Академия Когнито

Fhllhf

Ему 16 лет.
Его белые кроссовки уже давно отслужили свой срок. Старые и потертые, они примостились на полке среди начищенной лакированной обуви - Гант, Гуччи, Дольче Габбана, столь неуместно и неумело законченная картина, как его висящая цветастая ветровка рядом с черным пальто от Версаче. Оно пахнет крепким терпким одеколоном - от него почти кружится голова, перед глазами этот вызывающий образ мужчины из металла - у него идеально выбритая щетина, цепляющий взгляд, он позерски улыбается, его не слепят вспышки фотокамер. Образ Тони Старка завораживает его. Он совсем не похож на Тони Старка. Ему всего 16 лет.
Он не может перестать неловко улыбаться, держа в руках коробку с новыми скейтерскими кроссовками, они чистого белого цвета, от них пахнет новой резиной и каучуком, он смущенно бормочет "Спасибо, мистер Старк. Спасибо большое," и этот мужчина из металла низко смеется и ерошит своими пальцами волосы на его затылке. Молния. Электрический разряд. Эйфория. Ведь ему всего 16 лет, ведь он может позволить себе ссылаться на свой пубертатный период.
Он стоит около двери в спальню и неуверенно заносит руку, чтобы постучаться. Он делает так каждый вечер. Это стало своеобразным ритуалом, он повторяется лишь потому, что Тони Старк не говорит ему прекратить. Три стука в дверь. Она поддается. На нем идиотская голубая пижама, он выглядит сонным, облизывает сухие губы и устало смотрит на хозяина квартиры. "Спокойной ночи, мистер Старк." Мистер Старк лежит в постели с ноутбуком, бросает на него ироничный взгляд, выдает любую из своих острот в стиле "Почему ты не надел пижаму с Железным Человеком?" Заставляет его смущаться, хотел бы сказать не специально, но абсолютно целенаправленно. Пожелание спокойной ночи - меньшее, чем он может отблагодарить мужчину из металла за его гостеприимство, за его приют. Ведь ему всего 16 лет, с ним нельзя было поступить иначе, когда он остался без опеки.
Он очень целеустремленный. У него крепкие плечи, развитая мускулатура, когда Старк тренирует его, то нередко делает больно. И он может задыхаться, его глаза могут слезиться от напряжения, пыль попадает в рот, сердце пропускает удары, когда мужчина грубо прижимает его к полу, заламывая руки, но он никогда не просит его остановиться. Он не хочет быть слабым в глазах своего покровителя, он даже никогда не плачет. Запирает за собой дверь в ванную, включает воду, упирается на раковину и беззвучно рыдает. Ему бывает одиноко, ему бывает невозможно тоскливо после того, как он остался совсем один. Ведь ему всего 16 лет.
Он напоминает Старку самого себя в юности. Когда-то всемирно известному миллиардеру не посчастливилось остаться без своих родителей, и он прекрасно представляет, каково это - в столь нежном возрасте потерять семью. Но у Старка были деньги, и никто не пришел к нему на помощь и не пихал в горло антидепрессанты. У его преемника же нет никого, совершенно никого, кроме Старка - должно быть, незавидная кандидатура на роль единственного близкого. Кого? Друга, отца, учителя? Его другом стал не Старк, им стала Пятница, потому что порой, возвращаясь в Башню, мужчина слышит их забавные переговоры - виртуальный интеллект заменяет ему игрушки. Пусть он считает себя Мстителем, но ему нужны игрушки, ему всего 16 лет.
Он крадет у Старка сигареты. Порой прямо у него из кармана, позже тот удивляется следам паутины прямо на своей пачке. Иногда брызгается его одеколоном. Ведь Старк всегда был для него примером во всем, забавная пижама с Железным Человеком, старательно спрятанная в комоде - тому подтверждение. Незаметно для себя он начал неуклюже перенимать его привычки и манеры, незаметно для Старка он начал проводить много времени в мастерской, с интересом рассматривать дронов, прочитывать чертежи. Сколько лет Тони Старка ни старались опустить в его глазах - тыкая на его алкоголизм, на его распутный образ жизни, на его беспардонность - все это меркло так стремительно на фоне его невероятного гениального ума и изобретательских способностей. Он невыносимо хочет быть похожим на Тони Старка, хотя бы частично. Но ему всего 16 лет.
Он никогда бы не подумал о том, что глаза Пятницы наблюдают за ним по всему дому. Ему было бы очень страшно предположить, что хозяин дома знает, когда он проскальзывает в его спальню, чтобы беззаботно поваляться на его незаправленной постели, вдыхая этот головокружительный запах чужого тела, когда он запирается в ванной, чтобы пережить очередную истерику, когда он набрасывает на себя одеяло с головой, потому что ему необходимо справиться со своей эрекцией. Он хочет думать, что Пятница не считает все краденные сигареты, списывает это на свою паранойю. Но, возможно, ему нужна такая опека. Ведь ему всего 16 лет.
Быть может, Тони Старк позволил себе слишком много, окружив своего преемника наблюдением со всех сторон. Но для него это было необходимо - ведь это не обычный подросток, он даже не похож на них, и фотографии его красного трико периодически мелькают в газетах. Парню это нужно - восстанавливать мировую справедливость, возводить ее своими руками, заглушая в груди боль от своей потери, и мешать ему Старк не собирается. Запереть его в доме, запретить бегать ночью по крышам - это он умеет, потому что Тони Старку легко дается слово "нет", и при этом мучить пацана он совершенно не хочет. Тот пережил достаточно, тот успел к нему привязаться, как умеют привязываться только дети. Ведь ему всего 16 лет.
Пятница не разбудила Старка в 2:15 ночи - он еще не успел лечь спать, забивая свою кровь кофеином в мастерской и отдавая драгоценные часы сна работе. Ее оповещение оглушило мужчину, и он не помнит, как разбилась его кружка о каменный пол, когда он выпустил ее из своих рук и выбежал из мастерской. В глазах словно повысилась резкость - его охватила паническая сосредоточенность, и механический голос Пятницы перестал звучать в его ушах, когда он с требовательным криком ломился в дверь запертой ванной. Старк умеет повышать голос так, чтобы его было невозможно ослушаться, он приказывал отпереть дверь, он оглушающе рычал, но та не поддавалась. Железные петли жалобно звякнули, когда тот одним ударом ноги снес ее вон, и его пронзительному взгляду открылся лежащий на полу 16летний парень. Его крепкие плечи были безжизненно расслабленны, и бледное лицо не выражало той неловкой стеснительности, что сопровождала его всегда под изучающим взглядом Старка. Кровь размывала рисунок на его яркой футболке, она напоминала сладкий вишневый сок, обвивала его порезанные запястья живыми струями, и Старк не мог позволить себе стоять на месте и смотреть на это.
В больнице он представился его отцом. Да, он никогда не был подходящим кандидатом на эту роль - хреновый партнер, хреновый руководитель, хреновый отец. И все эти врачи смотрели на него с тем же осуждением, с каким только смотрят на тех людей, которые ответственны за попытки суицида своих детей.
Тони Старк смотрел на его белое лицо и слегка опухшие от слез веки и чувствовал к себе то же самое. Отвращение.
Презрение. Оплата за алчность.
Так же смотрел на него Стив Роджерс. Он приехал через несколько часов, ведь мутанта из Бруклина очень интересовала судьба самого юного так называемого Мстителя, находящегося под опекой эгоистичного гения-миллиардера. И Роджерс обнаружил этого парня без сознания в клинике, с перерезанными бритвой руками.
— Ты знал, что он хочет это сделать? - в Стиве столько благородства и столько ненависти, проявляющейся сразу, лишь стоит пострадать невинному.
Старк сидит напротив больничной кровати, на его лице отсутствует какое-либо выражение, и он поднимает на Капитана усталый, совершенно отстраненный взгляд. От него пахнет машинным маслом. И спиртным.
— Кэп, в мире... Не ко всему есть инструкция, - с горькой иронией произносит Старк. Эмоции Роджерса прекрасно читаются на его деревянном лице, и Тони продолжает свою тираду. - Разумеется, жаль, что я не попросил ее у тебя. Или ты можешь по кусочкам собрать его разбитую психику?
— Как ты можешь сидеть тут и отшучиваться? - Роджерс рычит, у него перед глазами человек с каменным сердцем и пострадавший ребенок. - Как ты мог поручиться за него, пустить его в свой дом и строить из себя папашу? Как ты можешь ставить себе планки, до которых не можешь дотянуться?
— Хочешь, чтобы я так же бесновался и срывал голос, как ты, Роджерс? - где-то на глубине темных глаз Старка скрывается не злоба, не огорчение, а та разочаровывающая ярость, название для которой невозможно найти в словаре, ее можно вычитать где-то в медицинской карте, где упоминается попытка суицида. - Ни слезы, ни твои нотации здесь не к месту. Я не строил из себя папашу малыша-паучка, я защищаю его от остальных, но не от самого себя.
— Такой у тебя статус? "Защищаю от остальных"?
— Я сделал для него больше, чем кто-либо из вас.
— Ему шестнадцать лет, Тони.
— То, что я не успел схватить его за руку - это моя вина.
— Нет. Ты чуть не убил его. Питер Паркер чуть не погиб.
В мире героев и злодеев нет места для тех, что утратили свое желание жить.
Человек-Паук - далеко не парень в красном трико, бегающий по Нью-Йорку по ночам, он вовсе не символ героизма Куинса, он даже не Мститель, он намного большее, ведь юный Человек-Паук - это будущее, целый океан заразительной энергии, извергающийся Везувий, восходящий лидер, кладезь потенциала, он оседлает Америку и поведет за собой людей, за ним - забытые возведенные Мстителями консервативные взгляды, и самый молодой герой Штатов построит на них свой новый мир из честных спасенных граждан, благородного патриотизма и паутины.
Человек-Паук лежит на больничной кровати. Его потерянные литры крови восстановятся намного быстрее, чем у обычного неудачного суицидника. Дарованные способности к регенерации, гниющие совершенно впустую. Бинты на его запястьях - и есть весь его потенциал. Капельница около его постели - границы его лидерства.
Смерть не застигла его в рассвете сил, и он снова открывает глаза. С чуть более очерченными скулами - его лицо все равно выглядит совершенно по-детски, с не по годам серьезным взглядом. Он молча рассматривает потолок своей обители, и все события восстанавливаются в памяти. Их завершающий эпилог - это мужчина, спящий в кресле около его кровати. В хмуро озабоченном выражении подперев рукой голову, мрачно спящий буквально в метре от него.
Тони здесь. У Питера вздрагивают губы. Только сейчас он начинает ощущать жажду. Вину. Страх.
— Мистер... - его голос непривычно ослабевший, подающий звук как отжатые клавиши фортепиано, но Старк дергается в своем забытии и совершенно трезво взирает на юношу, - ...Старк.
Неизменное обращение. Никто из них никогда от этого не отвыкнет.
Во взгляде Старка можно прочитать многое - Питеру не хочет увидеть в них осуждение. Он ждет слов. Хотя бы нотаций. Чего-то.
Привычно облизывает губы, пытаясь успокоиться.
Старк не может смириться с мыслью, что этот мальчишка - паукообразный малыш, его достояние, его преемник - в какой-то момент был в состоянии взять в руки лезвие и перерезать себе вены с однозначными целями. Старк не может смириться с мыслью, что смог допустить это. Почти дал ему умереть.
"Умереть." Это слово применимо к Питеру Паркеру?
— Ну привет, - Старк начинает без лишнего официоза, приближает к его лицу стакан воды, позволяет с проснувшимся энтузиазмом поглощать холодную воду из трубочки, - Человек-Самоубийца.
Паркер поднимает на него затуманенные глаза - на него еще действуют анальгетики, он еще не успел отойти ото сна. Он отрывает от трубочки влажные губы и судорожно мотает головой.
— ...Мистер Старк...
— Мы можем поговорить об этом позже, - прерывает его мужчина, не желая задевать свежие раны. В этом невинном мальчишеском лице он неожиданно способен увидеть столько скрытой тревоги, что этот искренний взгляд Питера проникает в самые глубины сознания. Единственное, что сейчас хотел бы сделать Тони - это вернуть его обратно в Башню. Он не заметил того, как провел ночь в этой клинике, у постели Питера, желая дождаться того, чтобы он очнулся, - Паучок, курорт это мало напоминает. Если хочешь, мы можем вернуться.
Ласковое, обволакивающее "Паучок" успокаивает Паркера. Он смаргивает непонимание в своих глазах, лишь молча кивает, и на лице Старка почти успевает появиться улыбка, как когда прохладная, обтянутая бинтом ладонь резко хватается за его рукав.
Тони молча прослеживает за ним взглядом, в руках малыша Питера сосредоточено куда больше физической силы, чем может себе представить человек.
— Я хочу... поговорить об этом, - его голос предательски содрогается, мужчина аккуратно перехватывает его тонкую ладонь своей рукой, мальчишка неуместно робеет и путается в словах, - Мистер Старк, пожалуйста...
Его мольбы непонятны Старку. Непонятны так же, как их причина, как причина всего произошедшего. Он видит, что в глазах Питера наворачиваются слезы, и он недоуменно хмурится. Наклоняется ближе.
— Я внимательно слушаю. Успокойся. Держи себя в руках.
Его наставления работают куда действеннее, чем любые попытки успокоить. Паркер сглатывает застрявший в горле ком и чувствует, как в горячей и крепкой ладони Старка начинают дрожать его пальцы. Все происходящее кажется затянувшейся галлюцинацией.
Тони близко. Настолько близко, что можно представить, что он не сидит рядом, а нависает сверху, и Паркер открывает рот, пытаясь заставить себя начать говорить. Он пытается сообразить, понять, что Старк сидел здесь всю ночь, рядом, не сводя своего взгляда пробирающих осуждающих глаз.
— Вы не должны этого делать. Вам это не нужно. И я... Я вам тоже.
Он сам не верит в то, что смог это сказать вслух, единожды запнувшись, но не показав мужчине своих слез. Он все еще крепко держит его руку, и Питер не в состоянии отвести взгляд от его мрачного лица. Он не может сопротивляться.
— Что "ты мне тоже"? - холодно уточняет Старк.
Сердцебиение стремительно учащается.
Видимо, Старку все же придется наблюдать слезы на его лице.
— Я вам не нужен, - сухо отвечает мальчишка, упрямо отвернув голову в сторону, потому что эмоции пересиливают эту грань. - Я знаю это.
Некоторое время Тони не отвечает ему - у него нет подходящих слов для парня с разбитым сердцем, и ему никогда не приходилось искать слова утешения в таких ситуациях.
Но все, что остается у него на руках - это только правда. Правда и Питер Паркер.
— Ты - единственное, что у меня есть.
Питер сжимает зубы крепче. Губы кривятся в подступающих рыданиях.
— У меня нет семьи, Питер. У меня нет ничего, кроме тебя.
Слезы обжигают лицо, Паркер все еще прячет глаза, направляя их в сторону окна. Каждое слово, что произносит Железный Человек прямо сейчас, заставляет его дрожать.
— Не лишай меня единственного дорогого мне человека.
Питер был рад принять роль его питомца, он был рад оказаться в его доме. Пока душераздирающее чувство одиночества не пропитало его насквозь. Он был готов быть кем угодно - пауком в террариуме, мальчиком на побегушках, но не рассчитывал оказаться человеком. Единственным человеком в доме Тони Старка и в его жизни.
Он никогда не осознавал то, насколько одиноким может быть самый известный человек Америки. Герой его детства, дерзкий пример для подражания для всех. За ярлыками не видно правды. Он сидит напротив него, на него не направлены лучи прожекторов, он рядом с ним, в больничной палате, хочет забрать домой. Не к себе домой. К ним домой.
Паркер беспомощно качает головой. Из его горла вырывается тихий всхлип. Он так не хотел плакать перед своим наставником. Старк притягивает его к себе, Питер садится на кровати и прячется на его крепком плече, когда мужчина молча и без лишних оваций сжимает его в своих объятиях.
"Ты чуть не убил его. Питер Паркер чуть не погиб."
— Ты мне нужен, паучок, - его глубокий голос звучит у самого уха, и от нахлынувших смешанных ощущений Питер прикрывает глаза, - Мой отцовский инстинкт к тебе сильнее моей блядской любви к алкоголю.
Он спокоен. Питер улыбается.
— То есть... вы бросите пить?
— Этого я не говорил.