Проклятие Эгиды

Глава 1

- Вы издеваетесь?! – Неделя бессонных ночей и так изрядно вымотала меня, а промозглый ветер вкупе с резко отключенным отоплением стали просто последней каплей в чаше моего некогда ангельского терпения, - я подала заявление о пропаже еще неделю назад, и спустя столько дней вы говорите лишь то, что моя сестра могла сбежать? И это все?!

- Молодые девушки постоянно сбегают, - развел руками капитан полиции, - и я проверял социальные сети госпожи Култаевой, она – дамочка ветреная. Только за прошлый год сколько ваша сестра сменила адресов? А мужчин?

- Да вы хоть представляете, какую жалобу я на вас напишу? - Шипела сидящему лентяю, - и сотрите это ваше снисходительное выражение с лица. Если бы на этот раз исчезновение моей сестры выглядело обычным, я бы не летела три тысячи километров, бросив работу, сюда. И уж точно не стала бы отвлекать вас от такого важного пасьянса на этой отрыжке прошлого века, что вы называете компьютером. Завтра я еще раз зайду, и упаси вас Господь повторить все то, что вы мне сейчас несли. Моя сестра исчезла, примите это, найдите ее и верните домой.

Выйдя на улицу из прокуренного насквозь помещения, я зябко поежилась. Просто отлично, ветер сменился косым дождем.

Должна признаться, когда позвонила моя мать в истерике, заявив, что «Зариночка» пропала, я почти слово в слово повторила ей речь капитана о ветреной натуре моей сестры. Зарина могла окунуться в омут новой любви, забыв обо всех родных. Или найти новое хобби, в котором она гений, так уже было с мыловарением. А до этого она увлеклась керамикой. Зарина тогда продала мой телевизор с игровой приставкой, чтобы оплатить гончарный станок. Еще было шитье, в то время она тоже с мамой не говорила неделями, уж слишком увлечена была.

И каждый раз мир мамы разрушался, а младшая сестра должна была искать старшую. «Полина, ты же знаешь, Зариночка у нас творческая». «Полиночка, я откладывала на твою учебу за этот семестр, но ты же знаешь депрессию Зариночки, ей на море срочно нужно».

Самым большим событием в моей жизни стал переезд в другой город, за три тысячи километров от мамы и старшей сестры. Я их любила всем сердцем, правда, но задолбалась с детства быть самой взрослой среди них. Да, смерть отца ударила по ним, особенно то, как именно он погиб. Точнее, его убили на глазах у маленькой Зарины. Я вообще была крохой, так что в моем сердце тот человек, по которому все горевали, следа не оставил.

Тогда подкосило вначале маму, которая замкнулась очень глубоко в себе. Хорошо, что была жива бабушка. Без ее поддержки я бы, наверное, не выжила. Меня попросту было некому кормить.

Моменты, когда у мамы было хорошее настроение, стали самыми яркими и счастливыми в моей жизни: мы со смехом танцевали по вечерам, а иногда смотрели фильмы до утра, объедаясь всякой гадостью. У нас порой не было продуктов, но зато в детском садике и в школе мы были самыми красивыми. На наряды мама всегда находила денег.

И с Зариной мы были лучшими подружками, хоть она и старше меня на пять лет. Красивая, общительная, яркая – она всегда была звездой везде, где появлялась. Быть такой же сестра учила и меня. И если кто посмеет обидеть ее младшую сестренку, та, не задумываясь о маникюре, сворачивала в бараний рог обидчика.

Но после выпуска из школы она изменилась. Близкими мы были по-прежнему, но на этот раз поменялись местами. Зарина, которой нужен поводырь в прямом смысле слова, и я – работающая на рынке у бабушкиной подруги с двенадцати лет. Должны же были, наконец, дома появиться продукты.

Я не знала своего погибшего отца, как и обстоятельств его смерти, убийцу так и не нашли, но подозревала, что характером я пошла в него. А Зарина – в слегка инфантильную мать.

Ух, как же я злилась на мать, когда она мне позвонила. Странность в исчезновении Зарины на этот раз заключалась в том, куда она отправилась, а именно в мой студенческий город. Здесь не было яркой ночной жизни и дорогих бутиков, деньги на которые я регулярно отправляла ей. Только старый институт, который я закончила несколько лет назад. Как только Зарина вылетела в эту Богом забытую дыру, мать должна была мне сказать сразу же. Но нет ведь! Еще и неделю ждала, пока ее старшая дочь соизволит с ней связаться.

А сейчас что делать? Что-то слабо верится, будто весь полицейский отдел сию же минуту рванет искать мою сестру. Они неделю пропинали то, что в высшем обществе не принято называть вслух, и вряд ли возьмутся за поиски пропавшей вообще.

Город, как и прежде, был пустым. Я вообще удивлялась, как мой институт еще не закрыли. Даже студентов моего выпуска можно было на пальцах пересчитать. А древние языки вообще не особо популярны. Переводчики современных получают за свой труд гораздо больше, чем мы.

Зато здесь была самая большая библиотека. Некоторые манускрипты на мертвых языках хранились в оригинале. На них не то что дышать лишний раз не рекомендовалось, но даже рассматривать лучше было под определенным углом и не сильно раскрывая глаза. Архивариус свято верила, что свет может как-то отразиться и испортить древнейшие тексты.

А преподаватели наши – отдельная песня. Некоторые из них были настолько старыми, что их в аудиторию могли привозить на каталках. А к некоторым мы ходили домой или в больницу. Ну а что делать? Учиться-то хотелось.

Пусть после моего переезда в Москву сестра и мать еще долго злились на меня, впрочем, как и я на них за долгие годы безответственности, но я их искренне любила. И сейчас по-настоящему волновалась за сестру.