А мы бродили под дождем

А мы бродили под дождем

А мы бродили под дождем,

А мы искали взгляд друг друга.

Только мы с тобой вдвоем –

Нам были чужды эти люди.

А мы мечтали об одном

И хотели прожить вместе,

Я мечтала, чтобы ты назвал меня невестой.

Но мы расстались в тот же день,

В надежде отыскать друг друга,

Звучит последнее «прощай»

И бесконечная разлука.

А вот бы прошлое вернуть

И в тот миг вернуться,

Чтобы за руку держать и не оглянутся.

Но ничего не изменить,

Мы разошлись как океаны,

Остались лишь в душе незажившие раны.

Но ничего не изменить…

Пытаться я не буду.

В вагон забросил чемодан,

Сказавши «скоро буду».

Ты забыл меня тогда,

А я тебя все время помню.

Может быть, уже давно счастлив ты с другою.

Все, что связано с тобой буду я хранить,

Чтобы в памяти своей однажды отпустить.

***

Это история одного года, одного сезона, одного лишь месяца, но двух людей. Мимолетная встреча, мимолетный, казавшийся бесконечно долгим, взгляд, мимолетные чувства, вспыхнувшие в одно мгновение, мимолетная страсть, мимолетное прощание, тогда совсем и не казавшееся прощанием, и долгая, согревающая сердце, ностальгия длинною в жизнь. Имена известны только им, подробности знакомства и многочисленных встреч тоже остались между ними, эта история принадлежит им двоим.

Это было в 1884 году. Первые дни сентября выдавались теплыми и солнечными, создавая иллюзию продолжения лета, которое отказывалось уступать место осени. Недавно начался учебный год, в столицу и в другие крупные города съехались молодые люди, готовые впитывать знания в юные головы. Кто-то еще не вернулся с дач, продолжая проводить время в задушевных беседах с гостями на террасе и не желая снова погружаться в светскую суету, от которой-то они собственно и уехали на дачу. Кто-то же и вовсе все еще пребывал в отпуске за границей и не торопился возвращаться на родину. Каждый был погружен в свой быт, дела и заботы. И она была в числе этих людей.

Она жила в небольшой московской квартирке, располагавшейся как раз рядом с елизаветинским институтом благородных девиц, где она работала учительницей французского языка. Родители ее жили в Воронежской губернии в родовом имении. Дочери же хозяйственная жизнь в деревне в ожидании какого-нибудь мимо проезжавшего жениха не очень пришлась по душе, поэтому она взяла свои скромные пожитки и переехала в Москву заниматься какой-нибудь полезной деятельностью. Она избрала учительское поприще, на котором она благополучно трудится уже около шести лет. Сначала трудности то и дело создавали ей преграды, многим знакомым не нравились ее стремления, но она только пожимала плечами на все упреки и продолжала свой труд. Сначала она работала в церковно-приходской школе, потом же устроилась гувернанткой в семью богатого чиновника, которого она случайно встретила в театре и поразила своим прекрасным знанием французского языка (ну или своей красотой), и он сразу же нанял ее для обучения своих детей. Потом же ее снова заметили, не без ее, конечно же, стараний, и устроили в елизаветинский институт, где она работает и по сей день. В свободное от работы время она занимается сочинительством стихов, которые пишет в большинстве своем в стол, иногда же читает особо близким знакомым. Вот и все, что известно о ней.

О нем известно не намного больше. Молодой обер-офицер, получивший отпуск и теперь проводящий его в Москве за всевозможными светскими развлечениями. Он ходил по театрам, был завсегдатаем балов и простых семейных вечеров, посещал скачки, один раз был их участником, часто обедал в ресторанах, собирался с товарищами по службе для игры в вист – в общем, совсем не скучал.

Сам собой напрашивается вывод, что она и он люди совершенно разные. Род деятельности, круг общения и интересов, характер – ни единого соприкосновения. Так как же? Может быть, как раз их непохожесть и была причиной той самой искры и столь быстрого развития отношений. Встреча была с одной стороны удивительна, с другой совершенно обычна и непримечательна. Было раннее утро, она шла в институт с большой кипой бумаг. Вчера она допоздна готовила уроки, от чего в процессе работы уснула и проспала дольше, чем следовало. Теперь же она торопливо шла по сырой от дождя улице, суматошно перебирая свои бумажки в поисках какого-то важного листа. С растрепанными каштановыми волосами, одетая в серое учительское платье, она совершенно не производила никакого эффекта и мимолетному взгляду прохожего никак не могла показаться привлекательной. Но найдутся те, кто увидит красоту там, где она не видна другим.

Он вышел из гостиницы и направился в кондитерскую, чтобы с утра испить свежего кофею с горячими крендельками. Он всегда рано начинал свой день и погружался в него с головой, но непременно уже после чашки ароматного кофея. Он медленно шел, рассматривая улицы так, будто ступает по ним впервые. Она почти бежала, огибая прохожих и перебирая свою кипу бумаг. Ей некогда было любоваться столичными пейзажами, а уж под ноги смотреть и подавно. На обочине дороги спала бродячая собака, которая видно не смогла найти другого места для этой цели. Ее видели и обходили все, а прогонять никто не посчитал нужным. Она же попросту не заметила собаку и наступила ей на хвост каблуком. От испуга животное взвизгнуло. Испугалась и она. Листки разлетелись в разные стороны. Собака оскалилась и зарычала. Она попятилась назад, не зная, что предпринять. Кто-то подхватил ее под локоть.