Выбор пути

Выбор пути

 Ког­да Ме­гуми от­кры­ла гла­за и про­тёр­ла их ма­лень­ки­ми ку­лач­ка­ми, хо­лод­ное зим­нее сол­нце под­све­чива­ло про­мас­ленную бу­магу зак­ры­того ок­на её ком­на­ты. Ме­гуми по­пыта­лась усесть­ся на сво­ём мяг­ком фу­тоне, но ка­зав­ша­яся тя­жёлой го­лова зак­ру­жилась, всё поп­лы­ло пе­ред гла­зами и по все­му ху­дому те­лу де­воч­ки раз­ли­лась сла­бость. Она при­лег­ла об­ратно и ощу­пала свой лоб то­нень­кой ла­дош­кой — дер­жавший­ся всю не­делю жар спал, сде­лан­ные от­цом ле­карс­тва прек­расно по­мог­ли.

Всю не­делю, что пя­тилет­ний ре­бёнок ме­тал­ся в бре­ду, ро­дите­ли, На­око и Рю­сэй, со стар­ши­ми брать­ями Ме­гуми — Ха­яо и Рю­нос­кэ, по оче­реди сме­няли друг дру­га у пос­те­ли за­болев­шей ма­лыш­ки. С мла­ден­чес­тва Ме­гуми рос­ла сла­бой и бо­лез­ненной. Съ­ела или вы­пила что-то очень хо­лод­ное, лю­бой сквоз­няк или про­мок­шие но­ги в дож­дли­вые дни, и здравс­твуй­те, ку­чи ле­карств с прос­ту­дой и пос­тель­ный ре­жим.
Ха­яо и Рю­нос­кэ да­же ода­рили млад­шую сес­трён­ку проз­ви­щем «Я-в семье-дох­ля­тина». Ра­зуме­ет­ся, Ме­гуми в вос­торге от та­кой клич­ки не пре­быва­ла. Всег­да ки­далась ко­лотить стар­ших брать­ев ма­лень­ки­ми ку­лач­ка­ми, сто­ило ей ус­лы­шать это из их уст. Маль­чиш­ки сме­ялись так, что аж жи­воты бо­лели, из­ви­нялись пе­ред сес­трой и умо­ляли о ми­ре, лас­ко­во треп­ля де­воч­ку по ху­день­ким щёч­кам и по гус­тым чёр­ным во­лосам. Гнев Ме­гуми схо­дил на нет. Ма­лыш­ка очень лег­ко оби­жалась — вспыль­чи­вая, но от­ходчи­вая.
Хоть и сер­ди­лась Ме­гуми на стар­ших брать­ев за это проз­ви­ще, но ни­ког­да не жа­лова­лась на них ро­дите­лям, ни­ког­да не ябед­ни­чала.

Не мог­ла Ме­гуми пох­вастать и силь­ны­ми лёг­ки­ми — в че­тыре го­да умуд­ри­лась пе­ребо­леть брон­хи­том, пе­реку­пав­шись в на­чале ле­та со стар­ши­ми брать­ями в ре­ке. Прав­да, она сна­чала силь­но прос­ты­ла. Брон­хит пой­ма­ла уже от со­сед­ско­го сы­на, ед­ва оп­ра­вив­шись от прос­ту­ды. Близ­не­цы Ха­яо и Рю­нос­кэ ей стро­го-нас­тро­го зап­ре­тили лезть в во­ду, но их сес­трён­ка пос­ту­пила им на­пере­кор. Да к то­му же, по­ка трое де­тей — двое де­вяти лет и од­на че­тырёх, — к ве­черу доб­ре­ли до до­ма, ус­пе­ло по­холо­дать.
Обыч­но Ме­гуми всег­да слу­шала стар­ших — будь то ро­дите­ли и да­же братья, но в этот раз ей ста­ло за­вид­но при ви­де ве­село плес­ка­ющих­ся в ре­ке Ха­яо и Рю­нос­кэ. Лё­жа с брон­хи­том в пос­те­ли, де­воч­ка вдо­воль на­елась сен­тенци­ями брать­ев, прис­матри­ва­ющих за ней, что­бы отец с ма­терью пос­па­ли хоть нем­но­го.

Каж­дый раз, ког­да Ха­яо и Рю­нос­кэ бра­ли с со­бой ры­бачить сес­трён­ку, На­око на­путс­тво­вала сы­новей:
— Толь­ко не раз­ре­шай­те Ме­гуми дол­го в во­де плес­кать­ся!
— Са­ми зна­ете, ей за­болеть — раз плю­нуть! — кри­чал вдо­гон­ку Рю­сэй ра­дос­тно сме­ющим­ся и улы­ба­ющим­ся де­тям.

В этот раз, вы­дав­шей­ся осо­бен­но снеж­ной и хо­лод­ной зи­мой — ког­да ре­бят­ня с хо­хотом об­ки­дыва­ет друг друж­ку снеж­ка­ми, ле­пит сне­гови­ков и стро­ит кре­пос­ти, ког­да са­ми бо­ги ве­лели пре­давать­ся ве­селью, у Ме­гуми сно­ва дос­та­ло та­лан­та под­хва­тить тя­жёлую прос­ту­ду. Мать, отец и братья всех свя­тых бла­года­рили, что не вос­па­ление лёг­ких.

      Не­делю на­зад Ме­гуми сре­ди но­чи прос­коль­зну­ла из до­ма на ули­цу, в од­ной лё­гонь­кой юка­те и на­детых на но­ги та­би с дзо­ри — всё су­щес­тво ма­лыш­ки рва­лось на по­мощь се­рому ко­тён­ку, зас­тряв­ше­му на сли­вовом де­реве во дво­ре до­ма. Ни ро­дите­лей, ни брать­ев тре­вожить не хо­тела, ведь они так креп­ко спа­ли…
На­кинуть на пле­чи хо­тя бы шер­стя­ную шаль, не го­воря уже о ха­ори, лю­бящая жи­вот­ных де­воч­ка не до­гада­лась, да и не тра­тила осо­бо вре­мя на раз­думья, не до это­го ей бы­ло.
На тот мо­мент, ког­да ма­лень­кая Та­кани как раз спа­сала чет­ве­роно­гого ко­шачь­его ма­лыша, по­пав­ше­го в та­кую ло­вуш­ку по собс­твен­ной не­ос­мотри­тель­нос­ти, бед­ный ко­тёнок сор­вал го­лос — уж очень дол­го и жа­лоб­но мя­укал во всю си­лу сво­их свя­зок. По­чувс­тво­вав сво­им ма­лень­ким тель­цем ткань юка­ты и теп­ло дет­ских ру­чек, ко­тёнок вце­пил­ся на­мер­тво сво­ими ко­гот­ка­ми в одеж­ду ре­бён­ка, при­шед­ше­го ему на вы­руч­ку.
Ко­тён­ка-то Ме­гуми с де­рева сня­ла, при­нес­ла до­мой, на­по­ила мо­локом и раз­мель­чи­ла для но­вого жиль­ца ва­рёное мя­со, вы­лов­ленное ею из су­па. На сле­ду­ющий день де­воч­ку сва­лила с ног на фу­тон вы­сокая тем­пе­рату­ра. Ли­цо и всё те­ло пы­лало жа­ром, силь­но бил оз­ноб и сле­зились гла­за, при­вяза­лись нас­морк и жут­кий ка­шель, и от это­го каш­ля лёг­кие раз­ди­рала боль. Жи­вот бо­лел то­же.

Ста­рал­ся сов­ла­дать со сво­ими стра­хами отец, вли­ва­ющий в рот до­чери нас­той­ки, зас­тавляя де­воч­ку за­пивать во­дой горь­кие по­рош­ки. Ме­гуми каш­ля­ла, от­плё­выва­лась, но по­кор­но при­нима­ла все ле­карс­тва. Без­звуч­но пла­кала мать, гло­тая слё­зы, как и муж — они боль­ше все­го на све­те стра­шились то­го, что бо­лезнь уне­сёт жизнь их до­чери. На­око по­мога­ла Ме­гуми вы­пить мо­локо с мё­дом — да­бы это пе­реби­ло от­врат­ный вкус ле­карств.
— Ма­моч­ка, па­пуль, бра­тиш­ки, — шеп­та­ла го­рячо де­воч­ка, ко­торую би­ла дрожь, — я прав­да ни за что не ум­ру! Ни­ког­да! Обе­щаю!
И эти прос­тые в сво­ей ис­крен­ности сло­ва на клоч­ки рва­ли сер­дца ро­дите­лей и брать­ев. Ха­яо и Рю­нос­кэ то­же но­чева­ли воз­ле боль­ной млад­шей сес­тры.

Ме­гуми бы­ла поз­дним ре­бён­ком, не от­ли­чалась креп­ким здо­ровь­ем, хоть рож­де­на в семье по­томс­твен­ных и та­лан­тли­вых вра­чей. Лю­бими­ца ро­дите­лей и брать­ев, даль­ней род­ни, со­седей, да во­об­ще по­лови­ны го­род­ка.
Мно­гие в Ай­зу лю­били Ме­гуми за её свет­лую улыб­ку и щед­рую на­туру — ма­лыш­ка бы­ла сов­сем не жад­ной, всег­да по­делит­ся пос­ледней ле­пёш­кой с кем-то. Чис­та ду­шой, мыс­ля­ми и сер­дцем, вся пол­на на­ив­ности и неж­ности. В ма­лень­ком и хруп­ком те­ле ре­бён­ка на­шёл прис­та­нище бла­город­ный дух. Тём­но-си­ние гла­за из­лу­ча­ют доб­ро­ту и теп­ло. Лю­били Ме­гуми за ми­ролю­бивый нрав и неж­но-утон­чённую кра­соту фар­фо­ровой ку­кол­ки, за чут­кость и от­зывчи­вость.
Лю­ди Ме­гуми ок­ру­жали доб­рые, в сво­ём мир­ке де­воч­ка бы­ла очень счас­тли­ва. Зло бы ей ник­то и ни­ког­да не при­чинил. Ни за что. Да­же ес­ли бы кто и ре­шил­ся на эту мер­зость, наш­лись бы зас­тупни­ки — из­ба­вив­шие бы обид­чи­ка от не­об­хо­димос­ти хо­дить по брен­ной зем­ле. Чаш­ку ри­са на зав­трак это­му ги­поте­тичес­ки-абс­трак­тно­му мер­завцу по ут­рам мож­но уже не да­вать. От жиз­ни и лю­дей де­воч­ка ви­дела толь­ко хо­рошее.
Мно­гие ро­дите­ли ста­вили сво­им сор­ванцам и отор­вам в при­мер ти­хую и пок­ла­дис­тую Ме­гуми, ни­ког­да не пе­реча­щую от­цу и ма­тери.

      В во­сем­надцать лет На­око бы­ла по­мол­вле­на с Рю­сэ­ем. В де­вят­надцать уже но­сила его фа­милию, став за­кон­ной же­ной. В ос­но­ве её от­но­шений с му­жем ле­жали вза­им­ные вер­ность и ува­жение, под­дер­жка, неж­ная за­бота и лю­бовь, хо­тя брак — до­говор меж­ду семь­ями Рю­сэя и На­око.
Од­но нес­ка­зан­но ом­ра­чало ра­дость суп­ру­гов Та­кани — спус­тя два го­да бра­ка у них не по­луча­лось за­чать ре­бён­ка, и это при том, что На­око охот­но от­кли­калась на пыл сво­его му­жа и да­же са­ма про­яв­ля­ла ини­ци­ати­ву в суп­ру­жес­кой спаль­не.
Пе­реп­ро­бова­ли все на­род­ные средс­тва, ез­ди­ли ле­чить­ся на ку­рор­ты. Один друг детс­тва Рю­сэя нас­той­чи­во со­вето­вал док­то­ру раз­вестись с бес­плод­ной На­око и же­нить­ся на мо­лодень­кой де­вуш­ке, ко­торая бы уж точ­но на­рожа­ла ему це­лую ва­тагу шум­ных ре­бяти­шек. С это­го дня этот че­ловек пе­рес­тал быть для док­то­ра дру­гом.
Лишь на три­над­ца­тый год бра­ка На­око смог­ла за­бере­менеть и че­рез де­вять ме­сяцев, спус­тя де­сять с по­лови­ной ча­сов му­чений, ро­дила на свет дво­их сы­новей — Ха­яо и Рю­нос­кэ. Все эти де­сять с лиш­ним ча­сов Рю­сэй дер­жал свою же­ну за ру­ку, ути­рал плат­ком ис­па­рину с её лба и все­лял в неё уве­рен­ность, что всё бу­дет хо­рошо. От­да­вал твёр­до рас­по­ряже­ния аку­шер­ке и по­виваль­ной баб­ке. Ме­гуми ро­дилась уже тог­да, ког­да близ­не­цам ис­полни­лось пять лет, а На­око трид­цать семь. Как и при рож­де­нии сы­новей, Рю­сэй не­от­лучно на­ходил­ся с же­ной и вся­чес­ки под­бадри­вал её. Как умел.

Ха­яо и Рю­нос­кэ рос­ли очень креп­ки­ми и здо­ровы­ми озор­ни­ками-маль­чиш­ка­ми, очень шум­ны­ми и не­усид­чи­выми. Про та­ких го­ворят, ши­ло в од­ном мес­те. Ме­гуми же, в от­ли­чии от брать­ев, рос­ла ти­хим и роб­ким ре­бён­ком, очень бо­лез­ненно ре­аги­рова­ла на шут­ки шус­трых маль­чи­шек. Нап­ри­мер, на под­ме­шан­ную в крем для рук си­нюю крас­ку. Ви­дя, нас­коль­ко обид­чи­ва их сес­тра, Ха­яо и Рю­нос­кэ сра­зу прек­ра­тили свои ро­зыг­ры­ши. Боль­ших скоп­ле­ний лю­дей и уж очень гром­ко­го шу­ма де­воч­ка нем­но­го по­ба­ива­лась. Не лю­била су­ету и тол­котню вок­руг.
Час­тень­ко си­дела в угол­ке и за­нима­лась сво­ими кук­ла­ми, иг­ра­ла в «доч­ки-ма­тери», ни­кому не ме­шая и не прив­ле­кая к се­бе вни­мания. Иг­ра­ла с до­маш­ни­ми пи­том­ца­ми и за­боти­лась о них. Не­малых тру­дов брать­ям или со­сед­ским де­тям сто­ило вов­лечь ма­лыш­ку Та­кани в иг­ру. Труд­ное де­ло — раз­го­ворить Ме­гуми, а уж тем бо­лее уго­ворить при­со­еди­нить­ся к шум­ным и под­вижным дет­ским иг­рам. Но уж ес­ли ко­му уда­валось за­во­евать её до­верие, то она са­ма тя­нулась к это­му че­лове­ку, буд­то мо­лодой зе­лёный по­бег — к сол­нечно­му теп­лу и све­ту.

При­рода на­дели­ла Ме­гуми очень хруп­ким здо­ровь­ем, ро­дите­ли бук­валь­но тряс­лись над ней, лиш­ний раз бо­ялись дых­нуть в её сто­рону.
Ха­яо и Рю­нос­кэ бо­лели край­не ред­ко и быс­тро шли на поп­равку, но с их сес­трич­кой всё по-дру­гому. Ме­гуми ни­каких осо­бых тру­дов не сто­ило слечь в пос­тель с ка­кой-ни­будь бо­лезнью, при­чём на­дол­го. Нас­то­ящая теп­личная де­воч­ка, до­маш­няя. С ужа­сом суп­ру­ги Та­кани ду­мали, до трёх лет их кра­сави­ца не до­живёт. Да­же для де­тей её воз­раста ма­лень­кая Та­кани рос­ла очень ум­ной, лег­ко всё схва­тыва­ла на ле­ту, быс­тро и с ог­ромным рве­ни­ем че­му-то обу­чалась. В свои пять лет уме­ла хо­рошо счи­тать, вла­дела на­выка­ми пись­ма и чте­ния. При­чём не по сло­гам, а поч­ти как ре­бята и дев­чонки бо­лее стар­ше­го воз­раста. Осо­бен­но очень ин­те­ресо­валась рас­те­ни­ями и тем, что из них мож­но сде­лать. Не­веро­ят­но пыт­ли­вый и ос­трый, цеп­кий ум.

      Тот се­рый ко­тёнок, спа­сён­ный Ме­гуми с де­рева и по­лучив­ший имя Кай­то, всё же ос­тался жить в до­ме семьи Та­кани. Ма­лень­кий и лас­ко­вый пу­шис­тый ко­мочек лю­бил спать в но­гах сво­ей бла­годе­тель­ни­цы или у неё на гру­ди, гром­ко мур­лы­кая.
Рю­сэй и На­око с Рю­нос­кэ и Ха­яо обо­жали жи­вот­ных, как и Ме­гуми. Вмес­те с брать­ями де­воч­ка иног­да при­носи­ла до­мой пос­ле про­гул­ки птиц с пе­реби­тыми крыль­ями, уми­ра­ющих от го­лода или ран чет­ве­роно­гих.
По­мога­ла от­цу с ма­терью их вы­хажи­вать и за­нимать­ся по­ис­ком для пи­том­цев хо­роших вла­дель­цев. Три­над­цать жи­вот­ных и пять птиц уда­лось прис­тро­ить в доб­рые и от­ветс­твен­ные ру­ки по­доб­ным об­ра­зом.
Ча­ще всё про­ис­хо­дило имен­но так:
— Рю­нос­кэ, Ха­яо, пос­мотри­те — ка­кой пё­сик ми­лый! — гром­ко вос­кли­цала Ме­гуми, ука­зывая паль­чи­ком на то­щего бро­дяче­го пса. — Да­вай­те его до­мой возь­мём? — об­ра­щала она умо­ля­ющий взор на стар­ших брать­ев.
— Ме­гуми, а ты уве­рена, что па­па с ма­мой нам раз­ре­шат? — Ха­яо за­дум­чи­во че­сал в за­тыл­ке.
— У нас и так жи­вут три го­лубя, од­на во­рона, две бел­ки и че­тыре кош­ки. Од­на из ко­шек бе­ремен­ная, — до­бавил Рю­нос­кэ.
— Но вы же оба зас­ту­питесь! — с хит­ринкой и од­новре­мен­но тро­гатель­ной до­вер­чи­востью во взгля­де Ме­гуми по оче­реди смот­ре­ла на Ха­яо и Рю­нос­кэ. Ни дать, ни взять — нас­то­ящий ли­сёнок. Ма­лень­кий, ми­лый и в свои го­ды уже очень хит­рый.
Стар­шие братья сме­ялись до ко­лик в жи­вотах, лас­ко­во тре­пали ма­лень­кую плу­тов­ку по ще­кам и по её длин­ным чёр­ным во­лосам. Бро­дяче­го пса уво­дили за со­бой и уже до­ма уп­ра­шива­ли ро­дите­лей в три го­лоса раз­ре­шить ос­та­вить его жить у них. Рю­сэй и На­око да­вали доб­ро на это, к ог­ромной ра­дос­ти дей­ству­ющих за­од­но де­тей. Ха­яо и Рю­нос­кэ са­ми не по­нима­ли, как шли на по­воду у Ме­гуми, но вить из них ве­рёв­ки дев­чурка бы­ла боль­шая уме­лица.

      Ме­гуми ста­ло нем­но­го по­луч­ше — пе­рес­та­ла кру­жить­ся го­лова, от­сту­пила сла­бость. Де­воч­ка от­ки­нула оде­яло и на­дела на но­ги бе­лые та­би, вста­ла с фу­тона и по­дош­ла к ок­ну, от­крыв его и вдох­нув све­жий мо­роз­ный воз­дух. И этот воз­дух буд­то об­жёг неж­ную бе­лую ко­жу её щёк.
— Кра­сиво как, а сколь­ко сне­га вы­пало! — вслух вос­хи­щалась Ме­гуми ви­дом из ок­на — де­ревья и зем­ля с цве­тами, скры­тые снеж­ным оде­ялом, под лу­чами сол­нца снег див­но ис­крит­ся мно­жес­твом бли­ков. На зад­нем дво­ре теп­ло оде­тые Ха­яо и Рю­нос­кэ бро­са­ют­ся снеж­ка­ми из-за выс­тро­ен­ных сне­говых ук­ры­тий. За уве­селе­ни­ями маль­чи­шек без­мол­вно наб­лю­дали сне­гови­ки.
— Ха­яо, Рю­нос­кэ! — Ме­гуми по­маха­ла руч­кой обер­нувшим­ся на её зов брать­ям. — Я то­же с ва­ми хо­чу в снеж­ки по­иг­рать!
— Ме­гуми, жи­во в пос­тель! — вык­рикнул Ха­яо, встре­вожив­шись за лег­ко оде­тую сес­тру у от­кры­того ок­на, да ещё в та­кой хо­лод. — Отец раз­ве раз­ре­шил те­бе вста­вать?
— Но я всю не­делю на фу­тоне про­лежа­ла! — де­воч­ка оби­жен­но на­дула гу­бы.
— Иди в пос­тель, Ме­гуми, — вто­рил бра­ту Рю­нос­кэ, — и ок­но зак­рой. Толь­ко ведь пе­ребо­лела.
Оба бра­та яв­но очень пе­режи­вали за её здо­ровье.
— Мне нам­но­го луч­ше — жа­ра и каш­ля с нас­морком боль­ше нет! — уве­ряла их бод­ро Ме­гуми. — Я в по­ряд­ке.
Что­бы у брать­ев не ос­та­валось сом­не­ний, дев­чушка сип­ло пос­ле прос­ту­ды рас­сме­ялась, ши­роко улыб­нувшись. Блед­ность пос­ле пе­рене­сён­ной бо­лез­ни ещё не сош­ла с её ли­ца. Ре­бёнок толь­ко се­год­ня встал на но­ги и нет­вёрдо на них сто­ял.
— Ма­ма ри­совых кек­сов на­пек­ла, — об­ро­нил как бы нев­зна­чай Рю­нос­кэ. — По­ела бы… Кек­сы в гос­ти­ной.
— Мы те­бе пять штук при­берег­ли, — Ха­яо пос­лал сес­тре воз­душный по­целуй, она ему то­же. — Ты же у нас из­вес­тная слас­тё­на.
— Спа­сибо вам, бра­тиш­ки! — крик­ну­ла им Ме­гуми и толь­ко пос­ле это­го плот­но зак­ры­ла ок­но.
Де­воч­ка дош­ла до сёд­зи, отод­ви­нула их, пе­решаг­ну­ла по­рог сво­ей спаль­ни и вприп­рыжку по­бежа­ла в гос­ти­ную вниз по лес­тни­це, иног­да спо­тыка­ясь на хо­ду.
Там же, в гос­ти­ной, она и зас­та­ла пь­ющих чай ро­дите­лей.
— Ма­ма, па­па, а вот и я! — да­ла им ма­лыш­ка знать о сво­ём при­сутс­твии, усев­шись с ни­ми за ни­зень­кий сто­лик и взяв один кекс с под­но­са. От­ку­сила ку­сочек от ла­комс­тва и улыб­ну­лась, креп­ко заж­му­рив гла­за от удо­воль­ствия.
— Ме­гуми, я ведь по­ка не раз­ре­шал те­бе вста­вать с пос­те­ли, — нот­ки тре­воги за дочь всё же уга­дыва­лись в стро­гом и спо­кой­ном го­лосе Рю­сэя.
— Ме­гуми, те­бе уже луч­ше? — На­око се­ла поб­ли­же к до­чери и ощу­пала её лоб, кос­ну­лась его гу­бами.
— Да, со мной прав­да всё хо­рошо, — чуть внят­но про­гово­рила Ме­гуми, до­жёвы­вая кекс.
— Мы мес­та се­бе не на­ходи­ли, дет­ка, — На­око уса­дила до­чур­ку к се­бе на ко­лени и креп­ко об­ня­ла, по­цело­вав в чёр­ную ма­куш­ку. — Ни­ког­да не де­лай так боль­ше, по­няла?
— Да, ма­ма, — Ме­гуми об­ви­ла руч­ка­ми ма­мину шею.
— Ха­яо и Рю­нос­кэ от те­бя то­же не от­хо­дили. Силь­но о те­бе пе­режи­вали. — Рю­сэй улыб­нулся до­чери.
— Да, я зна­ла, что они, как и ты с ма­мой, за мной смот­ре­ли, — Ме­гуми ос­во­боди­ла шею ма­мы от сво­их рук и при­нялась за вто­рой кекс. — Ма­муль, ты прек­расный по­вар!
— Спа­сибо, моя прин­цесса, — На­око пог­ла­дила де­воч­ку по во­лосам.
— Та­лан­тли­вые лю­ди во мно­гом та­лан­тли­вы. Ма­ма то­му при­мер, — Рю­сэй под­мигнул же­не, от­ве­том ему ста­ла её ко­кет­ли­вая улыб­ка и за­дор­ные ис­корки в тём­но-си­них гла­зах.
Со­рок вто­рую вес­ну раз­ме­няла его На­око, но по-преж­не­му пле­нитель­на. Ни­ког­да док­тор Та­кани не пе­рес­та­нет вос­хи­щать­ся сво­ей суп­ру­гой, ко­торая тре­мя го­дами его мо­ложе. Длин­ные и гус­тые чёр­ные во­лосы с тём­но-изум­рудным от­ли­вом, тон­кие и ос­трые чер­ты ли­ца, пух­лые гу­бы и хит­ринка во взгля­де.
Ме­гуми всем пош­ла в ма­му, как и Рю­нос­кэ с Ха­яо. Вот спо­кой­ным нра­вом она пош­ла в от­ца.
Па­ру ча­сов этак точ­но Ме­гуми по­сиде­ла с ма­терью и от­цом, ко­торые ве­село бол­та­ли обо всём про­изо­шед­шем на днях: за­валив­ший всё и вся в Ай­зу снег, пла­ны на бли­жай­шее и не очень бу­дущее, про­казы се­рого ма­лыша-ко­тён­ка Кай­то — спа­сён­но­го с де­рева Ме­гуми. По­том к ним при­со­еди­нились при­бежав­шие с ули­цы, рас­крас­невши­еся от ак­тивных игр в снеж­ки и за­пыхав­ши­еся, пре­рывис­то ды­шащие Ха­яо и Рю­нос­кэ. Раз­го­воров ста­ло боль­ше. Нап­ри­мер, ку­да бы вся семья мог­ла съ­ез­дить от­дохнуть, или с кем из со­сед­ских сы­новей озор­ные и шус­трые близ­не­цы умуд­ри­лись пов­здо­рить и под­рать­ся. Ме­гуми же мол­ча си­дела у ма­мы на ко­ленях, с ин­те­ресом слу­шала ро­дите­лей и брать­ев, по­едая ри­совые кек­сы, сго­тов­ленные На­око для му­жа и де­тей. До­воль­ная улыб­ка не схо­дила с бе­лень­ко­го див­но­го ли­чика Ме­гуми.

      По­кон­чив с кек­са­ми, до­сыта ими на­ев­шись и на­пив­шись чаю, дев­чушка спол­зла с та­ких у­ют­ных ма­терин­ских ко­лен и уда­лилась из гос­ти­ной, на­пос­ле­док по­желав род­ным при­ят­но­го дня.
В её оча­рова­тель­ной и ум­ной го­лов­ке уже зрел один план…
Ти­хой са­пой Ме­гуми прок­ра­лась в па­пин ра­бочий ка­бинет на пер­вом эта­же. По­рыв­шись во мно­гочис­ленных ящич­ках пись­мен­но­го сто­ла Рю­сэя, ма­лень­кая ис­ка­тель­ни­ца из­влек­ла на свет все бин­ты и всю кор­пию с тон­чай­ши­ми зо­лоты­ми ни­тями и иг­лой для за­шива­ния ран.
Не­лов­ко удер­жи­вая всё это доб­ро в то­нень­ких дет­ских руч­ках, Ме­гуми прош­мыгну­ла об­ратно в свою спаль­ню.
Усе­лась в угол­ке и при­нялась ле­чить собс­твен­ных па­ци­ен­тов — тря­пич­ных зве­рюшек и ку­кол. С пе­ревяз­ка­ми у неё де­ло бо­лее-ме­нее ла­дилось, но вот за­шивать «ра­ны»…
По­ка де­воч­ка по­забо­тилась дол­жным об­ра­зом о «бо­евых увечь­ях» лю­бимой кук­лы Сэ­цуко — боль­шая ды­ра на спи­не, все паль­цы се­бе иг­лой ис­ко­лола, но да­же и не ду­мала из-за это­го пла­кать. Ря­дом вер­телся Кай­то и смеш­но бил Ме­гуми по ру­ке кро­хот­ны­ми лап­ка­ми, но не вы­пус­кая ко­гот­ков.
— Кай­то, имей со­весть, — лас­ко­во пос­ме­ива­лась Ме­гуми, мяг­ко отс­тра­няя от се­бя ко­тён­ка. — Те­бя до от­ва­ла на­кор­ми­ли, дай мне мо­ими боль­ны­ми за­нять­ся, — за­яви­ла де­воч­ка с важ­ным ви­дом, из­брав объ­ек­том сво­их за­бот зай­ца с отор­ванным ухом.
Кай­то по­вер­нулся спи­ной к Ме­гуми, про­демонс­три­ровав ей свою фи­лей­ную часть, и с ви­дом ос­кор­блён­но­го бо­жес­тва про­шес­тво­вал к фу­тону, на ко­тором улёг­ся дре­мать.
— На­око, де­ти! — слы­шались на весь дом воз­гла­сы Рю­сэя. — Ник­то не зна­ет, ку­да иг­ла с ни­тями и бин­ты с кор­пи­ей по­дева­лись? Най­ти ни­как не мо­гу!
Тя­жёлая от­цов­ская пос­тупь слы­шит­ся уже воз­ле её ком­на­ты. В сле­ду­ющую же ми­нуту Рю­сэй пе­решаг­нул по­рог апар­та­мен­тов Ме­гуми.
«Ули­ки скры­вать поз­дно», — про­мель­кну­ла у де­воч­ки в го­лове мысль, а са­ма ма­лыш­ка пря­тала зай­ца с не до кон­ца при­шитым ухом за сво­ей спи­ной.
До­каза­тель­ства, что в ка­бине­те у Рю­сэя хо­зяй­ни­чала имен­но его дочь, ле­жат у ног дев­чушки — бин­ты и кор­пия.
— Ага! — Рю­сэй чуть при­щурил гла­за, с тёп­лой иро­ни­ей гля­дя на ма­лень­ко­го док­то­ра. — Так вот кто все мои ме­дицин­ские при­над­лежнос­ти по­вытас­кал!
— А я прос­то в боль­ни­цу иг­ра­ла, — сос­тро­ила Ме­гуми са­мое не­вин­ное вы­раже­ние сво­его пре­лес­тно­го ли­чика, на ка­кое толь­ко бы­ла спо­соб­на. На гу­бах ши­рокая улыб­ка, гла­за на­ив­но взи­ра­ют на при­сев­ше­го ря­дом с ней от­ца.
— Ну-ка, пов­то­ри, во что иг­ра­ла? — пе­рес­про­сил врач.
— В боль­ни­цу. Я док­то­ром бы­ла, а вот боль­ные, — Ме­гуми раз­ло­жила пе­ред па­пой все свои иг­рушки. — Я то­же хо­чу стать вра­чом — как ты, ког­да вы­рас­ту! — меч­та­тель­ный ого­нёк за­жёг­ся в тём­но-си­них гла­зах ре­бён­ка.
— Учить­ся упор­но и дол­го при­дёт­ся, до­чур. Это очень бла­город­ный, но и тя­жёлый труд, — Рю­сэй на­зида­тель­но под­нял вверх ука­затель­ный па­лец.
Пре­дуп­ре­дить дочь о жду­щих её труд­ностях на пу­ти к меч­те — его обя­зан­ность, долг.
— Я бу­ду учить­ся и труд­ностей ни­каких не бо­юсь! — пыл­ко и с азар­том вос­клик­ну­ла Ме­гуми. — Вот толь­ко…
— Что, моя хо­рошая? — Ла­донь от­ца пог­ла­дила во­лосы де­воч­ки.
— При­дела­ешь зай­ке уш­ко и зашь­ёшь нор­маль­но ра­ну Сэ­цуко? — Ме­гуми от­да­ла от­цу в ру­ки зай­ца и кук­лу. — А то я не умею…

Де­воч­ка улыб­ну­лась, по­жала пле­чами и без­за­бот­но зас­ме­ялась. Сме­ял­ся и Рю­сэй, ре­шив­ший на днях разъ­яс­нить до­чери, что ра­ны кук­лам и зай­цам ме­дицин­ски­ми иг­ла­ми и ни­тями не за­шива­ют, пос­коль­ку для этих це­лей су­щес­тву­ют иг­лы и ни­ти швей­ные.