15

15

12 секунд

Минус две.

Мозг отметил будничный голос уставшего хирурга:

- Время смерти... - пауза.

Минус одна.

-...двадцать один час сорок...

Мозг отключился. Умер.

Ноль.

Я умер и это оказалось последней загадкой жизни. Секунды стали тянуться веками, а тысячелетия обратились мгновениями.

Одна.

Сознание растворилось в бесконечном информационном поле мыслей и чувств людей, что ушли из жизни до и после меня. Осознать это было нереально, как и сопротивляться.

Две.

Я видел становление цивилизаций и разрушение эпох, видел, как возвышались личности и меркли события. Безумный калейдоскоп знаний, что неразрывно связаны со штормом эмоций миллиардов огней душ.

Три.

Души, четвертое агрегатное состояние всех веществ Вселенной, сливались в едином экстазе ноосферы, мыслящей оболочки материи и пространства.

Четыре.

Мои предки знали все о моей жизни, о каждой секунде, что я прожил и прочувствовал.

Пять.

И я увидел их достойные или бессмысленные промежутки существования.

Шесть.

Больше не было смысла в секретах и лжи, в конкуренции и превосходстве.

Семь.

Я был всем и ничем. Огромное сознание, высший разум, Бог, Хранитель памяти о прошлом и будущем в настоящем.

Восемь.

Нет агрессии, нет созидания, нет ощущений, нет целей. Я есть все и все есть я.

Девять.

Теоремы имели доказательства, аксиомы подтверждали друг друга, стирая ошибочные суждения и недочеты единиц общими познаниями.

Десять.

Когда-то родился человек и когда-то умер другой. Цикл жизни продолжался ради информации и знаний для меня, для нас, для существования сущего.

Одиннадцать.

Где-то умер я и где-то рождаюсь я, чтобы вернуться сюда, во Знание.

Двенадцать.

Осколок сознания зацепился за усталый голос акушера:

- Здоровяк родился. Привет, малыш.

Таверна 404

Обойдя припаркованный "Тысячелетний Сокол", Вечная нерешительно остановилась возле дверей небольшого здания с завешенными разноцветными шторами окнами. Она много слышала про эту таверну от Императора, но представляла ее где-то в сорок тысяч раз больше. Отбросив сомнения, она вошла внутрь.

"Видимо, пространственно-временной сдвиг", - подумала Лорел, увидев, что внутри было гигантское пространство, что не просматривалось до горизонта и было забито столами, за которыми сидели разномастные личности. От барной стойки ей помахал рукой мужчина в противогазе и девушка стала пробираться к нему. Возле перевернутого стола даркмех отбивался от то появлявшейся, то исчезавшей малалитки с набором художника в руках и от странной девушки в маске и с тентаклями. Здраво рассудив, что лучше не вмешиваться, Лорел пошла дальше, стараясь игнорировать крики механикума про двадцатитонного робота и установленный без наркоза протез.

- Аккуратнее, цыпа, - раздался хриплый голос, когда девушка случайно наступила кому-то на ногу. Этот кто-то оказался Мортарионом, что сидел в обнимку с каджитом и потягивал из пивной кружки Б52. На мгновение внутри зажглось чувство мести, но тут же прошло, уступив какому-то теплому, ламповому умиротворению:

- Прошу прощения.

- Ой, да не обращай на этого тошнотика внимания, - хлопнул Вечную по плечу проходивший мимо сталкер с тремя бутылками водки. Лорел хотела что-то ответить, но сталкер уже сел за стол к ведьмаку Геральту и парню с аграрной планеты, на лацкане пиджака которого был вышит стилизованный перец.

- Милая, если ты к бару, захвати мне "Секс на Пляже", - окликнуло ее Слаанеш, не дождалось ответа и переключило внимание на девочку, отстраненно кушавшую овсянку в углу стола.

Лорел дошла до барной стойки, втиснулась между полутораметровым апельсином и парнем с автоматом для эйрсофта. Парень недовольно подвинулся и продолжил доказывать женщине в окружении волосатых парней что-то про букву "Л".

- Как добралась? - прошелестел голос из-под противогаза.

- Спасибо, комиссар, долго, нудно, но прибыла. А где Император?

- Вон, веселится, - мужчина указал пальцем в сторону импровизированной сцены, где пели караоке про Эйзенхорна Император, гигантское лимонное дерево и автор песни. Как раз на автора недобро и посматривал демонхост Эйзерхорна.

- Весело тут у вас, - улыбнулась Лорел.

- Это ты еще на вечерний почёс не попадала. А для новичков у меня только один вопрос. Что налить?

This War of Them

- А вот тут мы в прошлую войну еще молодые были, - старик показывал потрепанные фото: - Не думал, что на старости лет еще одну застанем.

Казалось, старик рад, что к ним кто-то зашел, что живые люди еще где-то по-соседству есть. А я всего-то обшаривал все в округе, чтобы найти хоть какие-нибудь таблетки от жара, еду и что-нибудь, что сошло бы за оружие. Уже четыре утра и надо возвращаться. У дочери жар, а Клайд не спал двое суток. Брат, конечно, племянницу не бросит, но и ему отдохнуть надо. Черт его знает, сколько это затишье продлится. 

Радиоточка все чаще молчит, хотя нормально так, бодренько говорил партизан-диджей, что скоро всех агрессоров выгоним. Выгнали. Правда они вернулись и превратили город в руины. Ушли куда-то дальше, но гарнизон все равно остался "поддерживать мир". А уж эти мрази поддерживали, как могли - после комендантского часа отстреливали любого, кто пытался выживать. Это только в кино все красиво и чисто. В жизни трупы гниют на улице, пока не начнут кому-нибудь мешать. В первые дни оккупации тела раскладывали в две группы - мертвые и раненые. По сути, разница была небольшая - раненых спасать было некому, сюда Красный Крест не доезжал, поэтому разложенные рядами раненые чуть позже сбрасывались в груду трупов.