Академия в Тридевятом царстве, или Понаехало тут попаданок!

Пролог

Ах, до чего же хорошо в деревне летом!

До чего же светло!

До чего же радостно!

Здесь пчёлы гудят, там комары, а где-то вдалеке мычат коровы, да козы блеют. Красота!

А запах…

Маруся скривила свой хорошенький носик, пытаясь отмахнуться от навязчивого запаха навоза, коим щедро сдабривал поля по весне местный сельхоз, но это было не так-то просто. Сельская дорога, ведущая к дому её бабушки через всю деревню, уже порядком пыталась вывести девушку из себя, и сколько бы она не повторяла про себя все эти заранее заученные на курсах психологии мантры и аффирмации, но чувствовала, что терпения её остаётся совсем ненадолго.

Она устала, вспотела и выдохлась, а её совершенно новые чулки, купленные на кровно заработанную стипендию, нацепляли невесть откуда взявшихся репьёв и, сдавалось ей, к дальнейшей носке были совершенно непригодны! Про каблуки на новеньких, почти не ношенных туфельках, она предпочитала и вовсе не думать. Они были на каблучке, где-то примерно вначале её дороги, если считать началом пути остановку пригородного автобуса, привезшего её сюда.

«Дышать, дышать глубже, и улыбаться» - приказала она себе, пытаясь натянуть на лицо хоть какое-то подобие милой улыбки, но чувствовала, что та сейчас больше напоминала звериный оскал.

- Ай! – воскликнула девушка, спотыкнувшись в очередной раз на камешках щебёнки, которой щедро и от души была посыпана вся дорога от начала и до конца. Может, автомобилям по такой и хорошо ездилось, но… Но ходить по ней было сущим адом!

А чтобы сойти с этой, с позволения сказать, «трассы», в траву на обочину, и речи не было! Ведь, как было известно, в траве могла водиться всякая гадость, от лягушек до всяких так жуков, и прочих насекомых, при виде которых Маруся испытывала самый настоящий животный страх! Дома, в городской квартире, если такой объект попадал в поле её зрения, то на выручку несчастной девушке сразу приходил тапок и второе дыхание. Так, видя паука, имевшего неосторожность поселиться где-нибудь в углу прихожей, она едва не теряла сознание, но, будучи даже в полуобморочном состоянии, снимала с ноги своё оружие и била им «ворога» наотмашь. А после, совершенно обессиленная, валилась в постель, приходя в себя после тяжёлого и неравного боя.

А сейчас… Тапки её были далеко, и заступиться за беззащитную, одинокую девушку было некому! Благо хоть, домик бабушки, к которому она с таким упорством продвигалась всё это время, показался в поле видимости. А это значит, скоро её мучениям должен был прийти конец.

Спрашиваете, для чего ей всё это было нужно? Ради чего городской, далёкой от сельской жизни девушке, необходимо было испытывать такие страдания, причём добровольно?

А на самом деле всё было просто.

Любовь… Любовь была виновата буквально во всём!

Примерно три года назад, старшая сестра Маруси – Василиса, чудесным образом пропала в этой самой деревне, у этой самой бабушки, потому как бабушка у них была общая, ибо девушки были двоюродными сёстрами. Шума было тогда! Все жалели «несчастную Васеньку», а она, как оказалась, жениха себе нашла, да сбежала с ним… Вот куда, Маруся, честно, запамятовала. Да и важно ли это было?! Главное, сестра любовь обрела, но и про родню не забывала – периодически присылала бабушке весточку, что жива и здорова. И даже счастлива! А это, как говорится, было самым важным в нашем мире.

Марусе тогда было всего пятнадцать лет, и о «большой и чистой любви» она могла лишь мечтать, хоть и говорили, что это вовсе не вредно. Вредно! И ещё как! Потому как едва ей исполнилось восемнадцать, собрала Маруся чемодан, да отправилась в гости к бабушке, на лето, так сказать, погостить. Не давали ей покоя «лавры» Василисы. Ей же тоже любви хотелось! Сказочной, неземной, а не абы какой там, приземлённой…

… Тяжко вздохнув в очередной раз, Маруся побрела дальше, чувствуя, что будет сегодня лечить ноги, которых она уже почти не чувствовала. Но, ради любви, она была готова и не на такие муки. Найти бы её только…

Бабушка встретила её оханьем, причитанием и порицанием за то, что та давно не появлялась. На самом деле по ней Маруся тоже соскучилась, чего уж греха таить, и по сырым домашним куриным яйцам с солью, и по парному, такому вредному, по её мнению, коровьему молоку, и по пышным бабушкиным булочкам, что особенно той удавались, и за изготовление которых бабушка тут же принялась.

Мысленно попрощавшись с фигурой, хоть ни на секунду не переставая думать о любви как таковой, Маруся томно налегла на предложенные бабушкой угощения, не забывая расспрашивать её о перспективах в деревни. Но сначала, конечно, пришлось выслушать обо всех новостях последних лет десяти – как раз стольких по времени, сколько Маруся здесь не появлялась. Наконец, устав слушать про деревенский быт и про бесконечные свадьбы- рождения-похороны, Маруся спросила у ней напрямую:

- Бабуль, а бабуль, а женихи-то у вас тут имеются?

- А то, как же! Имеются! – заулыбалась бабушка. – Но тебе, поди чай, таких не надобно – наших-то, деревенских…

- А вдруг как раз таких и надобно? – возразила Маруся. – Любовь, она ведь, как говорится, и на печке найдёт…

- Кстати, о печке! – тут же нашлась бабушка. – Поди, баньку растопи, устала, небось с дороги, помыться надо! А у меня спину с утра прихватило, не разогнусь, если вдруг согнусь… Пирогов-то кое-как настряпаю, а вот дров не подложу…

Маруся, с тоской посмотрев на свой свеженький маникюр, только вздохнула. Ради любви, только ради любви…

Нацепив тёплые носки и калоши, накинув старенький халат, Маруся отправилась в косенькую баньку за вёдрами, помня, что сначала туда воды надо натаскать. Пыхтя, наклонилась, чтобы пройти в низенькую дверь, и тут…