Адский котёл

Ещё пару мгновений и поезд тронется с места. Абрам, сидя у окна, махал родителям, провожавшим его на перроне. «Такие милые», - думал он про себя. «Можно ли найти на свете более добрых и честных людей, чем эти двое». Мать промокала краем платочка выступавшие на глазах слёзы и при этом неустанно шептала молитву, осеняя сына крестным знамением. Отец же молча стоял рядом и, не моргая, смотрел на Абрама, пытаясь вложить в свой взгляд все те жизненные наставления и напутствия, что уже и так многократно озвучивал ему на протяжении последних нескольких дней.

Вот и всё. Вырастили. Без остатка вложили в единственного сына всю любовь, на какую были способны их большие сердца. Всю мудрость, которую успели накопить к своим седым годам. И сейчас их переполняла гремучая смесь из родительской любви и гордости за сына, но также тревоги и страха за него. Ибо такого рода любовь всегда шагает рука об руку со страхом. И чем больше эта любовь, тем сильнее страх.

Раздался гудок, и провожающие на перроне стали медленно смещаться в сторону. Секунду спустя они пошли за уходящим поездом, усиленно махая на прощание и выкрикивая слова любви и поддержки своим родным и близким. Поезд ускорился и люди побежали. Абрам сколько мог прижимался щекой к грязному окну и махал родителям. Последнее, что он увидел – как они остановились не в силах больше гнаться за набиравшим скорость составом. Слёзы матери, наконец, прорвали плотину общественного приличия и двумя потоками увлажнили рубашку отца, обнявшего жену.

Трогательно. Абрам откинулся на стенку плацкартного места, и его сердце защемила грусть. Но чуть-чуть. Совсем чуть-чуть и ненадолго. Ибо оно тут же взволнованно и радостно забилось в предвкушении новой, неизведанной, но без сомнения интереснейшей жизни большого города. Абрам ехал поступать в столичный университет. Точнее сказать, он уже поступил, а сейчас ехал там учиться, о чём свидетельствовал новенький, ещё неразработанный на сгибе, студенческий билет, бережно хранимый в нагрудном кармане рубашки. До этого Абрам уже несколько раз бывал в Москве. И каждый раз Москва производила на него колоссальное, неизгладимое впечатление. Но кроме Москвы и своей деревни Абрам, можно сказать, больше нигде и не был - провинциальная зарплата родителей не позволяла этого сделать. Ну, может, ещё в паре других деревень и сёл, куда он с друзьями ездил на районные соревнования по футболу, по итогам которых они даже заняли третье место. Однако же слабая географическая подвижность, не означала, что Абрам был «деревенщиной». Во-первых, его деревня – это и не деревня вовсе, а посёлок городского типа. Во-вторых, быстрые темпы глобализации и, вместе с тем, культурные достижения западно-европейской и американской цивилизаций в той или иной степени образовывали Абрама об устройстве этого мира. Сначала через старый телевизор с VHS-приставкой, а затем уже через монитор поддержанного компьютера и корейский смартфон, купленный на Avito.

Москва очаровала Абрама больше, чем во все предыдущие разы. Ведь теперь он оказался здесь не в качестве гостя, а уже сам являлся частью этого огромного красочного человековейника. И причастность эта наполняла эндорфином каждую клеточку его организма. С детским восторгом рассматривая мелькающие мимо него здания и людей, он, наконец, добрался до студенческого общежития, которое должно было стать его домом на ближайшие пять лет. В комнатах жили по двое. Сосед тоже оказался новоиспечённым первокурсником и заселился за несколько дней до приезда Абрама. Он также, как и Абрам, был из провинциального городка и испытывал схожие с Абрамом чувства.

- Кто?

- Вася.

- Абрам.

- Откуда?

- Чёрновка.

- Алексеевка.

- Знаем, были.

- Футбол?

- Ага.

- Факультет?

- Электротехнический.

- Экономический.

- Круто.

- Ага.

С первых минут новое знакомство стало стремительно перерастать в дружбу. И спустя полчаса Василий и Абрам вовсю шутили, смеялись и общались, будто знали друг друга уже много лет. Да и как может быть иначе, когда встречаются два раскрытых нараспашку и ещё ничем не замаранных юношеских сердца.

- А это у тебя что такое? – спросил Вася Абрама, когда тот достал из сумки иконку и поставил её на прикроватную тумбочку.

- Это? Ну, очевидно, это икона, - съёрничал Абрам.

- Да вижу, что не постер. Зачем она тебе здесь? Религиозный?

- Не религиознее других, - ответил Абрам, и затем, как будто немного стесняясь и оправдываясь, сказал:

- У меня родители очень набожные люди. Православные христиане, - зачем-то решил добавить он. Мама настаивала, чтобы я её взял. Мол, она будет помогать в учёбе и убережёт от всякого зла. Ну, и взяла с меня слово, что я не оставлю её пылиться в сумке.

- Ааа… Понятно. Мать – это святое, - протянул Василий, почему-то посчитав это выражение наиболее уместным.

– А кто это? – спросил он.

- Ангел-Хранитель.

- Понятно, - поставил точку в неинтересной для него теме новый товарищ Абрама. Он скрестил на затылке пальцы, откинулся на подушку и сменил тему:

- Слушай! Тут в местном клубе вечеринку устраивают в честь начала учебного года. Всем первокурсникам вход бесплатный. Ты как? Пойдёшь?