60. Война в Хисараке

60. Война в Хисараке

Через час после ухода Девятой роты с поста Зуб Дракона, в Хисараке началась полномасштабная война. В ущелье и кишлаке очень плотно стреляли из автоматов и пулемётов, швырялись гранатами. Душманы не захотели отступать в горы, оказали упорное сопротивление, наши вызвали поддержку артиллерии. Из Рухи, через Зуб Дракона, в Хисарак полетели снаряды. Гарнизон поста №12 моментально рассосался среди скал, и прямо из кожи каждого бойца выросли бронежилет с каской. Однако в этот раз, по Закону Глобального Западлизма, ни один ствол артдивизиона «не заблудился», по нашему посту не ударил ни один снаряд. Но нас уже не обманешь, мы крепко усвоили - если стреляет артиллерия, то ничего хорошего ни для кого не будет, поэтому не грех поберечься.

Бой в Хисараке продолжался весь день, мочилово не прекращалось ни на минуту. По связи прошла информация, что наши понесли потери. Мне стало не по себе, я подумал, что убили кого-то из тех пацанов, с кем мы сегодня утром смеялись про ДШК. Но оказалось, что погиб боец не из Девятой роты, а из Восьмой.

Гафуров Мирхат Сабирьянович 09.05.1964 снп8мср 02.83 Курганская обл. погиб 22.08.84

Как это произошло, рассказал командир третьего взвода Восьмой роты лейтенант Алексей Коротков: - «Рядовой Гафуров служил в моём взводе, являлся моим подчинённым. Он был худенький скромный незаметный мальчишка. Был снайпером. Во время боевой операции, почти напротив Хисарака, Девятая рота заняла хребет над этим кишлаком, а наша Восьмая рота находилась в резерве комбата. Ранее Гафуров и еще несколько ребят были переданы на усиление Девятой роте. Едва Девятая рота поднялась на хребет, на нее поперли духи. Рота стала активно отступать. Гафуров же не дрогнул, стал прикрывать огнем отход роты. Мы открыли огонь с соседнего хребта из миномета и стрелкового оружия. Духов удалось остановить. Вместе с Гафуровым на хребте остался один из бойцов Девятой роты, он через некоторое время стал вести несуразный радиообмен. Мы даже подумали, что он пленен и ведет радиообмен под давлением. Но все оказалось проще, парень первый раз прикоснулся к радиостанции. После этого случая я всем своим подчиненным показал, как пользоваться радиосвязью и объяснил правила ведения радиообмена. Комбат Есипенко выслал на оставленный хребет Первый, Второй взводы, и гранатометчиков Хайретдинова Восьмой роты под управлением Карагланяна, а меня с моим третьим взводом оставил для прикрытия КП батальона. Карагланян занял верх над Хисаракским хребтом, а утром занял сам хребет, сопротивления со стороны духов не было активного, хотя, когда я туда подтянулся, меня встретили огнем, но все обошлось. Гафурова нашли с пятью или семью пулями в теле. Он ценой своей жизни прикрыл ребят, в Девятой роте, кроме нескольких раненых, потерь не было. Моя воля, я бы Гафурова к Герою представил, но его подвиг как-то остался за кадром. Мне в тот выход повезло, пули либо выше летели, либо перед носом землю на дыбы ставили».

В разгар войны и стрельбы, во второй половине дня, прилетела наша авиация. Штурмовики СУ-25, по прозвищу «Грачи», разворот за разворотом, заходили вдоль ущелья, наносили удары по душманским очагам сопротивления в кишлаке Хисарак.

Душманский КПВ, который обстреливал наш пост несколько недель кряду, принялся стрелять по «Грачам». Он долбил по штурмовикам со своей позиции, когда те проносились вдоль ущелья. Из ствола КПВ в сереющем небе был хорошо заметен длинный столб оранжевого пламени. Пулемётчик демаскировал свою позицию, я засёк его и метнулся к АГСу, подумал, что не являюсь Зорким Соколом и если отвернусь, то потеряю этого гада среди нагромождения серых скал. Скорее всего именно он убил Овезберди, если бы я его упустил, то не простил бы себе никогда. У меня возникла физическая, осязаемая потребность отомстить за пацана, который уже дни считал до дембеля, мечтал, как поедет домой, а этот гадёныш его убил.

Позиция душманского КПВ располагалась в скалах над кишлаком Хисарак на удалении 2000 метров от нас. Когда ствол пулемёта был направлен на нас, то вспышка выстрела сверкала на фоне яркого дневного неба, мы не могли её заметить. В вечернем тусклом освещении столб огня, вырывающийся из ствола, стал виден нам в профиль, во всю длину.

Пулемётчик страстно желал сбить самолёт, самозабвенно долбил по нему длинными очередями, поэтому мне удалось подвести галочку прицела под струю оранжевого пламени. Теперь позиция КПВ не потеряется, даже если пулемётчик прекратит стрелять.

Миша за это время сгонял, на Вторую точку, доложил обстановку Хайретдинову. Комендант ворвался на нашу позицию с биноклем, автоматом и суровым выражением лица, не обещающим душманам ничего хорошего. Первым делом он определил местоположение вражеской позиции, затем проверил установки прицела гранатомёта. Манчинский, Гнилоквас и Орлов уже знали кому что следует делать, похватали необходимые предметы и заняли свои штатные места. Хайретдинов обвёл их позы взглядом, одобрительно хмыкнул, кивнул головой, затем поднёс к глазам бинокль и заревел, как теплоход:

- По вражескому пулемёту! Четыре гранаты огонь!

Двумя большими пальцами я вдавил гашетку. Четыре гранаты вырвались из ствола, издали звуки, как будто кувыркаются в воздухе и полетели к душманскому КПВ.

- Бах-бах-бах-бах! - Четыре черных тротиловых разрыва ударили по скалам вокруг пламени, вырывавшегося из ствола вражеского пулемёта.

- Малаток! С первой очереди попал! Теперь мочите его, не давайте головы поднять до тех пор, пока я не вызову артиллерию. - Хайретдинов убрал от лица бинокль, поставил нам задачу и поскакал между валунов к радиостанции.

Артиллеристы накрыли позицию КПВ очень быстро. Они вели огонь примерно в тот район, экипажи самоходок находились на местах, стволы орудий были развёрнуты именно на Хисарак. Командиры расчетов ввели поправку на новую цель, которую дал Хайретдинов, и полетела к душманам четвёрка 122 миллиметровых осколочно-фугасных снарядов. КПВ был установлен в чаше из скал, я могу представить, что в ней сделалось, когда туда залетели «гостинцы» от артиллеристов.