63. Мы уходим

Ранним солнечным утром 28 августа 1984 года я прибыл на стандартный доклад коменданту поста №12.

- Разрешите, товарищ старший лейтенант? – Произнёс я, как положено, прежде чем вломиться в СПС с радиостанцией.

- Заходи не бойся, выходи не смейся, - ПапаОлег встретил меня бравым настроением и командирской улыбкой.

Он выслушал доклад, затем вышел на связь с «Графиком». Вместо витиеватой брани пожелал доброго дня дежурному офицеру, затем сморозил какую-то шутку юмора, поржал с ним на пару, отпустив тангенту, потом подосвиданькался, отключил питалово и аккуратно положил наушники на корпус радиостанции.

В этот момент я находился рядом, старался не выпасть в осадок и никак не мог понять, что пошло не так. Не с той ноги я встал и вылез из СПСа? А с какой там ноги вылезать – просто ползёшь на четвереньках наружу и зеваешь солдатским пятаком на всю ширину плеч. Так, вроде бы, я зевал, вроде все обряды соблюл… Соблёл? Может ПапаОлег не так бакланил в радиоэфире, не как Хайретдинов?

- Он вежливо бакланил! – каким-то боковым полупопием допёрло до меня. – Веж-ли-во! Разве так бывает в армии?

- Так, Касьянов. – ПапаОлег повернулся ко мне от радиостанции. – «График» дал четыре дня на сборы, второго сентября нас на посту сменят бойцы из Первого батальона. Передай эту новость всем на Третьей точке.

- Есть! – Ответил я, хотя можно было бы сказать «хорошо» или, ещё лучше, «ыгы». ПапаОлег посмеялся бы вместе со мной. Но это было бы кощунство, примерно такое, как аккуратно положить наушники на корпус Р-105. Разве так можно?

В этих сумбурных мыслях я притопал на Третью точку. Из СПСа выполз на четвереньках голопузый Орлов. Он поднялся на ноги и принялся истово шкарябть себя в разных местах скрюченными пальцами обеих рук.

- А ещё я любил чесаться! – Орёл открыл в зевке рот, на ширину приклада, и сощурился на солнце, поднимающееся над горой Санги-Даулатхан.

- Добрейшего Вам утречка, Андрей Викторович! Как говорят у них в Одессе – хочите небольшую порцию новостей? Так их есть у меня.

- А у меня в крови с утра кортизона - дохера! Я сутра такой активный, что сильнее трАк-тора! – Ответил Орёл и принялся сладко потягиваться.

Ночью, на парном посту, я «задвинул» ему лекцию про кортизон - гормон активности. Объяснял, что, если хочешь не уснуть на посту, то надо поднять его концентрацию в крови. Ну и упомянул про суточное колебание этой концентрации. Видимо Орёл пыжился всю смену, придумывал возвышенную поэзию, чтобы теперь «бляснуть» дарованием. Мы с ним частенько устраивали «поэтические дуэли», сочиняли по очереди нецензурные стишки про жрачку, курево и сортир. Соревновались у кого первого иссякнут рифмы.

Ну что, испортить мальчугану накортизоненное настроение? Подрезать ему размах поэтических крыльев? Сейчас подрежу. Не потому, что я плохой, а потому, что жизнь у нас такая.

- Андрюха, нас второго сентября снимут с Зуба Дракона.

- Да ты чё?! – Орёл перестал потягиваться. Опустил поднятые, было, кверху руки. – С чего ты взял?

- Верхоламову по радиосвязи сказали, а он поставил мне задачу довести эту новость до остальных.

- Ё-пер-ный-те-а-тор! – Некрасиво высказался Орёл, сник лицом, полез в карман валявшейся на ящике хэбухи, достал сигарету, вставил себе в клюв, уселся на снарядный ящик рядом с бойницей и принялся молча «втыкать» в пейзаж Хисарака. Мне тоже захотелось закурить, я тоже вытащил из кармана сигарету, уселся на соседний ящик, возле соседней бойницы. Тоже повернул свой немытый солдатский пятак на Хисарак. Пытался смотреть на логово Саиб-Хана, но в моей голове крутился винегрет из грустных и весёлых, трагичных и забавных кадров прожитого и пережитого здесь.

Вот Орёл, например. Вот он, сидит пыхтит дымярой, бурю эмоций в голове сапёрной лопатой перемешивает. Сюда он поднялся зашуганным и зачмоханым, а здесь превратился в сгусток юмора и позитива. Пусть юморок у него «третий класс вторая четверть», но смех и радость, как говорится, людям приносит. А что будет внизу, после нашего возвращения с Зуба Дракона? Он снова пойдёт мыть котелки дембелям? Лично мне кажется, что не должен бы. Когда мы пришли в роту зелёные и сопливые, дембеля были сплоченные, а мы нет. Поэтому дембеля «нагнули» того, кто нагнулся, разделили и повластвовали. А теперь что будет? Мы теперь мужики, или хрен в стакане?!

А зачем я за Орла умничаю? Пусть сам скажет.

- Ну что, Андрюха, чего пыхтишь? Рад новости?

- А ты не мог не портить настроение перед завтраком?

- А чем завтрак отличается от обеда? Или от ужина? Ты бы тоже самое сказал через час – не мог ли я не портить настроение перед обедом.

- У, мужики? Чё, хавчик скоро? – Из соседнего спального СПСа на свет божий выполз на карачках Миша Гидроквас. С помятым об вещмешок лицом.

- Сходи на Первую точку и спроси.

- Не понял. – Миша разогнулся с карачек. – А чё у вас хари такие понурые?

Не будет завтрака, что ли?

- Нас с Зуба снимают второго сентября.

- Да ну нафиг? Наконец-то! Во, ништяк!

- А чему ты радуешься? – Орёл грустно посмотрел на улыбающегося, чумазого Мишу.