69

ШЛАК

«Поз­на­вай прав­ду о се­бе са­мом. Сам».

Жизнь, ко­торая уже са­ма по се­бе яв­ля­ет­ся од­ним ве­ликим Па­радок­сом, мож­но бы­ло бы срав­нить с ис­кусным го­беле­ном, сот­канным из ог­ромно­го мно­жес­тва па­радок­сов раз­ной ве­личи­ны, каж­дый из ко­торых име­ет свою собс­твен­ную ок­раску, сю­жет, ма­тери­ал, по­доп­лё­ку. И при­чин­но-следс­твен­ную связь. И эти при­чин­но-следс­твен­ные свя­зи сво­дят, по­рой, с ума, так как доб­рать­ся до су­ти то­го или ино­го па­радок­са не хва­та­ет ни моз­гов, ни чувс­тво­ваний, ни ин­ту­иции. На то он и па­радокс. Вещь в боль­шинс­тве сво­ём не­объ­яс­ни­мая.

В сво­ей по­пыт­ке дать обос­но­вания тем или иным со­быти­ям, па­радок­сам, в изо­билии по­сеща­ющих каж­до­го из нас, че­ловек на­тал­ки­ва­ет­ся с раз­бе­гу на же­лезо­бетон­ную сте­ну, раз­би­вая се­бе нос. По­тому что па­радок­сы не впус­ка­ют в свои сок­ро­вен­ные кла­довые тайн да­же тех, в чь­их жиз­нях они воз­ни­ка­ют. И, за­час­тую, ни­чего не ос­та­ёт­ся, как лишь при­нимать па­радокс, как он есть. Без объ­яс­не­ний.

Тот, кто не жи­вет у­еди­нён­но в ски­те, изо­лиро­вав се­бя от дру­гих пред­ста­вите­лей че­лове­чес­кой ра­сы, на­вер­ня­ка стал­ки­вал­ся с та­ким па­радок­сом, ко­торый так и мож­но бы­ло бы наз­вать — «Шлак». (Шлак это то, что, в час­тнос­ти, ос­та­ёт­ся от сго­рев­ше­го уг­ля. Что сго­рело — сго­рело, что ос­та­лось — го­рению не под­ле­жит. Обыч­но этот шлак вы­киды­ва­ют за не­надоб­ностью.)

Че­ловек — как тот уголь. Он мо­жет ле­жать се­бе где-то бес­формен­ной ку­чей, чер­ный та­кой, пыль­ный, неп­ригляд­ный. Но од­нажды он по­пада­ет в ус­ло­вия, ко­торые вклю­ча­ют его по­тен­ци­алы. Он за­гора­ет­ся. Го­рит яр­ко. Го­рит жар­ко. Но по про­шес­твии вре­мени го­рения его за­пал увя­да­ет, пла­мя ста­новит­ся всё мень­ше. И на­конец всё то, что, ка­залось бы, ос­та­ёт­ся от че­лове­ка — это шлак. И не по при­чине то­го, что приш­ла ста­рость. Прос­то…

Прос­то в си­лу тех или иных об­сто­ятель­ств че­ловек уже не мо­жет ни­чего сде­лать для сво­его ок­ру­жения. Он де­лал для них всё, что мог и как мог. И, ко­неч­но, он го­рел. И ок­ру­жа­ющие этим поль­зо­вались. Они гре­лись око­ло не­го, ког­да им бы­ло хо­лод­но, и он све­тил им, ког­да вок­руг бы­ло, хоть глаз вы­коли. То есть ког­да они нуж­да­лись в нём и его го­рении, он го­рел. Но ког­да нас­ту­па­ет вре­мя не­надоб­ности в че­лове­ке и его го­рении, он тух­нет. И прев­ра­ща­ет­ся в шлак. Но! Шла­ком он яв­ля­ет­ся лишь для тех, кто его за та­ково­го вос­при­нима­ет, тем или иным об­ра­зом да­вая ему это по­нять. Пос­те­пен­но при­водя его к собс­твен­но­му убеж­де­нию, что он та­ким и яв­ля­ет­ся. От­ра­бот­кой. Шла­ком. Ни­чем.

И вот сам па­радокс: сто­ит это­му «шла­ку» по­пасть в дру­гую сре­ду, в дру­гое ок­ру­жение, как от­ку­да не возь­мись, вдруг, в нём вспы­хива­ет Огонь. Вспы­хива­ет с но­вой си­лой. Го­рит яр­ко. Го­рит жар­ко. Он воз­вра­ща­ет­ся к жиз­ни. Вер­нее — Жизнь но­вой си­лой на­чина­ет бить из не­го, как выб­ро­сы рас­ка­лён­ной ла­вы во вре­мя из­верже­ния вул­ка­на. Что это? Он же ду­мал, что он шлак. Его в этом поч­ти убе­дили…

Нет. Не шлак. Прос­то на­ходишь­ся сре­ди не тех лю­дей. И раз­би­ва­ешь се­бе лоб в по­пыт­ке све­тить и обог­ре­вать тех, кто в этом тво­ём све­чении и обог­ре­вании не нуж­да­ет­ся.

Итак, па­радокс в том, что сго­рая для од­них и прев­ра­ща­ясь в их гла­зах в шлак, че­ловек с но­вой си­лой за­гора­ет­ся для дру­гих. Све­тя и грея с но­вой, по­рой пре­ум­но­жен­ной си­лой. Де­ло не в том, что он ис­то­щён и у не­го нет за­пала. За­пала в нём не­меря­но. Вот толь­ко сра­бота­ет он при оп­ре­делен­ных ус­ло­ви­ях. И ус­ло­вия эти — лю­ди. Най­дя тех, для ко­го ты мо­жешь го­реть, ты бу­дешь Жить.