Акакий

Акакий

Акакий то и дело принимался теребить рукава своего зелёного сюртука, пока сидел перед кабинетом начальника. По слухам, таки написали докладную. Столько лет преданной службы псу под хвост! Акакий в десятый раз поправил душивший галстук. Но это же всё не его вина. Хотя кого это интересует? Теперь понизят до садовника.

Секретарь начальника Лизонька ласково и, казалось, жалостливо улыбнулась Акакию и впустила в просторный кабинет.

Акакий тяжело вздохнул и вытащил листья из бороды. Он вышел из-за куста, ставшего бесполезным укрытием. Вывороченное с корнем растение уже не будет радовать глаз зеленью. Истерика Лета сменила несколько фаз и вновь шла по нарастающей, а проводник Времён года не придумал, как это прекратить.

— Меня никто не любит!

— Лето, голубушка, нам надо идти.

— Нет! Они всё равно не ждут!

Лето сидела в лабиринте и размазывала сопли и слёзы по лицу. А выход — через два поворота.

— Будьте умницей! Отдайте бутылку. — Акакий протянул руку. Пальчики дрожали.

— Фигушки! Это подарок Весны на мой юбилей.

Лето выдернула зубами пробку — резко запахло перебродившим берёзовым соком. Акакий поморщился, а Лето приложилась к горлышку.

Тяжела работа проводника Времён года: хотя они и были древними сущностями, но частенько вели себя как дети.

— Лето, — Акакий подошёл ближе и убрал её волосы цвета запылённой зелени, прилипшие к мокрой щеке, — у вас работа такая, у меня другая, как же люди без нас…

— Да они вечно недовольны, — она икнула. — Холодно — плохо. Жарко — плохо. А я не выношу однообразия. Надо, чтоб и гроза с градом, и белые облачка, и наводнение, и, ну, ты понял? Иик!

Лето всплеснула руками и легла на траву. Тёплый ветерок шелестел живой изгородью в лабиринте. Бутылка выскользнула и покатилась к ногам Акакия. Земля, куда быстро впитались остатки берёзового сока, покрылась травой и цветами, наплевав на все законы природы. Уж такое это место. И бабочки пьяно закружились над распустившимися бутонами. Лето повернулась на бок и отогнала их одним суровым взглядом. Алые губки скривились:

— Это ты виноват! — она всхлипнула и снова заплакала.

Акакий не знал, что делать. Лабиринт много лет назад создали сами Времена года, чтобы не скучать до своего нового прихода. Стоило Осени покинуть людей и скрыться в вечной зелени высоких стен, как Акакий выводил Зиму, потом Весну. Иногда Времена года капризничали или случайно путались в дорожках лабиринта. Тогда в мире людей говорили об аномальной погоде. Предвещали то глобальное потепление, то новый ледниковый период. А на самом деле сезоны просто резвились.

В этот раз задурило Лето. Если её не провести, то урожая не видать. Начнется голод. И кто же будет виноват? Акакий сглотнул вязкую слюну и дернул себя за бороду.

Истерика тем временем продолжалась.

— Раньше мои праздники отмечали с размахом, — Лето ударила себя в грудь, отчего богатая плоть всколыхнулась под пёстрым сарафаном, — а теперь только и ждут Зиму с её дурацким Новым годом! А Осень? Экая выпендрёжница со своими тыквами. Тьфу!

Лето поправила съехавший на глаза венок из бордовых пионов.

— Зачем на себя наговариваете? Вспомните, как вас дети ждут! — Акакий воспользовался последним козырем.

— Нужны мне эти малолетки. Проку от них.

Терпеть времени уже не было. Быстро переставляя ножки, Акакий пробежался к выходу и обратно.

— Без шуток! Пошли. Осталось чуть-чуть.

Акакий потянул Лето за подол, обнажая загорелое бедро. Она взмахнула рукой, будто отгоняла надоедливого комара, и перевернулась на живот.

— Не пойду! И будь, что будет!

— Пожалуйста! — он молитвенно сложил ладошки.

— Ладно. — Лето хныча поднялась на четвереньки. — Голова кружится! Оставь меня, я в печали.

Но всё же она двинулась вперёд. Мотала головой, чтобы убрать с глаз непослушную чёлку, и тихо ругалась, когда руки и ноги норовили подогнуться и зацепиться друг за дружку.

Акакий уже было обрадовался, что путь закончен, как Лето качнулась и угодила головой в живую изгородь. Хрустнули ветки. Из кустов донеслось размеренное посапывание. Всё пропало! Акакий выдрал из бороды пучок волос.

Он любил свою работу. Времена года доверили ему эту должность так давно, что он и не мог представить себя без лабиринта, шелеста его листьев, запаха сырой земли и, конечно, постоянно менявших направление дорожек. Но сердце Акакия всегда выводило на верный путь. Иногда рано, иногда поздно. Сейчас заминка Лета уже не шла ни в какое сравнение даже с упрямством Зимы, так увлекшейся рисованием инеем в лабиринте, что на Новый год в мире людей зеленел газон. Акакию было до слёз стыдно! А теперь ему скручивало живот от страха.

Лето заскулила во сне и дернула ногой. Акакий поглядел на розовую пятку Лета, потом на вырванный клок из бороды, который продолжали сжимать его пальчики. И снова на пятку.

— Ай, ты чё делаешь?! — взвизгнула Лето. — Ненавижу щекотку!

Розовая пятка, только что мирно лежавшая, попыталась лягнуть Акакия, но он увернулся и успел ущипнуть Лето выше колена.

— Ах ты гад! Что ты о себе возомнил?! — она вскочила.

В волосах застряли поломанные ветки, венок порвался и съехал на ухо, а глаза горели июльскими грозами.

Акакий бросился к выходу из лабиринта. Ножки едва успевали касаться земли. Ещё немного! А за спиной слышался громовой топот. Когда Акакий выбежал из лабиринта, Лето наступила. Но это неважно, что на него. Главное, что новое время года наступило и в мире людей.

Подволакивая отдавленную ногу, Акакий подошёл к лабиринту и оглянулся. Лето стряхнула с себя остатки похмелья и бежала по пригорку. На месте её следов набухала и наливалась багрянцем земляника.