31 ноября

Глава 1. О пользе стеклотары

- Здравствуй, Федор, - сказал приятный мужской голос.

Несмотря на мягкость интонации, человек в пятне света сжался в комок от ужаса. Со всех сторон его окружала темнота, разглядывавшая парня с интересом добренького седого профессора-вивисектора.

- Здравствуйте.., - жалобно проблеял Федя. Авоська с бутылками вывалилась из дрожащей руки, огласив пространство похоронным звоном.

- Говорить ты умеешь - это хорошо, - лоснилась довольством темнота. Голос ее звучал со всех сторон, и в тоже время - будто ниоткуда, - значит сможешь ответить мне на один вопрос...

Темнота приблизилась вплотную к Федору. Пятно света под его ногами сократилось до размера спасательного круга.

- Скажи мне Федя, - вкрадчиво спросила безысходность, - кто ты по жизни?

Федор задрожал, покрывшись испариной от страха. Воспаленный мозг стремительно перебирал варианты, выталкивая на поверхность сознания все более дикие и несуразные ответы.

- Че-человек! - наконец выпалил он в отчаянии, - я человек!

Сказав это, Федор умолк, с надеждой выпучив глаза на темноту. Та колыхалась и мерцала, словно неспешно обдумывая услышанное.

Затем прозвучал резкий хлопок, и окружающее пространство залило ярким светом. Тьма растеклась по углам, и Федя обнаружил, что находится посреди небольшой комнаты.

Со всех сторон его окружали зубы.

Голые стены были снизу доверху собраны из желтых заостренных частичек. Пол и потолок также состояли из зубов, как и расставленная по комнате мебель. Зубная ваза с зубастыми цветами возвышалась на зубном комоде. Из зубного зеркала на Федора взирала распахнутая в оскале челюсть.

Что хуже всего - зубы не стояли на месте, находясь в непрерывном движении. Они колыхались из стороны в сторону, скрипели и клацали в предвкушении близящейся грызни.

- Обожаю человеков! - произнесла комната с восторгом.

- У ВАС ТАКОЙ ВКУСНЫЙ КОСТНЫЙ МОЗГ!

Распахнув рот, Федор заорал. Мир вокруг него сомкнулся и принялся жевать.

***

Не знаю, где я, как сюда попал, и как мне выбраться из этого проклятого места. Нашел под шкафом эту тетрадь. Буду вести в ней дневник, дабы занять хоть чем-нибудь свою голову. Иначе так недолго лишиться рассудка...

Соберись, Аркадий Степанович! Подключи рациональное мышление! Тебе выпал уникальный шанс заглянуть в неизведанные тайны Вселенной. Лишь бы они в итоге не легли крестом на мою могилу...

__________________________________________________

- Ну что, Гриша? Снова не дала?! - веселясь, спросил Ярик, - вот ты бабораб! Лошара!

Салов стушевался и опустил глаза в пол. Больше всего на свете ему хотелось сейчас врезать своему другу. Но Ярослав обладал крепкой развитой мускулатурой и увесистыми как два булыжника кулаками, поэтому Григорий тактично затерпел.

- Можно подумать, у тебя вышло бы лучше.., - процедил он сквозь зубы и тотчас же об этом пожалел.

Ярик горделиво расправил плечи, словно выжидал этого момента с самого начала. С кислой миной на лице Григорий выслушал длинную речь, полную колких афоризмов, беззлобных подтруниваний и снисходительных, почти отеческих наставлений. Тема саловых неудач на любовном фронте плавно сменилась воспоминаниями о достижениях самого Ярика. Хронология последних впечатляла. Простираясь от момента Прописки и вплоть до детского сада, она пузырилась от феерических побед. Удивляла дерзкими тактическими ходами. Дразнило воображение изысканностью трофеев.

Эффект, производимый Яриком на женщин, был настолько неоспорим, что от падения в любовную яму Тарелкину спасал лишь статус его родной сестры.

- Восхитительно.., - угрюмо дослушал монолог Салов, - ты мой новый кумир...

Сидя на продавленном диване, они разглядывали стены. Обои на них были нарочито-веселого желтого оттенка, с детскими каляками-маляками в виде улыбающихся рожиц. Неясный серый свет падал из квадратного окна над батареей.

Почувствовав легкую дрожь в кармане, Григорий сунул туда руку. Нащупав знакомый предмет, он вытащил на поверхность металлическую зажигалку. Найденная давным-давно в одной из комнат, та была пуста, но Салову нравился зернистый трескучий звук, издаваемый при чиркании колесиком.

Зажигалка была теплой, с приятно-закругленными боками. Лежа в ладони, она издавала мягкую, почти бесшумную вибрацию.

"Я знаю боль. Она - где унижают", - гласила на боку выгравированная надпись.

Откинув в сторону колпачок, Григорий поднес сопло к носу и ощутил едва уловимый запах керосина.

- Жрать охота, - зевнув, сказал Ярик. Поднявшись на ноги, он направился к двери, - айда на базу. Бутылки сдадим.

Григорий остался сидеть, погруженный в мрачные раздумья. Обстановка в его жилище удручала. Старый полосатый матрас лежал в дальнем углу, топорщась от ваты. Единственное окно было намертво закрыто. По другую сторону простирался живописный пейзаж в виде сырой от тумана кирпичной стены. Впрочем никаких других наружных видов в этой квартире отродясь не наблюдалось.