9.49

7

Январь, 2017       Вторник   9. 45

Белый шар оторвался от тела мужчины, проплывая под застывшими в воздухе снежинками. Собственный отсчет времени, в котором секунды длились чуть дольше человеческого времени, вырисовал изящные узоры из поддавшейся этому времени стихии. Шар влетел в здание больницы, легко просачиваясь  отростками сквозь стеклянные двери приемного отделения. Внутри ярко освещенного помещения у стойки регистрации стояли две молоденькие медсестры. Они тихо перешептывались, хотя кроме них зал пустовал. Шар пролетел мимо, ведомый некой внутренней силой как раз в тот момент, когда одна из девушек громко рассмеялась и раскинула руки, что-то описывая своей подруге, ударяя рукой по невидимому ей шару. Белые шевелящие отростки мгновенно сцепились с волосками на ее руке, чуть проникая в кожу. Девушка замолчала на полуслове и посмотрела вниз. Ничего необычного, закатанный рукав белой водолазки под больничным халатом и все, но чувство жжения, словно исходящее из-под кожи испугало ее.

- Что с тобой? – заволновалась подруга.

- Н-не знаю, - она провела рукой по коже, - словно что-то внутри.

Она испуганно вытянула руку вперед.

- На ней что-то есть?

- Кроме кожи?

Белый шар, наконец, вырвался из собственной западни, и понесся дальше по коридору.

Девушка прижала руку к сердцу, а затем громко выдохнула:

- Все прошло. Просто, словно, что-то было во мне, понимаешь, я не знаю, как объяснить… словно…

-Эй, ну чего ты? Ничего на руке нет, - подруга успокаивающе  погладила ее по голове.

Шар влекло все дальше, вглубь здания, утягивая сквозь стены на верхние этажи.  Не встречая больше препятствий, он быстро оказался на третьем, наполненном тишиной и запахом лекарств. Гладкие отростки зашевелились, увеличивая шар в размерах, придавая ему некую схожесть с уродливой пушистой снежинкой. Словно маленькие антеннки, они нервно подрагивали, впитывая звуки этого этажа. Мгновенное замешательство сменилось резким рывком в одну из палат. Туда, где тихий неразборчивый шепот сливался с бездушным звуком работающего аппарата искусственного дыхания.  Палата была небольшой, в ней едва помещались две койки одинаково неподвижных людей. Пожилой мужчина и мальчишка. Душа и пустая оболочка, поддерживаемая лишь тянущимися к нему от аппарата проводами. Шар дернулся в сторону мужчины, но от него исходило теплое чувство наполненности, его загнанная в клетку душа все еще теплилась внутри. А вот от мальчишки так и веяло пустотой и отрешенностью. Невысокая миловидная женщина сидела возле его койки, с накинутым поверх свитера белым халатом и таким же бледным, но все же привлекательным лицом. Склонившись над лежащим на койке юношей, она нежно гладила его отросшие, давно не подстриженные волосы, любовно зачесывая за ухо пряди. Затем, не удержавшись, она легко поцеловала его в висок, тут же оставляя след от слезинки на его подушке. Прошло почти три года, а она все также не могла смотреть на такого своего мальчика. Овощ с переломанным позвоночником, даже если и проснется, вряд ли будет ходить. Но разве они не справятся? Пока в его груди бьется сердце, она верит, слепо верит, что справится со всем. Она ходила сюда каждый день, несмотря на упреки мужа, который не раз просил ее отпустить и не мучить сына. «Жестокий. Как отец может так легко проститься с ребенком?».  Она громко сглотнула, вытирая набежавшие слезы, и произнесла:

- Я тебя не отпущу, слышишь. Я всегда буду рядом.

Шар приблизился, отростками ощущая, как тонкие волоски, наэлектризованные его присутствием, встают дыбом на коже юношей. Даже под одеялом, казалось, пробежали мурашки по неподвижному телу,  выпуская остатки энергии в волоски.  Словно магнитом его притягивало к телу, без всякой возможности сопротивляться этой силе. Миллиметр за миллиметром он подтягивался все ближе, соприкасаясь, наконец, отростками с волосками. Вспышка. Болезненная вспышка, пробежавшая по телу и отдающая волнами боли в шар, проникающим все глубже в тело, впитываемым в кожу как живительная сила. Женщина сидела, уткнувшись лицом в подушку, легко соприкасаясь с сыном щеками. Закрыв глаза, она вдыхала его запах, смешанный с ароматом лекарств, вслушиваясь в свое сердцебиение. Рядом с ним она всегда успокаивалась, приходя, чтобы поделиться новостями и излить душу, а потом  каждый раз уходила с умиротворением в сердце.  Она так и не увидела, как после невидимой вспышки, пальцы ее сына нервно вздрогнули, тут же замирая вновь.

Проникнув  к самому сердцу, шар обволок его, сливаясь в единое целое, пульсируя в такт его биения. Размытые картинки, повисшие на кончиках его отростков, прокрутились в глазницах под закрытыми веками. Картинки того, что еще возможно. Его будущего, о чем могла бы мечтать его мать. Сквозь мутную пелену проявились неясные разводы очертаний. Фигуры людей, мебель, они проступали медленно, будто настраивая качество картинки в zoom. Комната с высоким окном и инвалидное кресло возле него, на столе недочитанная перевернутая корешком вверх книга с выпадающими из нее пожелтевшими страницами. Фигура в кресле пошевелилась, оборачиваясь на звук шагов в его комнате.

- Зачем ты вошла? – злобный взгляд из-под ресниц.

- Пора обедать, дорогой, - усталый голос дрогнул под этим взглядом.

- Я не хочу, - он отвернулся обратно к окну, разглядывая небольшую муху, отчаянно трепещущую крыльями у стекла. – Даже она свободнее, чем я.