3%

3%

Вы знали, что на земле всего 3% людей по-настоящему счастливы? Впервые я услышала об этом в школе, хотя, кажется, будто знала всегда.

Однажды к нам в класс пришёл странный мужчина с причудливым музыкальным инструментом и вдруг начал рассказывать о чем-то мучительно знакомом, но непонятном, таком близком, но бесконечно далёком. Чудак без устали распинался о гармонии с миром, душевном благополучии и счастье. Ученики зевали, бросали безразличные сонные взгляды в сторону старика и считали минуты до конца этой утомительной проповеди. С раннего утра они были вынуждены присутствовать на нудных уроках, получать ничтожные знания и выслушивать надоедливые нравоучения учителей, так старающихся ограничить их свободу, уместить в эти чёртовы рамки непомерное «Я» спесивых учеников, движимые одной жестокой мыслью «лишь бы впихнуть», беспощадно отрывая куски от остатков их личностей. И теперь, вместо недолгого, но такого желанного освобождения от многолетней пытки они должны сверхурочно сидеть в душной аудитории и выслушивать рассказы сомнительного незнакомца. Тут уж не до речей о гармонии и душевном благополучии.

Не сыскав среди юных дарований нужного энтузиазма, мужчина решил задать вопрос:

-Как вы думаете,-хитро прищурившись, начал он,-среди всего населения земли, какой процент людей можно считать по-настоящему счастливыми?

Класс оживился. Ещё минуту назад зевающие от скуки ученики, вдруг начали наперебой выкрикивать варианты своих ответов. Кто-то кричал 95%,кто-то 80%,65%,50%, кто-то осмелился крикнуть 40%, но был тут же встречен недовольным галдежом, рьяно оспаривающим такую дерзкую мысль, но незнакомец лишь многозначительно молчал, слегка кивая каждому предположению, но при этом, не опровергая и не соглашаясь ни с одним из них.

В подобных ситуациях я привыкла помалкивать. В школьные годы мне особенно не хватало уверенности для того, чтобы делиться своим мнением, но в тот момент, затронутая тема захватила меня достаточно сильно для того, чтобы назвать цифру, пришедшую мне в голову первой.

Собравшись с духом, я крикнула 3 и, хотя голос мой прозвучал не так громко, как мне бы хотелось, класс, вдруг, погрузился в тишину.

Все взгляды были обращены ко мне. Спустя секунды замешательства, в классе снова раздался недовольный галдёж и насмешки, но теперь уже в мой адрес. Не успела я огорчиться, как мужчина вдруг весело и быстро заговорил;

-Верно! Абсолютно верно!

Радость от такого точного попадания притупил,обращённый на меня,полный отвращения взгляд одноклассницы, выкрикнувшей 95.

Тем временем чудак кинулся вдохновлённо делиться с нами секретами счастья. Он без устали рассказывал о целебных, едва не оживляющих, свойствах своей музыки, которая вдохновит и приведёт в чувства даже самого поникшего и глубоко несчастного человека, а следом раздал нам рекламные листовки, где была представлена стоимость этого так называемого «счастья».

Воспоминания об абсурдности происходящего в тот день одновременно забавляют и печалят меня даже сегодня.

Всего 3% людей счастливы по-настоящему. Что вообще означает быть счастливым «по-настоящему»? Значит ли это, что тот ничтожный процент людей чувствует себя счастливым 24 часа в сутки? Или же это значит, что на земле обитает 3% психов, живущих в своём выдуманном мирке, где не существует таких понятий, как болезнь, смерть, насилие, голод, предательство и другие неотъемлемые составляющие нашей реальности.

Счастье эфемерно. Как только судьба преподносит нам подарок, реальность даёт отрезвляющую пощёчину и будто язвительно приговаривает:

-«Что-то ты в последнее время слишком радостен, дружок, отниму ка я твоего родителя, посмотрим, как долго будет кровоточить твоё сердце».

Потеря. Скорбь. Тоска. Невидимая рука толкает нас вперёд, уверенно повторяя:

-«Что ж, не ты первый, не ты последний, давай двигай, переставляй ножками».

И мы идём, опасливо озираясь по сторонам, на ходу заклеивая своё сердце, идём и грезим о лучшей жизни.

Вдруг всё заиграло новыми красками, кажется, жизнь сулит нам блаженство. В шаге от эйфории нас останавливает реальность:

-«Ну, здравствуй, дружок, не виделись, кажется, целую вечность. Как ты подрос и, смотрю, неплохо устроился. Прекрасно, прекрасно. Но я, пожалуй, отниму твою любовь и посмотрю, как ты, снедаемый ревностью и обидой, будешь вертеться, словно уж на сковородке. Ха, взгляни, дружище, она там счастлива и не с тобой. Взгляни же!»

Невидимая рука сметает наши осколки и, вручая савок с содержимым, всё повторяет:

-«Что ж, она не первая и не последняя. Двигай, двигай.»

И мы идём, обрастая толстой кожей, словно доспехами, попутно запирая своё сердце в надёжный сейф. Теперь нас не ранить, теперь мы готовы.

Реальность врывается всё так же эффектно и неожиданно, но вдруг замирает и с любопытством рассматривает нас:

-«Как же ты изменился дружище! Какая интересная у тебя броня. А где же сердце спрятал? Ах, сейф. Недурно, недурно. А на спине что? Брешь? Да, представляешь, брешь. И нож вонзён. Ой, а крови то сколько, просто кошмар. Знаешь, кто постарался? Лучший друг. Да, тот, самый, что с пелёнок. Да-да, тот, что на всю жизнь. И сейф твой не помог, увы. Ну что ты смотришь так зло? Я тут не при чём. Я только нож вложила в руку, а дальше он сам.

Невидимая рука вынимает окровавленный нож, приговаривая:

-«Ничего, такое тоже бывает и частенько… Двигай»

А реальность всё никак о нас не забудет, навещает исправно:

-«Дружок, это что твой ребёнок? Надо же, просто копия тебя. Не волнуйся, я за ним пригляжу. Ну как же не надо? Конечно надо! Глаз с него не спущу.»

…

-«Что-то ты неважно выглядишь, дружок, крепись, нас ещё столько ждёт впереди.»

…

-«Ты совсем плох, дружище, кажется это конец. Да и не весело с тобой уже, не то что раньше. Как? Неужели подзабыл? Ну, полежи тогда в агонии пару деньков, повспоминай, как дружны мы с тобой были, а я пойду. Прощай.»