Невеста Крылатого Змея

Глава 11. Полынь да зола

Тревожить ковыль - тебе
В других берегах,
И золотом стыть - тебе
В высокий курган.
А мне - вышивать
Оливковый лен,
Слезами ронять
Монистовый звон.
Обручью костра
Навеки верна -
Тебе не сестра,
Тебе не жена.

Хелависа

Однажды поутру Леда застала будущую золовку в глубокой задумчивости. Левой рукой Арлета теребила бахрому пестрого платка, окутавшего полные плечи, а пальцами правой барабанила по чисто выскобленному столу.

– Ох, чудит Годар. Что опять на него нашло? То корил брата за тебя, мол, не ровня. А теперь напротив со свадьбой торопит. Через седмицу праздник Первого Колоса. Костры будем жечь. Тогда вас и соединим. Куда уж тянуть-то боле?

Леда молчала. Искала в душе отклик на эти слова. Тихо. Только бьется в стекло бабочка-голубянка, что случайно в светелку попала. Выпустил хоть бы кто… Арлета посматривала пытливо, мелко вздыхала.

– Понимаю тебя, девка, тяжело это, соломенной вдовой опосля ходить. Радсей ведь живым в землю ляжет, сморит его крепкий сон, а очнется уже в Нижнем мире. Помнить будет тебя, даже служа хозяину Подземных владений. Тебе решать. Никто замуж силой не тянет. За тобой последнее слово.

– Решим…

Душно в тереме стало. Леда отворила оконце, выпустила голубянку на волю. Сама возрадовалась душой. Потянуло на росистые луга за ограду.

– Позволишь с Радуней до полей прогуляться?

Арлета засомневалась вслух.

– К лесу только не ходите. Разве еще подруженьки с вами отправятся...

– Вместе пойдем. Может, и Радсей согласится.

Но жениха Леда сейчас не сыскала, с братом поутру уехал в деревню по какой-то надобности. А вот девицы собрались большой гурьбой, пожелали сами выбрать местечко для будущего праздника. Заводилой, конечно, была Милана. Тоже на сей раз одна, друг любезный, видно, отлучился с князьями.

Поначалу, казалось, что прогулка выйдет на славу. Первый денек последнего летнего месяца, солнышко припекало к обеду, медом еще будто несло с лугов. Однако примешивался к аромату поздних цветов терпкий запах полыни. Скоро позабылись все наказы Арлеты, у самой кромки леса расселись девушки.

Кто на поваленное дерево, кто на охапки высушенной травы, а то и просто на холщевую подстилочку или рогожку, заботливо припасенную из дома. Пошли беседы, шутки, загадки. Радуня смеялась громко, да часто в сторону высоких берез поглядывала, а потом шепнула Леде свою тайную грусть:

– Знать, Михей про меня забыл. А ведь обещался прийти. Как же так-то?

– Не надо о нем думать вовсе.

– Беспокойно мне. А вдруг занедужил? Некому даже водички подать. Мается сейчас, сердце болит за него. Повидать бы…

Леде исподволь ее тревога передалась. Словно пристыдила Радунюшка. И в самом деле, столько добра от Михея видали, а не догадалась справиться о его здоровье, одиноком житье-бытье. Не кликать же опять Медведя на лесной опушке, а иначе как увидеться? Вот уж загадка, так загадка.

Из-за молодой сосновой поросли показалась женщина с объемной корзиной. На лоб низко серый платок надвинут, скорбно поджат маленький рот, черный от ягод.

– Еще одна приблуда пожаловала! – прошипела Милана, рукоделье свое живо подобрала в подол и отвела подружек в сторонку подальше. Уселись девушки уроки свои выполнять. Маменьки строгие просто так погулять не отпустят. Играйся знай, а от дела не отлынивай.

Только Радуня с Ледой уходить не стали, предложили Теке присесть рядом на сено, отдохнуть от долгой прогулки. Однако та лишь поставила на землю тяжелое лукошко с дикой смородиной, а сама не присела рядом.

– Благодарствую, девонька. Только слово у меня есть к молодой госпоже.

– Это какое же слово? – встрепенулась Радуня, вскинув на Теку удивленные очи.

– Кланяться тебе велел хозяин лесной, гостинчик просил передать…

– Михей!

Радуня руки к щекам прижала, глаза блестят, сама раскраснелась вся, будто не знает, плакать ей или же, напротив, смеяться.

– Он, хоть, здоров - прямо скажи!

– Здоров, здоров… - улыбалась Тека, заиграли ямочки на порозовевших щеках.

Тут и Леда подала голос.

– Да, чего ж ему сделается? Знала бы ты, какая у него матушка умелая, чуть что сразу в печку лечиться - бух! Правда, Михей бы на лопате не поместился, ничего... знать, одним бы тестом управилась.

– Ногу бы ему еще сладить, всем был бы хорош. За калечного дядюшка нипочем не отдаст, - насупилась вдруг Радуня.

– Так ты, вроде, и сама за него не хотела, - растерялась Леда.

– Каждую ноченьку снится! Может, оморок какой на мне, может, сглаз? Ой!

Забылась девка, что при чужих ушах в откровения пошла. Брови свела, на Теку глянула грозно, ни дать ни взять юная Арлета.

– Никому говорить не смей!

– Что ты, что ты, Радунюшка! Светик наш… Нешто я не пойму. Гостинчик-то глянь, хоть порадуйся.

Не спеша достала Тека из заплечной полотняной сумы небольшой берестяной короб, бережно открыла ладно пригнанную узорную крышечку.