравятся мои волосы — рыжие, с золотыми переливами. Такие бывают только у распутниц, так он считает. И я не спорю, чтобы не нервировать его лишний раз.

Лишь потуже затягиваю платок, прячу выбившийся локон.

С волосами мне проще, убрал — их не видно. А вот глаза… Яркие, голубые… Они злят мужа как раз из-за чересчур сильного блеска. Впрочем, мужу во мне не нравится почти ничего.

На лице — ни грамма золотистой пудры или чернил для ресниц.

Все, как он любит.

Точнее, приказывает.

Любит он других — много и часто.

Все его, правителя Срединных земель, фаворитки как на подбор: вызывающие наряды, мерцающая пудра для лица и краска на губах.

Мне нельзя ничего из перечисленного. Также, как и разговаривать с кем-либо, кроме него и моей служанки Ансы.

Я пленница. Затворница в доме мужа.

Смотрю на свои искусанные от нервов губы.

Как бы он ни подумал чего плохого!

Хватаю баночку с пчелиным воском — пожалуй, единственное из моих косметических средств.

Опускаю пальчик в мазь, а затем несколько раз провожу по губам, которые теперь блестят.

И тут же стираю. Блеск — тоже плохо.

И еще один внимательный взгляд на себя.

Боги, в кого я превратилась?

Стала напоминать себе дикого запуганного зверька.

Надоело!

Распрямляю плечи. Я не дам в обиду ни себя, ни малыша.

Я найду способ воздействовать на мужа. Буду бороться. Чего бы мне это ни стоило.

Слышу шаги за дверью. Громкие и уверенные, они раздаются все ближе.

Каждый шаг, словно гвоздь, твердо вбивается в паркет.

Ручка двери дергается, и дверь распахивается, глухо ударяясь о стену.

Я отворачиваюсь, позорно зажмурившись, сжимаюсь, ища в себе остатки самообладаниях.

Открываю глаза, дышу, фокусирую взгляд на малюсеньких пыльных песчинках, что кружат в потоке солнечного луча.

Глубокий вдох и оборачиваюсь.

— Доброго дня, Лив. Если, конечно, он добрый, — слышу в знакомом голосе усмешку.

И это не мой муж.