4. Говори с женщиной

4. Говори с женщиной

Стояла необычная погода – как для места, так и для времени. Вечернее солнце светило вовсю, сверху и снизу, играя с опавшими кленовыми листьями. По небу плыли мягкие белые облака, наводившие мысли о тёплой постели. Иногда они закрывали солнце, и тогда контуры предметов проступали резче, реальнее. Дорога шла над озером с тёмной водой. Пахло прелостью.
Патрик возвращался домой с бумажным пакетом, из которого торчало горлышко бутылки виски. В наушниках его играл блюз, лицо было серьёзным, но не печальным. Дома его ожидала приятная, хотя и немного банальная компания трёх «к» - кресла, книги и кота, имеющего привычку прыгать Патрику на колени, как только он садился, и шуршать хвостом по страницам, томно мурлыча под сюжет романа.
Но всё это будет потом – после приятного ужина и хорошей выпивки, после включения телевизора, после разжигания огня в камине, после ощущения того, что ты, наконец, дома. Предвкушение предвкушения…
Дом на самой окраине Нью-Йорка он выбрал не случайно. Даль, но не глухомань. Дожди, но не грязь. Люди простые, но не ушлые. Это место наводило ностальгию о Среднеколымске, но не вызывало чувство ужаса и тоски. Только приятную меланхолию. Кроме того, здесь его нипочём бы не смогли отыскать ни ЦРУ, ни новосоветские спецслужбы, ни цепкие клещи старого недоброго Вада, ни…
Патрик едва не выронил пакет из рук, увидев знакомую фигуру на крыльце.
 «Господи, опять это красное платье», - подумал он.

Да, это действительно была Мерцана. Она вновь была одета так же, как в ту первую, невероятную встречу. Сидя на крыльце и выставив миру сияющие коленки, она дёргала один за другим лепестки сорванного цветка ромашки, беззвучно шевеля губами.
- Я думаю, Дик тебя и так любит, - сказал Патрик, оперев пакет на перила и зарывшись в карманах брюк. Нашёл. – Разрешишь?
- А я загадывала не это.
Она встала и отбросила головку цветка. Патрик подошёл к двери, вставил ключ в замок и повернул его два раза. Под её взглядом он чувствовал себя неловко.
- Мне нравится это место, - сказала Мерцана.
- Да, неплохое. Ты зайдёшь? – спросил он.
- Зачем? Погода же чудесная. Поговорим снаружи. Я хочу увидеть закат.
- Ладно, как хочешь. Я только скину продукты.

- Хорошо, давай начистоту, потому что я не собираюсь затягивать эту беседу. Зачем ты пришла?
Они сидели, свесив ноги, перед домом – на береговом выступе, поросшем жухлой травой. Впереди, насколько хватало глаз, раскинулось зеркало воды, при свете низко сидящего солнца казавшейся совершенно чёрной. В этом была ещё одна причина выбора Патриком этого места. На закате это озеро напоминало ему Титан, с которого начались все эти невероятные приключения. Приключения, которые, в конце концов, он решил для себя прекратить, но всё ещё любил вспоминать о них.
- Дик скучает по тебе, - ответила Мерцана.
- Да ну?
Он взглянул на неё и сразу понял, что сморозил глупость.
- Разве ему недостаточно тебя?
Мерцана опустила глаза.
- Достаточно, - ответила она. – Но не в это же смысле.
- А в каком тогда?
- Понимаешь, когда человек счастлив, он становится чувствителен ко всему, что нарушает картину его счастья.
- Так.
- Ну вот. Ты ушёл без злости или скандалов, а он всё равно не в своей тарелке. Общаться с женщиной можно долго и разными способами, но рано или поздно тебе захочется крепкого мужского разговора. Людям нужна не только любовь, но и дружба. Я же пришла к тебе потому, что, как мне кажется, в твоём уходе виновата я.
Патрик сглотнул.
- С чего ты это взяла?
- Я это чувствую.
- Мы едва знакомы.
- Для меня это несущественно.
- Дело в не этом. Я просто не сержусь на тех, с кем едва знаком.
- Понятно… Тогда, значит, причина в Дике?
- Да нет… - Патрик почувствовал себя зажатым в угол. – Я вообще ни на кого не сержусь. Я ушёл просто потому, что мне захотелось побыть одному. Ведь всем этого когда-нибудь хочется, верно?
- Верно, - сказала Мерцана.
Повисла пауза.
- Как бы то ни было, я хочу принести свои извинения.
- Тебе не за что извиняться…
- Нет, есть. Я выставила тебя дураком, сама того не заметив. Я обращалась с тобой так, будто ты случайный прохожий, который скоро должен уйти. И вот ты ушёл. Прости меня.
- Хорошо, но это всё равно зря.
- Я бы хотела, чтобы мы начали заново.
И она – снова, как тогда – протянула ему руку.
- Здравствуйте. Я Мерцана.
Патрик смущённо пожал её ладонь.
- А я Патрик.
- Очень приятно, Патрик.
- И мне.
Они застыли, глядя друг другу в глаза. Потом, не удержавшись, начали хохотать. И ни один не понял, откуда взялся этот смех – настолько чистый, что осенний закат мгновенно уступил место летнему полудню.
Мерцана поболтала ногами.
- Просто когда я увлекаюсь – я забываю об окружающих… В этом мы с Диком похожи, не правда ли?
И она снова посмотрела в глаза Патрику.
- Да уж, - ответил он, - прямо два сапога пара.
Они опять рассмеялись.

Лопата и кримпер
Это был обычный, ничего не обещающий день, похожий на вчерашний, и на позавчерашний, и на позапозавчерашний... Эти дни не запоминались. Патрик винил в этом свою память, но едва ли дело было в ней. Все люди в Среднеколымске страдали одним заболеванием – вневременностью. Дни, месяцы и годы пролетали словно мимо них, и ни память, ни календарь не могли дать ответа, куда подевалась самая главная ценность в их жизни – молодость. Сигналы из внешнего мира отзывались в городе слабым шёпотом, не позволяющим понять, существует ли ещё этот самый внешний мир.
Он сидел на табурете перед печкой, изредка сбрасывая пепел на пол перед поддувалом. Воскресенье. Серость. Грязное дождливое лето. Он проспал до полудня, но сон всё ещё одолевал его, по-предательски зовя обратно в постель, где на самой последней стадии засыпания его сознание внезапно вновь оживало и спешно поднимало веки, боясь очутиться во власти кошмаров.
Стук в дверь заставил его выпрямиться. Но плечи тут же ссутулились снова, а рука поднесла сигарету ко рту.
«Опять Дик со своим нытьём на всех, кроме себя. Ничего, потерпит».
Он не спеша докурил сигарету. За это время в дверь постучали с ровным промежутком ещё три раза, но обычных оскорблений, сыпавшихся от Дика ещё до того, как тот переступал порог, не послышалось.
Патрик встал и вяло прошёл через прихожую. Запнулся о выпиравшую доску под линолеумом, выругался. Наконец, открыл дверь.
Его тут же охватил страх. Казалось, все те кошмары, повторного просмотра которых он так хотел избежать, воплотились в человеке, стоявшем за дверью.
Высокий офицер в форме новокрасной армии. Под круглой фуражкой – вытянутое, гладковыбритое, ничего не выражающее лицо. Белесые глаза, взгляд которых не сверлил и не пронзал насквозь, а создавал ощущение, что тебя для них просто не существует.
Под мышкой человек держал изрядно потёртый портфель для бумаг с застёжкой в форме звезды и наверняка сохранивший свою работоспособность только за счёт грубости материала, из которого он был создан.
- Патрик Дженитиви?
Патрик никогда не думал, что его фамилию можно произнести настолько сухо. Казалось, губы этого человека даже не двинулись.
- Да, это я.
«Ну всё, конец», - подумал он, - «Сейчас отведут на Санту-Барбару, бросят под ноги памятнику  и расстреляют. А потом на глазах у всех вмуруют тело в опору строящегося моста. И буду вечно спать, омываемый ледяными водами анкудинских паводков…».
Он не сразу сообразил, что человек пришёл один. Офицер был настолько высок и вызывал такой трепет, что его можно было принять за целую расстрельную команду.
- У меня постановление от центра, касающееся вас, - произнёс человек. – Насколько нам известно, вы не из политических и никогда не выказывали своё недовольство советской властью…
«Интересно», - подумал Патрик. - «Эта фраза как бы намекает, что недовольство совком есть у всех, но не каждый его высказывает. Да этот сукин сын – тонкий тролль…».
- …Вас сюда отправили согласно статьям №45а и №247а Уголовного Кодекса Советского Союза. Вооружённый грабёж и убийство…
- Убивал не я.
Белесые глаза сверкнули.
- Простите… - опешил Патрик.
- Также нам известно, что вы обладаете серьёзными знаниями в пилотировании космических аппаратов и имеете диплом бортинженера. Верно?
- Да, товарищ. Я могу предъявить…
- Не стоит, - парировал офицер, - у нас есть копии. А теперь к делу.
Он расстегнул портфель и достал какую-то бумагу.
- Идёт война, - сказал он. 
Патрик кивнул, впервые с начала разговора уловив в голосе офицера признак эмоции. Фраза была торжественной.
- Вы ведь верите в победу Советов?
- О да! – как можно искреннее воскликнул Патрик.
- Очень хорошо, - снова сухо продолжил офицер. – Идёт война, и фронту нужны люди. Все человеческие ресурсы должны быть использованы во благо Родины. Даже те, что признаны ею отбросами. Это – шанс для них очистить своё имя, доказать свою преданность коммунистической стройке. Вы ведь верите в коммунизм?
- Да, всем сердцем!
- Очень хорошо. Итак, вам предложена амнистия в обмен на помощь государству. Прошу ознакомиться с условиями.
Патрик дрожащими руками принял у него бумагу и мельком прочитал её, смаргивая с глаз влажную пелену волнения.
В связи с нехваткой оружейного плутония… Требуется пара квалифицированных специалистов… На орбите сроком до полугода… Добыча урана… Некоторых объектов в Поясе Койпера… Под строгим надзором…
- Ну что, согласны? – спросил офицер.
- Да-да, конечно, - Патрик оторвал глаза от бумаги.
- Очень хорошо, - опять повторил офицер и защёлкнул портфель.
Патрик безо всяких вопросов понимал, что предложение было вовсе не предложением, а ультиматумом.
- За вами зайдут через два-три дня, как только найдут вам бортмеханика для компании. И постарайтесь за это время не наделать глупостей.
- Так точно, товарищ! – Патрик лихо отдал честь.
Офицер развернулся и стал спускаться с крыльца. А Патрика вдруг осенило.
- Товарищ офицер! Разрешите…
Человек грозно обернулся.
- Я майор. Майор Трутнев.
- Товарищ майор Трутнев, могу я обратиться…
- Говорите.
- Кажется, я знаю, кого можно взять в команду в качестве бортмеханика. Он живёт здесь неподалёку. Ричард Десфрей, так его зовут.
Офицер нахмурился, что-то вспоминая.
- Это не тот ли подонок, которого сослали вместе с вами?
- Да.
- И у него есть соответствующий диплом?
- Да.
И только произнеся это, Патрик осознал, что кошмар вновь маячит на ближнем горизонте.
Майор задумался.
- Он тоже верит в коммунизм, - сказал Патрик.
- На нём убийство, а на вас – только подозрение. Кроме того, досье указывает на то, что у него проблемы с психикой.
- Совсем небольшие. Он уже исправился. Я могу за него поручиться.
- Ручаться за вас будет политрук.
Опять повисло молчание.
- А какого чёрта… - в конце концов, сказал майор. – НСКП отмечает, что давно знакомые люди лучше срабатываются в условиях долгой изоляции. Меньше вреда аппаратуре… Тогда вам обоим приказ: завтра к 9.00 собрать только самые необходимые вещи и прибыть в аэропорт. И не смейте опаздывать, а то простудитесь. Не хочу больше оставаться в этом мерзком городишке…
- Есть! Будет сделано! – радостно воскликнул Патрик. – Спасибо вам, товарищ майор Трутнев!
Офицер не ответил и даже не кивнул. Он быстро спустился с крыльца, сел в машину и уехал.
«Кажется, я ему понравился» - подумал Патрик. – «Он даже ни разу не назвал меня гнидой. Только Дика наградил ласковым. Дик… Надо срочно ему сообщить…».
Но более срочным делом для Патрика оказался поход в туалет для избавления от приступа диареи.