Агата, которая пронзила Крылатую Тьму

Пролог

Камин наполнял светом маленькую комнатушку старого замка. У оконца стоял крепкий дубовый стол, заваленный бумагами, исписанными красивым почерком. На некоторых из них, кроме текста, изображались замечательного мастерства рисунки. Две фигуры отбрасывали тени на стене — большую и маленькую. За окном не было видно ни зги, сильно барабанил дождь, словно пытаясь перебить звучанием треск камина.

— Сир Теобольд, ты обещал мне рассказать легенду! — маленькая крыска, ещё крысёнок, ёрзала на краю кровати. Она без особого успеха тянулась лапками к столу, желая заглянуть в бумаги с рисунками писаря. Теобольд владел каллиграфией, отличным навыком художника и ко всему прочему был чудесным рассказчиком.

— Что ж, маленькая леди, пожалуй, ты выросла достаточно для того, чтобы я рассказал тебе не просто сказку, а настоящую легенду, — задумчиво сказал высокий тёмно-серый пожилой крыс, взглянув в окно, за которым царствовала тьма, ветер да дождь.

— Да! И я хочу к тебе на колени! — торжественно заявила малышка, заёрзав пуще прежнего и схватив коготками Теобольда за плечо. Тот улыбнулся, подхватил её и усадил себе на ноги. Теперь Мерсия, так её звали, могла как следует разглядеть изображения, освещаемые не только огнём камина, но и свечой, стоящей в тяжёлом подсвечнике на столе.

— Как ты знаешь, дорогая Мерсия, в мире много зла и несправедливости, — писарь осторожно взял маленькую лапку малышки в свою.

— Порой может показаться, слишком много, — сказала кроха серьёзно. Мерсия была не по годам умна, а её маленькое сердечко горячо откликалось на злое и несправедливое. А ещё она обожала сказки и истории со славными героями, особенно рыцарями, которые сражаются с чудовищами и злодеями и побеждают, несмотря на кажущийся перевес силы. Но даже любовь малышки к историям, где добро неизменно одерживает победу, не затмевала её грустное и страшное знание, что в реальном мире часто бывает совсем наоборот.

— Ты права. К сожалению, это так. Крысы по всему миру гибнут от холода, жары, жажды, голода, болезней, от диких животных, и самое страшное, от лап других крыс. Прямо или косвенно, среди нас царит смерть. Смерть, навлечённая необузданной природой, чудовищами, жестокостью одних крыс к другим, старостью, по воле кого-то и просто случайно, но такова наша жизнь.

Теобольд помолчал, чувствуя, как поёжившись, крыска прильнула к его груди. Он прижал лапой малышку к себе посильнее.

— Но помимо зла, несправедливости, тьмы и смерти, в мире существует добро и свет. Невиданные чудеса и чудеса известные, даже обыденные, как, например, сама наша жизнь, первые шаги крысёнка, восход солнца, дуновение прохладного ветерка, голубые волны, бьющиеся о вековые скалы, славные герои и их прекрасные поступки… — старый крыс вновь замолчал, чувствуя нахлынувшие эмоции от собственных слов. Писаря, несмотря на его преклонный возраст, каждый раз охватывала дрожь, когда он представлял всё величие и красоту жизни, всю её непостижимость, тайну и безграничное торжество многогранного крысиного духа.

Мерсия трепетала, ловя каждое слово сира Теобольда и ожидая, что скажет он дальше. Всё ещё держа маленькую лапку в своей, он поднял её, затем указал маленьким пальчиком на трепещущий огонёк свечи, тотчас привлекая к нему внимание малышки и продолжил.

— … и порой и маленького огонёчка хватает, чтобы разогнать окружающую, страшную, кажущуюся огромной и безграничной тьму. Именно так будет в нашей истории, милая Мерсия.

Крыс достал из кипы бумаг рисунок и положил его возле свечи, чтобы её свет упал на изображение кружащихся воронов. Художник был столь искусен, что передал их черноту, выделяющуюся даже на фоне ночного неба и тёмных крон деревьев. Через бумагу от птиц словно источалась угроза, страх, смертельная опасность. Когда Мерсия увидела воронов, она задрожала и болезненно впилась коготками обеих лапок в запястье писаря.

— Многие птицы испокон веков являются страшными врагами крыс, а уж вороны тем более. Но вороны в этой истории — не обычные, безусловно смертоносные и опасные хищники, с которыми справится не всякий умелый крысиный воин, а то и рыцарь… Они настоящие чудовища, не знающие жалости и убивающие не ради пропитания или развлечения. Сотканные из тьмы, они несут смерть ради смерти. Без жалости, страха, сомнений. Непоколебимо и неотвратимо. А ещё они обладают разумом, отличающим их от их обычных собратьев. Обычные вороны умны, но эти — особенно. Они сущие дьяволы.

— Кто же может бросить таким вызов, Теобольд? — тихонько спросила крыска.

— Немногие, милая. Чтобы бросить им вызов, и тем более победить, нужно быть не только сильным и умелым, но безгранично храбрым и духовно непоколебимым. Незадуваемым огонёчком. Таким оказалась Агата Озаряющая — первая крыска, ставшая рыцарем нашего славного королевства…

— Рыцарь-крыска? — глазки малютки загорелись. — Первая?

— Да-да, дорогая, именно. Не просто рыцарь-крыска, но первая рыцарь-крыска. Даже и сейчас многие считают вздором, когда молодая грызунья вместо того, чтобы носить платья, желает облачиться в латы, а уж тогда… Именно Агата изменила традицию и дала путь многим другим желающим грызуньям в рыцарство.

— Ух ты… Вот это да… — поразилась Мерсия.

— Но это только одно её достижение и притом не самое главное. Некоторые считают, что Агата спасла весь крысиный мир, а может и не только крысиный, от погибели, когда отправилась со своим оруженосцем и именным зверем в логово чудовищ, сотканных самой тьмой. И я один из тех, кто так считает, — сказал старый писарь, сменив один рисунок другим, где, подняв сияющий меч, стояла фигурка в латах, казавшаяся совсем маленькой среди кружившего вокруг воронья.

— А кем был тот оруженосец? — с бесконечно огромным любопытством в глазках поинтересовалась крошка, покрутившись на коленях у Теобольда.

— Умница. Это очень хороший вопрос. Эту историю мне рассказал мой отец, а ему — мой дед. Моему же деду, в свою очередь, рассказал тот самый оруженосец, ставший свидетелем всего произошедшего. Впоследствии он записал это, и так легенда стала передаваться из поколения в поколение.