9 жизней Дьявольской Кошки

Глава 1

Очередная зачистка границы подошла к концу, а это означало, что время взяться за отчеты — будь проклята эта бюрократия! Вся бумажная волокита вызывала мигрень, избавиться от которой не могли ни целители Ордена, ни хоралы первого ранга.

Наверняка эту адскую пытку придумали в Нижнем Мире. Не иначе как один из Древнейших Дьяволов приложил к этому руку. У этих рогатых слишком много свободного времени. Наверняка это был Дьявол Праздности, уж не знаю почему, но шестое чувство настаивало, что винить следует именно эту ленивую задницу. Как прискорбно, что оторвать хвост и поотшибать рога не выйдет, его уже пару тысяч лет как никто не видел. Неужто старпер решился уйти на пенсию? Аж завидно становится…

Справедливости ради, стоит отметить, что скорее мистер Праздность ощипет мне перья — за всего четыре перерождения накопить приличное количество опыта так и не вышло. Несмотря на сомнительную честь являться ангелом второго поколения и обладателем двух пар крыльев, опыта у меня было едва ли больше чем у десятого-двадцатого поколения. Стыд и позор.

И как только Архей каждый раз дает мне регалии командира Светлых Паладинов? Порой мне кажется, что Орден был придуман исключительно для того, чтобы было куда меня приткнуть после очередного, но возмутительно редкого воплощения. За все тысячелетия с моего первого рождения я прожила всего четыре жизни.

Четыре коротких жизни всего-то по паре сотен лет в каждой. В третий раз вообще было всего восемьдесят лет! А промежутки между ними исчислялись тысячелетиями.

Наличие моей звезды на Небесной Карте было чем-то настолько привычным, что каждый раз, когда она падала, давая эфиру сформировать новое тело, младшие приходили в какое-то нереально дикое возбуждение и мое новосформированное тело воплощения встречала целая куча народа. Это при том, что знакомых среди них почти не было.

Мои жизни были так коротки и так редки, что те зыбкие связи, которые успевали сформироваться, забывались под гнетом времени, а те редкие знакомства, о которых я помнила и которые мне бы хотелось повторить, чаще всего были развоплощены и сияли звездами на Небесной Карте.

Проще говоря, наши графики воплощения просто не совпадали.

Если не считать Архея, который ни разу не светил звездой на небосклоне с начала времен, да некоторых представителей моего поколения, то постоянных знакомых у меня, считай, и не было.

Верховный Многокрылый был единственным кто встречал меня каждые четыре жизни. Каждый раз открывая глаза первое что я видела была его мягкая добрая улыбка и теплое приветствие: «С возвращением, Махэри».

Это его «с возвращением, Махэри» знаменовало для меня начало мытарств и целого перечня проблем. Каждый чертов раз Многокрылый давал мне новичков, которые видели меня в эфирном теле впервые, но настолько привыкли к моей звезде на северо-востоке, что с трудом воспринимали меня как нечто реально существующее.

Отчего-то каждый раз всех видящих меня впервые смущали мои темные, цвета ночи, волосы. Среди светловолосых братьев и на фоне огненно-рыжей сестры я смотрелась несколько неказисто, со своим невысоким ростом и мрачным неприветливым характером.

Словно кусок угля среди золотых слитков.

И если братья и сестра при встрече были мне снисходительно рады — отчего-то они дружно решили принимать меня за младшую в нашем выводке — то другие смотрели с любопытством, но на расстоянии, словно на необъезженного регала подойти к которому чревато последствиями.

Один-единственный раз мне попался уже знакомый член Ордена, которого я избивала палкой на учебном плаце во второй жизни. В четвертой он стал моей правой рукой, но не из-за способностей, а исключительно из-за того, что успел изучить мои привычки, а потому сумел ни разу не проштрафиться.

На данный момент шел сто пятидесятый год моей четвертой жизни, такой же непримечательной, как и все остальные. Каждое мое воплощение выпадало на время затишья, мирное процветающее время. О всех мало-мальски важных событиях я узнавала постфактум.

Это должно было радовать, в такие периоды крылатые откладывали в сторону оружие, снимали доспехи, ставили на полки книги с хоралами и отдавались созиданию, расширяя границы Небесного Сада.

Каждый раз я возвращалась в новое место.

В первое мое воплощение Архей создал лишь один дом и рощу в которых и росли мы с братьями и сестрой. Самым ярким моим воспоминанием был вид заднего двора с ветвистым деревом, на который мы, будучи детьми, взбирались, еще не научившись летать. Стена дома на которой Архей чертил буквы, которые придумал пока в одиночестве ждал второе поколение. Запах первой в моей жизни еды — пирога, с подгоревшим дном — с тех пор Многокрылый научился готовить, но с появлением третьего поколения делать это перестал. Настала наша очередь заботиться, учить и создавать.

Почему-то мне лучше всего запомнилось, что Первый Брат создал реку — зачем? Дождевая вода казалась ему безвкусной, а небольшой ручеек — скудным и безжизненным. Поэтому он проложил широкое русло вплоть до границы Сада, отчего вода с шумом и пеной низвергалась вниз в Пустоту.

Сестра Луция создала лампу с негаснущим огнем — ей так понравились свои яркие волосы, так похожие на живое пламя, что ей захотелось сделать что-то похожее. Архей тогда только покачал головой — нужно было расширять мир, а не создавать ненужную мелочь, но делать что-то другое она отказалась, заявив, что светильник понадобится, когда придет следующее поколение — ведь дети боятся темноты.

Мы темноты не боялись, попусту не зная этой эмоции, но последующие поколения уже были подвержены этому недугу. Многокрылый тогда почти разозлился на сестру — она своими словами обрекла младших братьев и сестер на страх.

Что же тогда создала я?

Уже и не вспомню. В отличии от большинства, значительная часть моих воспоминаний не восстанавливалась из-за слишком длительных перерывов между воплощениями. Другие тоже теряли память, но в сравнении с моими потерями то были жалкие крохи.