Во свете трёх лун

Восход мертвой луны

Интерлюдия

Ряды посвящённых заполнили подвал под громадой цитадели Ниспосланных. По центру жертвенного круга стояли четверо до-дцо: члены культа проходящие ритуал Возвышения — Приносящие Дар. Меж каменных стен эхом разносились проклятия, мольбы и всхлипывания; духоту подземелья пропитывал запах крови.

— Привязанность, это порок, — монотонно произнес Очищающий глядя с высоты пьедестала на до-дцо. Очищающий протянул мужчине изогнутый клинок и перевёл взгляд на девушку простиравшую руки к до-дцо, — Ты уже поддался пагубному влиянию чувств. Так докажи, что достоин возвышения.

Очищающий не обращал внимания ни на что — его взгляд был прикован к девушке, стоявшей на коленях перед до-дцо.

— Отец, очнись, это же я, — в её голосе больше не слышалось ни мольбы, ни отчаяния. Лишь тихая просьба. Худые плечи были опущены, руки цеплялись за белый балахон до-дцо, по щекам текли слёзы.

«Слёзы… Хорошо, что его вид навсегда излечил себя от этой слабости, — подумал Очищающий, — как и от других пороков, кои аборигены именовали чувствами»

Девушка, за которой он наблюдал, поднялась с колен цепляясь за руки до-дцо.

— Отец! — повторила она, глядя в глаза мужчины.

— Дочь, — отозвался он, удивленно оглянувшись по сторонам.

— Что же ты с нами сделал… — она обняла отца, и порывисто всхлипнула, оглядываясь через плечо в сторону жертвенного колодца.

Пролог

Ночь нынче выдалась тёмная. По небу плыли грузные кучевые облака, и древний храм, что стоял на вершине горы, скрывало сизое марево. Луны изредка проглядывали между туч и бросали серебристый свет на идол Бога-Творца. В тот краткий миг казалось, что Первобог плывёт над миром, взирая строго на каменные ступени, ведущие к его алтарю, на старый город у подножья, на раскинувшуюся внизу долину.

Город, что именовался Чёштынь, петлёй огибала река. По её полноводным берегам, меж лесистых холмов, затерялись деревеньки, поля да пастбища. Вдоль реки шёл тракт. Чуть рассветёт, и потянутся по нему обозы с торговцами, спешащими в Чёштынь-град на праздничную осеннюю ярмарку. Достанут трактирщики из закромов лучшую снедь и вина, чтобы каждый мог выпить чарку за великое Схождение. Пойдут вереницы паломников в вышний храм в надежде, что услышит их прославления Первобог, стоящий над всеми богами, людьми, зверями, духами и мирами.

Глава 1

Ярина стояла на высоком холме. Теребя узловатыми пальцами серебряный оберег, старуха-ведунья напевным шепотом восславляла свою богиню.

— Славься, Астара, берегиня, всея лесов и полей матушка. Дыхание твоё — жизни суть. Славься плодоносящая и всеобъемлющая, путями истинными направляющая. Встань на защиту людскую, светом своим укрой ото зла, — слова ведуньи, растворяясь в сумраке, вплетались в ткань мироздания тонкими нитями.

Прохлада и сырость после дождливой ночи заставили Ярину зябко ёжиться. Плотнее укутавшись в серый суконный плащ, она потёрла руку об руку и подула на замёрзшие пальцы, согревая их дыханием. Ярина скинула капюшон открывая белоснежные волосы Свету Ночи и подняла взор на небо. Два ночных светила уже заняли свое место меж звёздами.

На горизонте, окрашивая мир зеленоватым свечением, всходила Антурия — Луна Мёртвых: чёрный диск неотвратимо наползал на небосвод, словно желая поглотить его. Мертвенный свет Антурии истончал грани меж мирами. Впускал в явь то, что жило за изнанкой. Самую силу светило духов набирало перед рассветом. В этот час даже самые смелые мужи чуяли липкий страх. Он пробегал мелкой дрожью по спине, заставляя прислушиваться к тишине, вглядываться в тени, да покрепче сжимать в руках оружие. Ну или молиться, коли не было иной защиты.

Голос ведуньи затихал, но заклятье её набирало мощь. Колыхались на ветру длинные пряди. Мерцали в свете лун серебряные обереги. Воздух вибрировал от силы. Ведунья взяла посох в обе руки и воздела к небу, приветствуя великое Схождение — ночь Трёхлуния. Свет ночи окутал посох и руки ведуньи, заструился искрами в распущенных седых волосах. Магия мира впитывалась в Ярину, словно вода в рассохшуюся почву. Слова силы, что звучали в ночи, достигали миров скрытых от глаз смертных.

Тотчас грани мироздания сдвинулись, явив видение прошлого. Ярина увидела себя юную. В обители, где когда-то постигала мастерство. В ученическую вошла наставница. Глаза женщины отразили огонь лучины, тускло освещавший комнату. Ярина улыбнулась наставнице и протянула руки для объятий. Вдруг в углу зашевелилась тень. Ярина хотела предупредить, но её сковал паралич: сводящая скулы улыбка застыла на лице. Вязкая чернота потянулась к наставнице, обвила щиколотку и запульсировала. Рот женщины раскрылся в беззвучном крике. Она задёргалась и стала усыхать, превращаясь в обтянутый кожей скелет. Серое лицо посмотрело на Яру пустыми глазницами.

— Сгори, но не дай угаснуть свету, — произнесла наставница скрипучим голосом и рассыпалась прахом. В тот же миг Ярину поглотило пламя.

Ярина лежала у подножья холма. Сверху на неё мчалась чёрная лошадь. Ярина слыша её злобный хрип, дергалась, хотела встать, но не могла. Тело её пустило корни, вросло в землю. Животное приблизилось, занесло копыта над лицом ведуньи и, в тот миг видение растаяло.

На востоке, рассекая едва заметной полосой хризолитовое мерцание Антурии, занималась заря. Луна мертвых неохотно, но отдавала власть над миром. Ярина осенила себя посохом, отогнала насланный кошмар. Чего только на мёртвую луну не привидится, подумалось ведунье. Слава богам, её наставница дожила до глубоких седин.

Ярина вздохнула и двинулась в путь, она спускалась с холма осторожно: тропинка была скользкой после дождливой ночи. Ведунья крепко сжимала в руках гладкий ясеневый посох, опираясь на него при каждом шаге. От привязанных к его навершию оберегов раздавался мелодичный перезвон. Знающим людям этот посох многое мог поведать о его хозяйке.