90 дней в плену

Путь домой

На этой неделе дежурной по камере была я. Это значит, что утром в шесть часов я должна баландерше отдать пакет с мусором, доложить о количестве человек в камере, получить хлеб и сахар на камеру. Потом на обходе дежурный рассказывает руководству о ситуации и проблемах, если они есть.

Обычно сахар выдается на камеру – один маленький мерный стаканчик.

А в этот раз, в четверг, 30 октября, баландерша везла на каталке целый мешок сахара и отвесила по мерному стаканчику на каждого. Кроме того, дала еще и пакет чая, четы-ре пачки сигарет и еще одну баклажку воды. Я так

поняла, что это была помощь от общака. Конечно, чай был дешевый, да и сигареты низкого качества, но для женщин, к которым никто не приходит, это была солидная поддержка.

Около одиннадцати в «кормушку» заглянула баландерша и сказала отовиться на прогулку. Однако прошло полчаса, а она все не шла за нами. Прошло около 40 минут, мы с девочками уже сняли верхнюю одежду, думая, может, администрации не до нас, может, наконец-то начали чинить канализацию, как вдруг опять та же баландерша открыла окошко, позвала меня по фамилии и велела срочно собираться со всеми вещами.

«Девочки, прогулки наверно не будет. Меня на выход с вещами зовут», –

растеряно сказала я, обернувшись к своим сокамерницам. «А куда это вы её от нас забираете?» – успела крикнуть в еще не закрытое окошко Аня. В ответ

баландерша только пожала плечами, мол сами не знаем: «Сказали только срочно, и все вещи собрать и постельное с матрасом тоже скатать».  «Может

тебя просто в другую камеру от нас переводят?», – предположила Женя. «Нет, если даже сдавать матрас надо, значит будут выводить за пределы корпуса, – предположила Аня и тут же добавила, что нечего время терять, надо собираться. – Давай мы тебе поможем вещи сложить, доставай свои сумки из-под нарки».

Я достала большие ашановские зеленые сумки, сразу переоделась, и вместе с девочками стала складывать вещи по сумкам, распределяя отдельно одежду, документы, продукты. Получилось четыре сумки, откуда только за три месяца столько вещей набралось, не понятно. «У тебя же еще продукты в холодильнике есть и воду дочка вчера передала», – напомнила Аня. Я решила из продуктов взять только самое необходимое и непортящееся – лапшу «Мивину», сухие супы в пакетах, печенье с конфетами, несколько бутылок с водой, чай, кофе.

Все время, пока мы собирались, девочки мне говорили, что очень надеются, что меня повезут на обмен, но они, к сожалению, не смогут об этом узнать.  «Аня, дай мне на всякий случай телефон твоей дочери. Будет возможность, я через неё дам о себе знать», – попросила я и Аня написала мне на клочке бумаги номер. Я тут же спрятала бумажку подальше, чтобы вдруг, не нашли при обыске.

Когда почти все вещи были сложены, пришла баландерша и сказала, чтобы я выставила сумки за дверь в коридор и спустилась вниз сдать матрас и постельное белье. Еле обхватив матрас и нагрузив сверху него одеяло с подушкой, я спустилась в сопровождении дежурной на первый этаж. Там уже была открыта коптерка, а рядом стояла корпусная, а так же офицер режима Ирина Дмитиревна.

«Куда это вас от нас забирают? – поинтересовалась она, видно было, что даже она не в курсе подробностей. – Нам только сказали, что вас совсем отсюда переводят». «Да я думала, вы мне об этом расскажите. Я могу только предполагать. Учитывая, что суд по продлению содержания был только два дня назад, а адвокаты на амнистию только на прошлой неделе писали заявление и суда по этому поводу еще не было, то меня или назад в СБУ повезут, или на обмен», – ответила  я. 

Потом я опять поднялась с дежурной на третий этаж за вещами. Рядом с моими сумками девочки еще выставили и баклажки с водой. Я попросила баландершу открыть браму, чтобы воду назад в камеру отдать, им ведь она сейчас нужней. «Девчонки, меня наверно на обмен везут», – успела

быстро шепнуть я, на что они пожелали мне удачи, а Аня успела перекрестить и шепнуть: «С Богом!»

Схватив свои сумки, я потихоньку опять спустилась вниз, где меня уже ждала дежурная, чтобы отвести на бокс в другой корпус. По дороге она помогла мне отнести мои сумки, а когда меня заперли в бокс, то вместе со мной там оказалась всего одна девушка. Мы разговорились и оказалось, что её зовут Оксана, она из Западной Украины, задержали её за распространение наркотиков, сегодня вывозили в суд и вот теперь она ждет, что её заберут назад на корпус.

То, что она наркоманка, было видно невооруженным глазом – речь заторможенная, движения замедленные, реакция слабая. Но, мне компанию выбирать не приходилось, поэтому вынуждена была общаться с ней. «А тебя куда это с вещами?» – поинтересовалась Оксана. Я  еще раз рассказала, что надеюсь на то, что меня повезут на обмен пленными, потому что я из Донбасса, я журналист, но меня обвиняют в терроризме. Признаться, Оксана

слушала меня не очень внимательно, периодически проваливаясь в свой мир наркотических грез.

Только ближе к вечеру, около пяти часов, мне сказали, что сейчас надо будет пройти в административный корпус. «Вещи с собой пока не берите. Потом за ними вернетесь», – пояснила женщина-офицер, которая пришла за мной. Я взяла только самое необходимое в небольшой сумке и мы с ней пошли по подземным коридорам, но теперь в неизвестном мне направлении. Вышли куда-то в административный корпус и поднялись на второй этаж в коридор, где справа и слева были двери в разные кабинеты.

Возле одной из дверей сидел уже знакомый мне конвойный из СБУ. Увидев меня, он заулыбался и приветственно кивнул головой. «Здравствуйте, вы за мной? А куда, если не секрет, меня сейчас направят? Уж не к вам ли?» – спросила я, садясь напротив него на стульчик, женщина-офицер присела рядом с охранником. Странно, но все как-то благодушно относились ко мне, команды не отдавали, по стойке смирно стоять не требовали, даже наоборот, разговаривали со мной, как будто я обычный человек, а не заключенная. «Нет не к нам. Насколько я знаю, отпускают вас сегодня, – огорошил меня новостью охранник. – Сейчас вот документы подготовят».