Адекватность

1.

Я бы с трудом мог назвать себя ребенком каменных джунглей, но большую часть своей осознанной жизни я провел именно в городе. В памяти лишь смутно всплывают картинки, как будучи детьми, мы с моими братом и сестрой, провели почти все лето у тетушки, маминой сестры. У родителей тогда были финансовые проблемы, им трудно было справиться с тремя детьми, двое с которых были подростками, к тому же на самом пике переходного возраста.

В нашей семье без сомнений обитает любовь, но как в любой нормальной семье ссоры неизбежны, как неизбежны черные полосы в жизни. Тогда это был тот самый период, когда все, казалось, шло не должным образом. Родители решили, что нам может пойти на пользу лето в деревне – свежий воздух, единение с природой, отсутствие городской суеты и нажитых дома проблем. Это были основные аргументы. В чем я уверен точно, это не был повод избавиться от нас, просто на то время это действительно был лучший вариант, и в глубине души каждый это понимал, пусть даже со стороны все выглядело не так перспективно.

Тогда родители вспомнили о дальней родственнице. Пожалуй, все было наоборот, сначала они вспомнили о нашей тетушке, а уже затем появилась мысль отвезти нас к ней. Проблема заключалась в непростых отношениях сестер: моя мама никогда прежде и более не говорила о нашей тетушке Джил подолгу. Ей лишь отводилось должное внимание, которое следует уделять дальним родственникам. Не дальней по счету родственной связи, а по дальности проживания от нашей семьи, к сожалению. Такое внимание предусматривает рождественские открытки, поздравления с днем рождения, днем независимости и не более того.

Отношения двух сестер не были напряженными, просто со временем они отдалились друг от друга, и общие темы и интересы постепенно пропали, как угасла родственная связь. Тетушка осталась в родительском доме, моя мама же уехала к западному побережью, о котором мечтала долгие годы своей молодости.

Семья их жила бедно, содержала небольшой дом, трудились все по хозяйству. Другого выбора практически не было, так как до ближайших даже небольших городков было трудно добираться. Две молодые девушки вечерами строили планы и мечтали о том, как они хотят, чтобы сложилась их жизнь в будущем, однако уехать с дому не позволял ряд мелких проблем, которые в конечном счете сливались в непреодолимую занавес. У семьи не было денег, кто-то должен был помогать по хозяйству, да и чем заниматься в городе без образования, «уж лучше работать на себя в своем доме» (эта фраза звучала все чаще, тем самым теряя к себе расположение домочадцев) – в большей степени все упиралось в финансы, но отчасти мешало чувство долга. Родителям, в первую очередь. Да и всякий раз, когда засыпая, кто-то с детей представлял, как они уедут с дому, они испытывали досаду и даже ностальгию по родным местам.

Мне не известны подробности, но я знаю, что после потери своих родителей – вначале смерти отца, а затем и матери, − две молодые незамужние девушки, двадцати трех и двадцати пяти лет остались одни. И, кажется, они обе понимали, что уедет только одна, слишком велико было чувство долга – кто-то должен был сохранить дом, оставшись в тех местах, где они выросли.

Моя мама покинула родные места, не имея ни гроша, устроилась официанткой, встретила моего будущего отца, успешного бизнесмена, и они создали новую семью. Тетушка Джил же осталась в деревне. Наверное, то самое напряжение или чувство чьей-либо вины, каждый раз повисшее в воздухе, когда речь в нашей семье заходила о тетушке, заставляло мою маму считать себя виноватой в том, что Джил осталась одна. Но как всегда все решили конкретные обстоятельства и конкретное время. На самом деле, Джил могла уехать точно так же, они бы могли справиться со всем вместе, но тогда она встречалась с молодым парнем, отношения с которым стремительно развивались, казалось, в нужном направлении. Потому в случившемся – а в итоге, Джил осталась одна, когда тот самый парень бросил ее, − нельзя винить кого-либо. И все же моя мама знала, что ее сестре тогда требовалась поддержка, которую она была не в состоянии оказать.

Размышления об одном и том же по кругу не приводило ни к чему, кроме как к смирению и сожалению о случившемся. Человеку иногда легче забыть, даже вычеркнуть кого-то из своей жизни, чтобы тревожащие мысли не сбивали с толку. Потому сложилось так, что мы не навещали нашу тетушку, а у нее самой не было достаточно денег добраться до нас, преодолев расстояние в тысячи миль. Так родные сестры стали дальними родственниками, подавляя в памяти общее прошлое, и стараясь жить новой жизнью.

К своим двадцати двум годам я видел свою тетушку лишь единожды, и тогда мне было не больше десяти лет, потому любые воспоминания больно нечеткие, лишь смутно встают какие-то образы, застывшие мгновения, которые ничего с себя толком не представляют, но каким-то образом впечатлившие меня на подсознательном уровне и оставшиеся со мной по сей день. Родители привезли нас с братом и сестрой на целое лето к Джил, и больше мы никогда не виделись с ней. Разумеется, они с мамой продолжали созваниваться и мне при удобном случае давали трубку передать «привет», свои поздравления, пожелания и что-то в том же духе. От этого я чувствовал себя весьма неловко. Ведь я мог бы проявить желание и позвонить сам в любое время (а уж после поездки к Джил все как один сошлись во мнении, что я понравился тетушке больше своих брата с сестрой – да и уж считается ли это таким большим открытием, если учесть, что я был самым младшим?), но вновь, иногда человеку легче вычеркнуть кого-то, чтобы мысли не тревожили попусту.

Я ощущаю, то лето оставило весомый след. Я знаю, потому что проникся жизнью в деревне, я был совсем ребенком и целыми днями слонялся без определенного дела, но все с каким-то новым для себя открытием. Мои же брат и сестра, будучи старше меня, когда несущественная разница в шесть-семь лет в возрасте со мной казалась непреодолимым барьером, проводили со мной совсем немного времени, постоянно совершали какие-то выходки, но тетушку они совсем не сердили, она была рада провести с нами время. Кажется, такое лояльное отношение и любовь тетушки еще больше злило брата с сестрой в их переходном возрасте, добивающихся совсем иной реакции – «революционерам мир не нужен!»