20 лет и 2 недели

Глава 12

Сергей вызвал к себе начальника службы безопасности – Андрея Зыбина, сорокапятилетнего отставного фээсбэшника.

Зыбин вошел, тихо притворил за собой дверь. Сергей рукой указал на кресло напротив. Зыбин сел.

- Как дела, Андрюша?

- Хорошо, Сергей Федорович, - дежурно улыбнулся Зыбин.

- Так уж все хорошо? – С улыбкой, но и с какой-то неопределенно угрожающей интонацией в голосе переспросил Воронин.

Зыбин посмотрел на Воронина внимательным взглядом, улыбка испарилась:

- Я чего-то не знаю, Сергей Федорович?

- В нашей работе мы разве можем знать все? Необходимо к этому стремиться, но всего знать невозможно, я понимаю. В чем вообще функция службы безопасности? Обеспечивать безопасность – правильно. Было бы некорректно сказать, что мою безопасность. И даже безопасность предприятия – это тоже некорректно так сказать. Скорее – безопасность процессов. Всех процессов, благодаря которым существует и действует предприятие и каждый его участник. Моя личная безопасность много значит в этом контексте – потому, что я вовлечен в слишком большое количество процессов. Можно сказать, в критическое количество процессов для предприятия. Поэтому – говорю без ложной скромности – так важна и моя личная безопасность. Я не имею права отвлекаться на многие вещи. И многие внешние факторы не имеют права вмешиваться и отвлекать меня. Потому что отвлечение меня означает потенциальное нарушение в рабочем ходе многих процессов. Критического числа процессов… Поэтому безопасность касается и моей личной жизни. Моя личная жизнь неотделима от жизни предприятия и, соответственно, безопасность предприятия неотделима от безопасности моей личной жизни. Надеюсь, понимаете меня. Это очевидные вещи. В общем, это все, что я хотел вам сказать. Необходимо улучшать работу отдела безопасности по всем направлениям.

- Да, все понятно, Сергей Федорович, - кивнул головой Зубов. 

- Спасибо, Андрюша.

Зубов вышел из кабинета.

Сергей подумал о том, что в нынешнее время самым ценным трудовым качеством сотрудника становится понятливость. Кандидаты на должность пишут в своих резюме. «Исполнительный, трудолюбивый, легко обучаемый, инициативный, и так далее, и так далее…». Все не то, ребята… Для всех сотрудников, которых брал себе Воронин в личное подчинение, самым главным критерием отбора была понятливость. Он давно уже не в том положении, чтобы объяснять или учить чему-то. Да и сфера его деятельности часто не терпит излишних разговоров и инструкций.

Как было бы хорошо, если весь народ в этой стране стал понятливым. И качество вроде несложное, не требующее каких-то сверх-знаний или прирожденных талантов. Немного внимания, немного сообразительности, определенный настрой ума… А сколько выгоды для всех…

Воронин отключил телефоны, подошел к окну. Он часто устраивал себе такие небольшие перерывы. Просил секретаршу никого с ним не соединять и никого к нему не пускать. Садился напротив стены или напротив окна и смотрел в одну точку. Внимание его при этом находилось не вовне, а где-то глубоко внутри, возможно даже не в сознании, а в том, что психологи и ученые называют подсознанием. И в эти моменты там было тихо и темно. Мысленный внутренний монолог его почти прекращался, оставались только трудноопределимые внутренние ощущения и как будто тени эмоций. Можно было бы сказать, что в такие минуты сущность его почти исчезала, спрятавшись внутри самой себя, никак не проявляясь для внешнего мира и не взаимодействуя с ним.

Привычка к таким перерывам появилась у Сергея после неудавшегося покушения на него в девяностых. Пуля тогда проделала в нем дырку над правой лопаткой, чудом не задев ни внутренние органы, ни кости. Когда после этого он лежал в больнице, вдруг почувствовал, что его мыслительный процесс замедлился. Тогда и возникло необъяснимое и сильное желание «сделать небольшой перерыв» от мира. Он отвернулся к стене, сфокусировал взгляд на ее неровном рельефе – пупырышками, и перестал думать, погрузился в некую пустоту внутри себя, о которой раньше и не подозревал. С тех пор потребность в таких «перерывах» превратилась в нечто схожее с наркотической зависимостью. Сам он сравнивал ее со странной дедовской привычкой ежедневно доставать старую курительную трубку из ящика стола, где она хранилась, подержать ее некоторое время в руках, повертеть в пальцах или протереть специальной тряпочкой, и потом положить обратно. Врачи давно запретили деду курить (а он всегда следил за своим здоровьем и беспрекословно подчинялся всем медицинским рекомендациям), но у него была какая-то загадочная внутренняя связь с этой старой трубкой – как будто он подпитывался от нее энергией. И в эти моменты тоже погружался в некое замедленное состояние ума и чувств. Задумчиво поглаживал трубку пальцами, в тысячный раз мягко ощупывал все ее изгибы и поверхности. Через некоторое время убирал в ящик стола и возвращался в свое обычное состояние – активное и слегка суетливое.

Дед Воронина был генералом, а отец – слабаком. Отец и умер раньше деда, смертью слабака – от сердечного приступа. Дед поставил Сергея на ноги. Настоял, чтобы внук пошел на юридический факультет. Познакомил с влиятельными людьми – детьми своих друзей и своими учениками. Умер только после того, как Сергей стал владельцем своего первого банка.