Агата

Глава 1 Позабытый мир

— Когда-то, очень давно, эта земля была полна цветов и ягод. Она дарила жизнь, наполняя её неповторимым смыслом, который так дорог каждому. Она дарила краю красоту. Я до сих пор помню, как прекрасны были цветы, их запах, иногда очень приятный, а иногда резкий, заставляющий чихать. И как чудесно было чувствовать покрытую росой траву под ногами. Прогуливаться по лесу. Просто бродить по тропке по краюшку уже зацветшего, покрытого зелёной ряской пруда, из которого тонким ручейком пробегая по склону горки, вода переходила в неглубокую, но такую звонкую, быстро бегущую реку. Как рука тянулась сорвать цветок и впрясть его в волосы. Как манила земляника красными пятнышками, выглядывающими из-под листьев. Хотелось коснуться её губами, положить ягодку в рот и, раздавив языком, почувствовать её сок, растекающийся по гортани. Я помню туманы, густые и словно живые. Хотя они и сейчас есть. И даже чаще, чем они появлялись взору раньше. Я помню пение птиц. Так странно. Почему меня тогда забавляло их пение? Не понимаю! Я помню, как мне хотелось смеяться и петь. Я помню, как замечательно было тогда, хорошо. Светло и уютно. Те дарующие ожидание чего-то нового рассветы. И те окрашивающие алым заревом полнеба закаты. А облака? – она закрыла глаза, казалось, представляла сейчас себе этот момент. То небо, покрытое красным цветом, и плывущие мимо неё облака, что, схватив собою кусочек заката, окрашивались в розовый цвет. Походили на сахарную вату. – Какие тогда были красивые облака. Куда же сейчас всё подевалось? – она сидела на подоконнике и смотрела в окно сквозь решётки, что оплетали раму по всему пространству ветвистыми, словно то были ветки винограда, а не железные прутья, вертикальные, они словно росли из того подоконника, на котором она сидела. А от каждого прута отходили железные листья винограда, что соединялись с другими прутьями. Такие узкие и прочные. Казалось, из этой тюрьмы невозможно сбежать. Казалось, и не стоит ждать нового счастья. И, может, сейчас и держали её на этом свете только те воспоминания, которые она так берегла в своем сердце. Воспоминания о своей семье и о своем доме. – Но что же случилось потом? – продолжила она свой разговор. – Потом люди показали свою жадность. Я всё понимаю. Конечно. Нам нужны дома, чтобы жить. Нам нужен огонь, чтобы согреть тела, чтобы накормить себя. Нам нужны города, иначе и не вышло бы толку. В одиночестве гибель. И пустота. Но жадность погубила многих. Жадность и алчность тех, кто согнал лесных тварей с их территорий. Кто выиграл тогда в неравном бою. Кто растоптал те цветы и подавил кусты земляники. – Она снова замолчала и посмотрела в окно. – Города росли и развивались. И жить становилось дороже. И нужна была новая земля. И нужны были новые дома. Люди отобрали это у них, сами того не заметив. И тогда восстал он. Наречённый хранителем жизни лесной. Убитая горем многочисленных потерь душа, погружённая в землю лесную. Он встал, возвышаясь над своим народом. Его тело, словно сотканное из древесной коры и травяных соков, было окутано мощью. Рога, созданные из ветвей, венчали его голову, словно царственная корона. Он не был ни человеком, ни животным. Он был порождением темных, порочных и злых сил, соткан из жизней, погребенных в этой земле. И тогда он посмотрел на людей и на остатки леса, что были съедены их жадностью. Сотни тысяч деревьев вырублены. Сотни тысяч животных убито зря. Я, наверное, не понимаю чего-то. Ведь я такая же, как и они. И я не считаю людей плохими. Но хранитель решил иначе. Хранитель призвал матерь земную и показал ей ту боль. Он показал ей слезы деревьев. Он показал ей кровь убитых животных и птиц. Погибших за время вырубки леса. Те жизни, что могли появиться на свет, больше никогда не появятся. Жизни из разбитых птичьих яиц, что созревали в поломанных гнездах. Тех зверей, что сгорели в дуплах деревьев. Те норы, что были вытоптаны и разломаны. И тогда матерь подняла из недр земных могучих воинов, что были сотворены из дерева и камня. Из огня и воды. И были эти войны сильными. И были эти войны жестокими. Ведь не было в тех воинов сердца, как у человека или животного. Они были сухими, как те деревья, и твердыми, как тот камень. И холодил огонь, и грела вода их плоть. И уничтожали те войны всё на своем пути. Разрушали города, топтали людей. И не было боли конца и края. И не было крови конца.Крови, что пропитала эту землю, сделав её проклятой, злобной. И шёл хранитель по сгнившим полям с гордо поднятой головой. Сейчас этот пепел и те крики радовали его слух. Страдания и боль. Всё вернулось его врагу в большем количестве. И прозвали люди тех существ Тиранами, а хранителя дьяволом лесным. И бежали они прочь, но никто убежать не мог от гнева его. И его грозной армии Тиранов. Но было так лишь до одного момента. - Девушка вздохнула и снова провела ладонью по железной лиане решётки, её клетки. Того бесконечно ада, губительного и отвратного. Но она уже не чувствовала ненависти. Казалось, она уже не способна испытывать чувства. Просто была лишена и боли, и ненависти, и, быть может, сострадания. Всё, что она знала сейчас, это комната и это окно. Эта тяжёлая решётка, которая давит на неё. - Однажды у окраины сгоревшей деревни хранитель увидел девочку, что пряталась за толстым стволом берёзы и плакала. Тираны полностью разрушили тот город, в котором она жила. Убили её родных и близких. Она осталась абсолютно одна. Безвольная, потерянная, напуганная. Она обнимала это дерево руками и просила великую мать землю избавить её род от гибели. Прекратить уничтожение. И хранитель пригнул перед нею колено, и она тогда посмотрела на него. В её голубых глазах он не видел страха перед смертью, лишь боль многочисленных потерь. Всё то, что чувствовал он, глядя на вырубленные леса. И тогда её голубые глаза напомнили то небо, что дарило свой бирюзовый цвет. Те времена, когда жизнь была ещё людям не так цена, как сейчас. И он поднял руку, провел ладонью по запутанным светлым волосам девочки. И девочка отпустила дерево и обняла его руки. Она умоляла его прекратить эту войну. Что она знает, что люди поняли свою ошибку. Что готовы изменить тот образ жизни, что вели раньше. И что она готова пожертвовать собою ради жизни других. Сейчас она смотрела на него. На его огромные рога и лицо, испещрённое шрамами и красными прожилками вен. Его лицо напоминало человеческое и в то же время звериное. Вместо кожи была древесная кора. Но она не боялась его. Казалось, наоборот, она тянулась к нему. Она сказала, что готова отдать и свою кровь, и свои кости. Развеяться прахом над полями, лишь бы вернуть земле долг. И услышала её слова матерь, поднялась из недр земных, и появилась она перед девочкой в образе человеческом. И сказала тогда матерь, что готова отступить и что готова простить. Но проклянёт она леса, и города, и что не сможет род человеческий более гулять между деревьями и любоваться красотой природы прежней. И что позволит она оставшимся в живых создать поселения, лесами окружённые.