Маша и Гром

Глава 1. Маша

Прислонившись щекой к прохладному окну, я тряслась в дребезжащем вагоне электрички. Из тамбура доносился запах сигарет: какие-то придурки курили прямо в вагоне, наплевав на запрет. Цыгане сновали туда-сюда, продавали цветастые тряпки, похожие на платья. Где-то отчаянно плакал ребенок. В самом конце вагона парень наигрывал что-то на гитаре. Прислушавшись, я узнала Звезду Цоя. Ох. Две подружки на сиденье напротив меня обсуждали свой «улов» после пятничных танцев.

Стоически подавив зевок, я вздохнула и завела за ухо прядь волос, выбившуюся из растрепанного пучка на затылке. Я вот не была вчера ни на каких танцах, но голова болела так, будто и впрямь гуляла всю ночь. Проклятый недосып и переутомление.

Шел дождь, и капли воды стекали по мутному грязному стеклу. Я поежилась. От станции до закрытого поселка мне идти пешком еще километра полтора, это если срезать через лес по тропинке, которая наверняка уже размокла. А если по прямой, по асфальту – то выйдет час ходьбы, не меньше. Кажется, придется мне заляпать лесной грязью мои единственные осенние ботинки. Я должна быть в доме к трем, и опаздывать нельзя. Хорошо, что униформу и обувь обещали выдать на месте. Не придется думать, что делать с одеждой после прогулки под дождем по густому лесу.

В противоположном конце вагона женщина принялась громко отчитывать непослушного сына, и ее пронзительный, высокий голос раскаленным сверлом забрался мне в правый висок. Я вновь зажмурилась и приказала себе дышать на счет. Только бы не мигрень! Мне нужна эта подработка и нужны деньги, и за меня поручилась мама, в конце концов!

Пожалуй, сейчас я бы с удовольствием прошлась и под дождем, каким бы сильным он ни был. Все лучше, чем слышать дребезжание старых колес, противный голос женщины, и нюхать вонь из тамбура, где запах дешевых сигарет смешался с неповторимым ароматом пригородного поезда, который, возможно, застал еще Сталина. Вся эта какофония жутко раздражала и давила на больную голову.

- Следующая станция – Звенигород!

Я едва не подпрыгнула от радости. Мой путь длиною вечность почти закончен! Чтобы добраться до Звенигорода, я проехала практически из одного конца Москвы до другого, сменив несколько видов транспорта, пока не оказалась в электричке, в которой провела еще час.

Оглушительно проскрежетав напоследок, поезд остановился на станции Звенигород, и я выскочила из вагона вместе с половиной попутчиков. Более прозорливые тут же раскрыли зонтики, прячась от дождя. Менее предусмотрительным, и мне среди них, пришлось довольствоваться капюшонами, сумками, пакетами, платками.

Поежившись и застегнув на куртке молнию аж до подбородка, я заспешила. Я вышла из старого, облезлого здания вокзала и свернула в сторону леса. Из проливного дождь превратился в моросящий, и это хороший знак. Небольшая, но все же удача. Может, не промокну слишком сильно. Не хотелось бы добраться до особняка в закрытом поселке с видом побитой, уличной собаки, выброшенной на улицу нерадивым хозяином в ненастную погоду.

Моя мать работала в особняке уже три года и не жаловалась. Но это не показатель. Едва ли женщина, пережившая смерть мужа в Афгане, перестройку, развал Союза, Октябрьский путч и «черный вторник» могла бы пожаловаться, если бы кто-то косо на нее посмотрел или сказал что-то неприятное. Матерью своей я восхищалась, сколько себя помнила. До развала Союза мама работала в школе учительницей математики у старших классов, а теперь вот работает в доме бывшего бандита. По крайней мере, так про него говорили, в чем я сильно сомневалась. Бывших бандитов не бывает.

В лесу пахло свежестью и мокрой осенней листвой, и я с наслаждением прикрыла глаза, втягивая чистый, прохладный воздух. В Москве такого не было даже в огромных парках! Под ногами шуршали разноцветные листья: клен уже опал, а вот остальные не торопились, и их все еще пушистые макушки надежно укрывали меня от дождя. Посмотрев на часы, я прибавила шаг. Кажется, слишком замечталась и совсем забыла о времени!

В доме бывшего бандита, в котором и работала моя мать, устраивали какой-то торжественный ужин, ох уж эти пафосные замашки нуворишей! Нужен был дополнительный персонал на выходные: накрывать столы, разносить блюда, убрать все после. Нанимали молодых красивых девчонок, чтобы дорогим гостям было приятно смотреть. Мама за меня похлопотала, и я согласилась, скрепя сердце. Я и сейчас кривилась в презрительной усмешке, когда думала обо всем этом. Вчерашний бандит устраивает прием, словно он королева Елизавета Вторая, просто уму непостижимо! Когда, когда это стало нормой, когда наша жизнь превратилась в этот цирк...

Была и еще одна причина, по которой я очень не хотела соглашаться на эту подработку. Но о ней я запретила себе думать и вспоминать.

Впрочем, что удивительно, мама о своем так называемом хозяине – я вновь скривилась – плохо не отзывалась. И даже малинового пиджака с борсеткой у него, кажется не было. Но в моих глазах это ничего не меняло. Всем известно, как и на чьих костях разбогатели сегодняшние владельцы частных загородных домов в элитных закрытых поселках. Все это построено на крови и грязи, и, если бы ни нищета, в которой я жила, ноги бы моей в таком доме не было.

Тем более что однажды я уже обожглась, и последствия останутся со мной на всю жизнь.

За два дня обещали заплатить столько, сколько я получала за два месяца в своем НИИ при университете, потому я и согласилась. Я, может, и строила из себя принципиальную, но кто не строил-то в двадцать пять лет? Но уж дурой я никогда не была и деньги считать умела. Впрочем, считать не сложно, когда считать и нечего.