Минька дня "Последний шарик"
Минька дня (опять Саше Перовой)
Последний шарик
Белый шарик выпал из твоего кармана и покатился по мраморному полу космопорта.
Ты встрепенулась и бросилась его ловить. Легкой тенью скользнула между спинами пассажиров, тележками с багажом, чуть не сбила робота-уборщика и довольная вернулась с сокровищем в руках.
- Вот и зря! – проворчал я. - Не стоит его хранить. Я дам тебе еще. У меня полный чемодан этих шариков, – я поправил очки и подвинул тебя поближе к себе, чтобы огромный толстый аранец на парящей тележке не задел тебя пультом. – Ты можешь постоять хоть секунду спокойно, Саш? Я проверю документы.
- Не могу! – запела ты, запрыгала и ухватилась за мой локоть. – Твои шарики закончатся, Эм! Они закончатся.
- С чего ты взяла? – я рылся в дорожном рюкзаке, в сотый раз проверяя паспорта. Сашка получила, наконец, межгалактический и я мог забрать ее с собой в Толе. Я положил этот паспорт в нагрудный карман, а теперь забыл и судорожно рылся в рюкзаке, пропуская мимо весь Сашкин щебет.
- Ты не сможешь больше. Если берешь меня. Я тебе все жизнь размечу, растреплю и переделаю. Зря ты меня тащищь. Я тут в очереди на посадку и то уж извела тебя. А что дальше?
Я вспомнил, куда положил паспорта, похлопал по карману и вернулся к ее словам.
- Сашенька, постой секунду тихо! – попросил я, потому что вспомнил, что билет убрал на дно, а сверху уложил твои любимые апельсины.
- Ну и пожалуйста! Гумберт хренов! – она надулась и притихла.
Тут космопорт загудел рупором и строгая дикторша заголосила на весь зал на космолингве:
- Уважаемые пассажиры! В связи с карантином и санкциями от Плутона провоз овощей и фруктов строго запрещен. Будет выматься штраф в размере…
«Вот уже давно пора сменить ее мерзкий голос на навязчивое табло», – рассеянно подумал я.
- Придется выбросить! – я достал пакет с апельсинами. - Как ты будешь жить там без апельсинов?
- Буду Земфиру слушать! – засмеялась ты. – Я буду учить твой язык и стану геологом. Только не бородатым геологом, а Ларой Крофт!
- Она археолог, Саш!
- Не важно! Я еще хочу открыть магазин креативной одежды. Меня от этих платьев длинных воротит просто. А еще… Эмиль! Эмиль, ты не слушаешь!
Я нашел билеты и положил их в тот же карман, что и паспорта, застегнул куртку и улыбнулся ей.
Очередь двигалась медленно. Шум стоял невозможный, он я слышал только ее и видел только ее.
Смотрел, как неизвестный ветер колышит твои рыжие волосы, бросая короткие прядки то на нос, то на подбородок. Твои замечательные веснушки сами путешествуют по твоему лицу, когда ты спишь. Но это я тебе не расскажу. Твои пальчики и обкусанные ногти все время хватают меня за рукав. Ты, как заведенная, все время прыгаешь и что-то придумываешь, но после полудня вдруг замолкаешь и засыпаешь где придется в самой нелепой позе. А потом вновь скачешь с плеером и поешь. Ты любишь какао и пьешь его так, что остаются коричневые усы. И ты ходишь с ними, пока я не отругаю тебя. Хоть мне и хочется их просто облизать с твоих губ. Я очень люблю кривляться и дуреть, но рядом с тобой приходится надевать очки и цилиндр.
На нашу помолвку я точно надену цилиндр, чтоб и там, на помолвке, ты смеялась.
Все наши коллеги на семинаре по Искусству теорий образов не одобрили наш союз. И даже маленькая и сильная женщина – глава управления семинаром, с сожалением похлопала меня по плечу и вздохнула.
Никто не знал, сколько мне на самом деле лет. Даже ты. Ведь чтобы попасть на звездный семинар по Искусству теорий образов мне пришлось добавить себе десяток.
Они думали, что я хорошо сохранился, живя на Толе. И еще они думали, что у нас двадцать лет разницы. Я скажу тебе об этом потом, когда надену тебе на палец зеленое кольцо из хризолита. Я старше тебя всего лет на восемь, но дело вовсе не в этом. Дело вовсе не в том, что когда я трогаю тебя осторожно за плечо, голова моя кружится. Или когда я тащу тебя куда-то за руку, сержусь и ругаюсь, то сам прижимаю тебя мысленно к груди, так крепко и ласково, чтобы только не сломать. Дело даже не в том, что когда я тебя целую в губы, мне кажется, что я пью запретный Грааль, и еще глоток, и мне не вернуться в матрицу. Я не боюсь.
Дело в том, что мы улетаем под утро, когда Земля еще спит, спят наши новые друзья и даже глава управления семинаром выключает свой компьютер. Дело в том, что ракета стартует уже через час. В иллюминаторы мы увидим золотой восход над всем океаном, множество ярких радуг раскинутся над реками, облака закроют их кружевным покрывалом, и ты прижмешь к моей щеке свой нос и скажешь:
- Знаешь, Эм, мы с тобой нарисуем все это, когда вернемся домой.
Эмиль 22.03.17 11:42
7 комментариев
Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарий
Войтиподниму полный искусства блог!)
Какая поэзия даже в обычной жизненной суете. В нескольких предложениях видны как характеры героев, так и их отношения. Ярче не бывает. Всё пронизывает тихое счастье, закрытое для посторонних глаз .Оно как первые солнечные лучи на волосах героев (бесподобная акварель) в ранний утренний час, когда они "улетают". Мало отнюдь не поверхностно - места хватило даже для кольца из хризолита, что может означать "хрупкое моё богатство", а зелёный его цвет - радость. Белый шарик вместил в себя весь Космос, а рассказ жизненный пик.
Эмиль Широкий, Земля голубая!))) Я вначале тоже так подумала, но потом, посмотрев внимательно, всё же "поставила" на неизвестный Космос (то же, что и чужая Душа потёмки).
Спасибо Эм. Такая вкусная миниатюра... с апельсинами (:
Эмиль Широкий, Зато с плеером (:
Просто отлично! Одно слово НЕЖНОСТЬ (опустела без тебя земля...)
Эмиль Широкий, счастливые летуны-шалуны...)))
Вот можешь же когда хочешь) Спасибо!
Эмиль Широкий, ))))я рада! шикарно просто. Настроение с утра поднял)
Прочитал и сижу разинув рот...
Igor Kretov, Почему же? О!
Охеретительно. Простите за мой французский, но очень понравилось)))
Дора Коуст, ))) я рад, очень рад
Удаление комментария
Вы действительно хотите удалить сообщение ?
Удалить ОтменаКомментарий будет удален безвозвратно.
Блокировка комментирования
Вы дейтсвительно хотите запретить возможность комментировать ?
Запретить Отмена