20 лет и 2 недели

Глава 8

Мать Радика умерла восемь лет назад от рака матки. Отец был жив. Искал источник. Рассказывал сыну о прогрессе в своем поиске каждый раз, когда они созванивались:

- Нашел еще один текст, который указывает, что этим источником может быть Гремячий водопад около деревни Взгляднево. Там в прежние времена, по словам свидетелей, происходили выбросы газов. Может быть, это и были радоновые выбросы. Сейчас, согласно исследованиям, в воде содержится определенное количество радона. Но вода в нем всегда холодная. Про то, чтобы там когда-либо был горячий источник, никакой информации не нашел. Ну и, честно говоря, моя интуиция против этой версии. Ничего не чувствует моя интуиция, когда об этом источнике читаю.

- А как у тебя с проработкой той версии о Луховицком районе? – Чтобы продемонстрировать интерес и поддержать разговор, вежливо вставил вопрос Радик.

- Да, Луховицы – это хорошая версия, - мечтательно ответил отец. – С ними моя интуиция проявляет себя сильнее. Что-то чувствую насчет них. Но версия сложная. Сейчас об этом источнике никто не знает. Разговоры ходят разные, точных координат нет. Уже семь раз туда ездил, много километров прошел, в разных деревнях спрашивал. Но ничего не нашел. Но он там есть. Точно есть. В прежние времена его даже исследовали, брали пробы.

Слушая рассказ отца, Радик налил себе чай, бросил в него лимон, сахар.

Этот поиск начался с того, что его отец услышал где-то о радоновом источнике, который чудодейственным образом излечивал от артрита. Со временем поиск оброс мистикой, маниями, превратился почти в одержимость. Иногда Радику казалось, что Александр Иванович уже на полном серьезе наделяет свой искомый природный объект сверхъестественными свойствами. Вот найдет он этот волшебный, бьющий из-под земли ключ, и в нем – живая вода. Искупается в ней и - омолодится. Откроет его для всех добрых людей – и все добрые люди наполнятся здоровьем и силой. Разольется вода из этого источника по всей земле русской – и зацветут кругом сады дивные, и обретет наконец счастье Россия - многострадальная его родина.

Отец продолжал говорить, и слова его текли размеренно и бесконечно - как полноводные реки. Может быть, он уже нашел то, что искал, только потоки воды превратились в потоки слов, которыми и делился он теперь с сыном.

Неожиданно в дверь позвонили.

- Папа, извини, ко мне кто-то пришел. Я перезвоню попозже.

- Да, конечно, сынок, - с готовностью согласился отец.

Радик открыл дверь.

- Здравствуйте, - Светлана держала перед собой большую тарелку, накрытую миской.

- Здравствуйте, - ответил Радик.

- Вы извините, опять муж покойный снился, опять пришлось блины печь. Покушаете еще, а?

- Ну, мне неудобно прямо… Я те еще не съел.

- Не понравились? – Испуганно спросила Светлана.

- Нет-нет, очень вкусные, - теперь Радик испугался, что может обидеть соседку. – Удивительно вкусные. Я еще подумал, что очень похожи на блины моей бабушки, такие же нежные. Но я просто не так много ем, не успел еще съесть.

На сравнении с бабушкиными блинами Светлана радостно улыбнулась:

- Ну ничего, я сегодня не так много. Эти быстрее скушаете.

- Спасибо, конечно. А давайте вы зайдете ко мне в гости - вместе чай с блинами попьем, - Радик находился в неплохом настроении, работы на вечер уже не было, и он решился пригласить эту странную женщину к себе в квартиру.

- А я вас не побеспокою? Вы, может, заняты чем-то? – Светлана переступила порог.

- Нет, ничем не занят…

- Тогда я с удовольствием. А то скучно дома одной, - женщина с блинами прошла мимо Радика по коридору на кухню. Посмотрев ей вслед, Радик увидел на ее шее наполовину сведенную татуировку. На сведенной части кожа была ярко-розовой и болезненной на вид – судя по всему, во время удаления что-то пошло не так. По сохранившейся части рисунка можно было судить о его стиле – некие романтически-готические узоры. Яркая вызывающая татуировка абсолютно не вязалась с образом и манерой поведения странноватой соседки, и это несколько заинтриговало Радика.

Кожа на месте сводимой татуировки болела. И место было очень неудобное – чтобы закрыть полусведенный и некрасиво воспалившийся рисунок требовались блузки с воротничком. Воротнички же ужасно натирали и усиливали раздражение и воспаление – замкнутый круг. Светлана мучилась так уже третью неделю. Все чаще посещала навязчивая мысль: эти муки – месть мертвого мужа. Она уже несколько раз жалела, что решила свести эту татуировку. Но потом в ней снова просыпалась решимость и уверенность в правильности принятого решения. Она убеждала себя, что боль и неудобства – возможно, только небольшая плата за возможность новой жизни. «Новая жизнь никогда не дается даром…» - строчка из песни Юрий Шевчука в последнее время часто крутилась в ее голове. Иногда он думала, что это все только фантазии и иллюзии – само это понятие «новая жизнь». Не бывает никакой «новой жизни» - дни торопятся один за другим. Что бы не происходило вокруг – беды, победы, несчастья, удачи и достижения – день все равно закончится ночью, а наутро ночь снова выпустит из себя свет нового дня. Невозможно остановить окружающее, крикнув ему: «Стой! Баста! Моя старая глупая неудачная жизнь закончилась. Дайте мне пятиминутный перерыв, я начну новую жизнь, умную и красивую!». Хотя то, что она понимала под «старой жизнью» не было, конечно, глупым и неудачным. Случилась беда – которая и провела в ее восприятии черту между «до» и «после». Но до беды – все было… Ну, может, иногда и глупым, но и веселым, и разным.