Академия альфачей, или Всем лечь на лопатки!

Глава 15. Персик и уазик

   Нико втягивает носом воздух с таким усердием, будто собирается заодно поглотить и меня. Хлопаю ладонью по правой пушистой лапе стула. На этот раз он слушается и медленно принимает изначальное положение. Ноги в ботинках, ощутив под собой твердь ступеней, на радостях отстукивают каблуками что-то из разряда короткой программы с чечеткой.  

Невозмутимо одергиваю полы блейзера.

Нико снова шумно вдыхает.

‒ Это ведь вещь Шайна? ‒ Правый уголок его губ приподнимается, обнажая блеск клыка. ‒ Какой быстрый гаденыш. Уже отметился здесь.

О как он про принца. Этика, эстетика, элементарное уважение? Не, не слышали.

‒ Из-за его вони едва улавливаю твой запах. А ведь он сладкий. ‒ Нико наклоняется ко мне. ‒ Нежненький… Как персик… Снимай эту дрянь.

‒ Пардон, но я не при параде. – Еще пуще заворачиваюсь в блейзер. Как бы меня раздевать не начали.

‒ А здесь все свои, ‒ заверяет Нико, нагибаясь еще сильнее.

Забыл про Маляву?

Однако первым на помощь приходит проректор Гжельский. С суровым лицом сжимает кулак, и в тот же миг Нико со страдальческим выражением подпрыгивает, закидывает руку за спину и принимается скрести ногтями плечо.

‒ Профессор! Ну за что?!

‒ Держи себя в руках, студент Венус.

Какая полезная штука эта метка. Я ведь только что наблюдала эффект от ее действия? Жаль, что все еще не знаю, как она выглядит.

‒ Мне некогда с тобой возиться. Возвращайся в общежитие, ‒ указывает ему Гжельский. ‒ Живо!

Нико досадливо цыкает.

‒ Мы не успели поиграть, Лютик. Но у нас впереди еще много времени. ‒ Он красочно облизывает губы.

Я молчу. Из моего богатого жизненного опыта следует, что чем больше вякаешь, тем дольше от тебя не отлипают. Оставляй меньше следов в месте, откуда жаждешь поскорее слинять.

‒ Нико. ‒ Гжельский начинает терять терпение.

‒ Да, да, профессор. ‒ Парень вздергивает руки вверх. ‒ Уже ухожу. До встречи, малыш.

Очень надеюсь, что последнее он проректору адресовал. Один малыш, второй детка. Как в древней песне: банька моя, я твой тазик. Ну, и дальше  в том же духе. Миска моя, я твоя греча. Уголовничек мой, я твой полицейский уазик. Вот и поговорили.

Сам же сказал, что все свои.

Я и моргнуть не успеваю, а Нико вдруг приседает и высоко подскакивает. Миг, и его силуэт сливается с тенями цветущей зелени внизу.

И почему нельзя просто спуститься по лестнице?

‒ Прошу прощения за это. ‒ Проректор Гжельский оправляет одеяние и показательно стряхивает с плеч несуществующие пылинки. ‒ Здесь учатся в основном очень буйные дети.

Дети? Я бы сказала, детины. Но кто меня спрашивает?

‒ Я тоже хотела бы извиниться. ‒ Усердно изображаю кроткую улыбку. ‒ За проректора Зофу.

‒ Вы не виноваты.

О, правда? Вот и ладушки.

Гжельский сообщает мне, что Зофу вряд ли вернется к миссии по сопровождению, о чем я, понятное дело, ни капли не жалею. Мы наконец добираемся до конца лестницы и двигаемся по выложенным плитами дорожкам. Практически несемся вперед. Видимо, чтобы не встретить еще каких-нибудь местных бездельников.

Крепко держусь за пушистые бока стула и в то же время внимательно осматриваюсь по сторонам. Не то чтобы меня так уж сильно заинтересовала информация о бегающем неподалеку голеньком Реджи… Но что поделать, любопытно!

Останавливаемся около внушительного здания с громадным входом. Двери гостеприимно распахнуты.

‒ Двигайтесь прямо по коридору, ‒ инструктирует Гжельский. ‒ Заблудиться там невозможно. Ректор уже ждет вас. А мне нужно навести порядок.

Стул везет меня внутрь. Первый зал производит впечатление своими размерами. Под потолком ‒ стрельчатые окна. Свет проникает через витражи и создает на стенах причудливые смазанные картины. Повсюду статуи ‒ в основном мужики с шариками мышц.

Тишина. Ни души.

Добираемся до входа в коридор. Здесь начинается мягкая ковровая дорожка в приятных зеленых тонах. Оценивающе разглядываю собственные ноги ‒ в носке и без ‒ и, в конце концов, решаю завершить путь на своих двоих.

Сползаю со стула. Малява слезать с рук не торопится, поэтому просто закидываю его на плечо.

‒ Радик, парконись в углу. ‒ Киваю на местечко под витражным окном.

Стул послушно устремляется туда. Лапы снова на кураже ‒ подпрыгиванием сбивают ногам в ботинках всю размеренную походку.

Мои ступни утопают в мягком ворсе. Настроение у меня вполне бодрое. Все же отлично! Главное уметь правильно общаться.

Преодолев несколько поворотов, добираюсь до двустворчатой двери. На поверхности развернулся рисунок ветвистого растения, выложенный из мелких синеватых стекляшек.

Пока Малява принюхивается, я тянусь вперед, чтобы постучать.