36 вопросов, чтобы влюбиться

Глава 1. Выбирая из всех в мире, кого бы вы пригласили в гости на обед?

Надя бросила быстрый взгляд на наручные часы, вгляделась вдаль и недовольно ударила каблучком о землю. 

— Необходимо придумать десятый круг ада для таких, как ты, Семенова, — желая не по-доброму уколоть, сказала Надя, когда светловолосая хорошенькая девочка в школьной юбке не спеша поднялась на крыльцо школы. 

Даша Семенова предпочла промолчать. Она никогда не воспринимала всерьез замечания по поводу своих опозданий, честно признаваясь, что исправляться не планирует, а расстраиваться из-за постоянных замечаний — никакого жизнелюбия не хватит. 

— Теперь еще дядю Вову уговаривать, чтоб впустил, обязательно ведь заставит в журнал опозданий записываться... — продолжила Надя. 

Даша постаралась сохранить бодрость духа. Ей уже было не привыкать к педантизму Нади, но с ее резкостью и стремлением к идеалу во всем мириться почему-то с каждым годом становилось все труднее.  

Девочки вошли в школу и остановились около турникетов, на дисплее которых горели красные кресты. Тут же рядом возник высокий мужчина с седой горой волос на голове. 

— Опаздываете, юные леди? — голос школьного охранника был бодрым, как у человека, утро которого прошло удачно, но девочки знали: бодрость духа совсем не означает снисходительность и доброту. 

— Дядя Вовочка, впустите, пожалуйста, мы чуть-чуть совсем опоздали, с автобуса бежали, ну, дядя Вовочка, — мурлыкала Даша. 

Надя молчала. Роль ласковой овечки ей никогда не удавалась. Она могла быть любезной и обаятельной, но только не с тем, чей нос от пьянства краснел, как сломанный светофор посреди школьного коридора. 

А Даша все мурлыкала и мурлыкала. Охранник сначала смотрел насмешливо, видимо, был твердо уверен, что несмотря ни на что на опоздание глаза не закроет, но, по мере использования Дашей все более ласковых слов, лицо дяди Вовы становилось все счастливее и счастливее. «Боже мой, неужели он верит в эти дифирамбы? — подумала Надя, внимательно оглядывая неопрятный внешний вид охранника. —А ведь точно пил вчера…» Даше удалось бы умаслить дядю Вову, если бы он вдруг не взглянул на Надю и не увидел на лице ее смесь из омерзения и презрения. 

— Пишите фамилии и свободны, — сухо сказал дядя Вова, вмиг переменившись в лице, и подтолкнул в сторону девочек толстый журнал, в котором фиксировались опоздания. Даша вписала в последние свободные клеточки свою и Надину фамилии. 

Быстро стуча каблучками весенних туфель по школьным плитам, девочки поспешили в сторону кабинета. 

— Из-за твоего щебетания, Семенова, мы совсем запоздали, — сказала Надя, откидывая назад длинные темные волосы. 

— Да брось, Надюш, что страшного-то? Я только не понимаю, что с дядей Вовой случилось, он меня всегда пропускал без этого дурацкого журнала…Теперь еще и выговор от завуча выслушивать! 

Надя поджала губы. 

— Терпеть не могу опаздывать, — только еле слышно проворчала она. 

Наконец, добежали до аудитории на четвертом этаже. 

— Стучи ты, а то у исторички уже моя кукла-вуду есть, — попросила Даша, чувствуя, как кулак в животе сжал желудок. Она всегда каким-то понятным только самым непунктуальным людям чувством ощущала, что ее опоздание без последствий не обойдется. 

— А ты хоть раз в этом полугодии приди вовремя к первому уроку, — съязвила Надя, а потом сделала глубокий вздох, оправила юбку и оборвала Дашины мольбы о том, чтобы ее не спросили сегодня: — Все, тихо. Стучу. 

Тук-тук: «Извините, можно?» 

В кабинете уже стояла тишина, все что-то записывали. Кудрявый одноклассник Паша Ларин стоял у доски и быстро водил мелом по ее поверхности. Историчка, настолько старая и сухая, что ребята шутили, что она не историю преподает, а мемуары читает, сидела за учительским столом и контролировала Пашу. Но как только Надя осторожно вошла в класс, а за ней робко переступила порог Даша, все пары глаз устремились к ним. 

— Строгановская, проходи, садись, раз ты впервые опоздала, а Семенова останется у доски. Сейчас Ларин допишет, и ты дополнишь его ответ. 

Надя услышала, как Даша пискнула. Не помогли молитвы. 

Как только Надя села за свою парту, дверь открылась снова и в кабинет с шаблонным: «Извините за опоздание, можно?» вплыл, чуть не впечатавшись в спину Семеновой, Дима Декабристов. 

— Там еще кто-то есть? —сухо спросила историчка. 

— Где там? —растерялся Дима. —А…нет, я один, — и расслабленно убрал руки в карманы брюк. 

Надя раздраженно подумала: «Ну если опоздал, имей совесть, сделай хотя бы сожалеющий вид». 

В дверь снова постучали. 

— О, а это, наверно, Фонарев, его как раз и нет! —сказала историчка так, что никто уже не сомневался, что она жутко зла. 

Дверь открылась и в кабинет вошла классный руководитель. Она с удивлением оглядела всех собравшихся у доски, а потом повернулась к историчке и сказала: 

— Лидия Викторовна, Пашу Ларина директор вызывает, отпустите его, пожалуйста, с урока. 

Весь класс затаил дыхание от любопытства. Директор? Хорошего Пашу? Зачем? Историчка вздохнула, покачала головой, давая понять, что не одобряет желание директора, и только потом с сожалением произнесла: 

— Ладно, Ларин, свободен. 

— А эти что? —спросила классная руководительница, указывая на Дашу и Диму, пока Паша собирал учебник и тетрадь в сумку. 

— Опоздали. 

— Ну я с ними потом разберусь, вы не переживайте. И, Лидия Викторовна, — сказала классная руководительница, обернувшись уже уходя, — Костя Фонарев ногу сломал, мама позвонила, поэтому вы ему «бэ» поставьте. 

Когда дверь закрылась, Надя открыла учебник и обрадовалась, что вся эта суматоха, наконец, закончилась и можно спокойно начать заниматься. 

Паша поправил очки и неуверенно сел перед директорским столом. 

— Доброе утро, Паша, — улыбнулся директор и стал что—то искать на столе. —Подожди минутку, я сейчас…так, это не то…не то…Вот! Посмотри, ознакомься.