Прежде чем ты уйдёшь

1.

Хмурусь от солнечных лучей, проникших в мою комнату. Шумно выдыхаю, и поднимаюсь с кровати. Вторник. Двадцатое число. Вытягиваюсь настолько, насколько позволяет мой рост. По привычке встаю в семь утра и иду заниматься утренними хлопотами. Когда чищу зубы, вспоминаю, что совсем скоро в школу. Несмотря на то, что я не с кем особо не общаюсь, всё же немного соскучилась за классом. Вчера вечером родители сказали, что сегодня будет серьёзный разговор. На их реплику лишь пожала плечами и ушла в свою комнату. Интересно, о чём они хотят поговорить? «Серьёзных разговоров» у нас не было, так как я никогда не доставляла родителям проблем.

До того как они проснутся, у меня есть ещё минут тридцать. Хватаю с прикроватной тумбочки книгу, надеваю пушистые тапочки и иду на кухню делать чай с лимоном. Пока чайник закипает, просматриваю новостную ленту в социальных сетях. Ничего интересного. Я отложила телефон и уставилась на синюю подсветку чайника. Напрочь забыла о принесённой книге. Каникулы так быстро прошли. Что я сделала за это лето?

Я днями на пролёт проводила на тернировках. Фигурное катание требует особых усилий. Тренер нас не щадила даже на каникулах. За всё время, что я этим занимаюсь, ледовый дворец стал как второй дом. Стоит мне только стать на лёд, и я отпускаю все свои переживания, мысли и, рассекая лёд, получаю удовольствие от катания. С девочками из своей группы я очень даже хорошо общаюсь, и у нас никогда не было разногласий. Можно считать, что мы с ними вместе росли. Четырнадцать лет каждая из нас старалась становиться с каждым днём лучше, и наша тренер действительно горда за своих фигуристок. На соревнования проходят только трое из нашей команды, включая группу парней. Такая честь мне выпадала частенько. Дарья Андреевна возлагает на меня большие надежды, и я не могу её подвести. 

Чайник щёлкнул, оповестив меня о том, что можно разливать кипяток по кружкам. Очень вовремя, кстати, на пороге появилась сонная мама, а за её спиной помятый папа. Эти люди тоже себя изнуряют работой. Пожелав родителям доброго утра, поставила перед их носами чашки с горячим чаем. Сама уселась во главе стола.

– Так о чём вы хотели поговорить? – заявляю воодушевлёно.

Правда чуть позже улыбка сползает с моего лица, потому что замечаю, как хмурятся родители. Папа трёт переносицу, а мама задумчиво изучает коричневую жидкость в кружке. Так. Мне это не нравится. С момента моего вопроса прошла где-то минута. Я уже собираюсь повторить, но меня перебивает папа:

— Нам нужно переехать.

По всему телу пробегает холод. Как переехать? А как же фигурное катание? А соревнования? Девочки, тренер? Я же живу этим! Озвучиваю свои мысли в слух, в панике смотря на родителей. Мама шумно выдыхает и смотрит на меня с пониманием. Правда это не помогает затушить огнь, который во мне разгорается.

– Мы знаем, что тебе тяжело будет это принять, но... Фирма, в которой мы с твоим папой работаем, разоряется, и совсем скоро её закроют. Как и всю сеть. Нам как «ценным сотрудникам» – она порадирует голос своего начальника, – предложили работу в другом месте и... другом городе. Дочь, я понимаю, что здесь у тебя всё. Но там тоже есть ледовый дворец. Мы запишем тебя туда. Насколько я знаю, в четверг у тебя последнее соревнование, сразу после твоего выступления мы уезжаем. Машина будет ждать тебя возле запасного входа. Извини, но это единственный способ, иначе мы останемся ни с чем.

Всё время, что мама говорила, я смотрела в окно и пыталась переварить всё происходящее. Интересно, как она это всё представляет? Мой тренер —Дарья Андреевна, с четырёх лет я под её крылом, и никто другой не заменит её. Я запускаю пальцы в волосы и опускаю голову. Без понятия, что сейчас нужно им сказать. Бросаю тихое «хорошо» и покидаю пределы кухни. Ложусь на кровать, упираясь взглядом в потолок.

С другой стороны, я не могу подвести своих любимых родителей. Как для меня фигурное катание, так для них и их работа. Знаю, что будет тяжело. Внутри всё горит от досады и предстающих перемен. Смотрю на часы и иду собираться. Сегодня запланирована утренняя тренировка. Запихиваю коньки и спортивную форму с символикой нашего дворца в сумку и выхожу в коридор. В проёме появляется мама и печально смотрит на меня.

– Прости, – еле слышно выдаёт родительница.

Я грустно улыбаюсь, подхожу к ней и целую в щеку.

– Всё в порядке.

Закрываю за собой дверь, а глаза уже жжёт от подступающих слёз. Вставляю наушники в уши и иду не на кого не обращая внимание. Прохожие на меня странно косятся. Через пятнадцать минут стою возле двери, ведущей в раздевалку. Нахожу смелости открыть её, и на меня направляются двадцать сочувствующих взглядов. Включая моего тренера. И догадка приходит сразу.

– Вы знали? – спрашиваю севшим голосом.

– Ещё неделю назад, – отвечает Дарья Андреевна.

– Извини нас, Катрин. Твои родители просили не говорить тебе ничего, сказали, что сообщат сами. Просто не думали, что они так затянут с этим, – Лера кладёт мне руку на плечо и замолкает.

– Переживу, – отхожу от неё и иду к своему шкафчику.

Все принимаются за свои дела, но я вижу, как они бросают короткие взгляды в мою сторону. Переодеваюсь, с силой тяну шнурки на коньках и жду, когда соберутся другие. Большой компанией выходим на лёд, где только что закончила заниматься мужская половина нашей команды. Прячу руки в олимпийку и замечаю подъехавшего ко мне Диму.

– Мне жаль, что ты уезжаешь. Знай, что ты всегда была лучшей из нас, – он обнимает меня за плечи, а я улыбаюсь ему.

– Какое душевное высказывание. Звучит слишком приторно для тебя, не находишь?

– Пожалуй, да. Всё-таки я лучше тебя.

Он смеётся по-доброму, а я пихаю локтём ему по рёбрам. На весь каток раздаётся командный голос тренера и, на последок обняв своего друга, еду к группе. Тренировка проходит как обычно три часа. Как всегда на отлично отрабатываю тройной флип и самые лёгкие сальхов и тулуп. Несколько раз ошибаюсь на риттбергере и акселе, хотя до этого у меня не было проблем с этими прыжками. Когда все уходят с катка, я остаюсь, медленно скользя по льду, проезжаю по всему периметру. Ко мне подходит Дарья Андреевна.