Акт сверки

Акт сверки

098. Акт сверки

16.06.1999

Самой огромной проблемой за всё мое время работы в «KEGOC» стало полное отсутствие акта сверки взаиморасчётов между нами и ДГП «ТЭК». Его никак не удавалось подписать, потому что железнодорожная бухгалтерия у себя по балансам проводила все взаимозачёты гораздо быстрее, чем наша, и итоговая сумма постоянно не срасталась. Новое начальство, сменившее у нас команду Наурызбаева, приказало прекратить все взаимозачёты с железной дорогой, брать с них оплату только деньгами, и любой ценой сделать этот акт.

В первый раз, когда я поехал за этим самым актом в Астану ещё до своей поездки в Москву, мне достался кустанайский «Ан-24», садившийся по дороге в новой столице. И у нас получилась совершенно бесподобная воздушная экскурсия по Казахстану. Небо до самой Астаны было без единого облачка, а самолёт шёл на высоте максимум в 4 тысячи метров.

Первым делом мы пролетели над свинофермой Мукаша Муканыча в Караторанге, Акшийским лесничеством и Акжаром. Люди, сидевшие с другой стороны салона, по всей видимости прекрасно разглядели Баканас. Потом поболтались в воздушных ямках над озером Балхаш и пролетели вдоль всего этого города: вовсю дымили заводы, по улицам города ходили люди, здание автовокзала облепило несколько разноцветных автобусиков, а на самом первом пути вокзала «Балхаш II» стоял поезд, который вскоре должен был отправиться в Караганду.

Дальше мы полетели вдоль карагандинской автотрассы. На тех её участках, где велась реконструкция и дорожники укладывали новый асфальт, обочины были ярко-белыми, а полотно – ярко-чёрным. Можно было даже определить марки машин, шедших по трассе. Пролетели над краешком взлётно-посадочной полосы карагандинского аэропорта «Сары-Арка», а затем и над самой Карагандой. Причём самолёт в сторону Астаны летел поперёк железной дороги, шедшей в том направлении: мы прошли вдоль автомобильного моста, который стоял у самого здания вокзала, а затем вдоль всего Советского проспекта – ощущение было такое, что я иду по нему пешком!

Едва не чиркнув крылышком по зданию высотной гостиницы, ставшей потом одним из ярко-синеньких офисов «Валют-Транзит Банка», и полетав ещё с полчасика над начинавшими зеленеть полями, наш самолётик как-то боком подошёл со стороны к астанинской полосе и, буквально перед самым её началом лихо развернувшись на месте под 90 градусов, приземлился.

Я прилетел в двухдневную командировку, имея в кармане всего 180 тенге! Зарплату не давали уже четыре месяца, а командировочных денег выдали ровно на авиабилет. Первый раз мне повезло в алматинском аэровокзале, когда оказалось, что автобусы, шедшие оттуда к самолёту, стали для пассажиров бесплатными. Я ближе к вечеру заселился в гостиницу, устроенную при нашем представительстве, на втором этаже здания во дворе министерства энергетики, индустрии и торговли, причём тоже бесплатно. А рядом с парадным входом в это министерство оказалась столовая, работавшая аж до 10 вечера, где мне даже удалось поужинать, потратив на это всего 80 тенге. Столовая потом стала актовым залом «KEGOC», а гостиничный номер №1 моим рабочим кабинетом №122.

От судьбы не уйдёшь.

С утра я понёсся в управление железной дороги. Потом в «ТЭК» – возле кабинетов начальства я вдруг встретил нашего бывшего вице-президента Жаксылыка Дайрабаевича Жаримбетова. А наш новый заместитель начальника коммерческого департамента Гафур Иксанов, прилетевший в «ТЭК» утренним рейсом, смотрел на него, как на своего злейшего врага. Впрочем, я занимался своими делами, и мне было совершенно всё равно, кто из них кого любит или не любит…

В здании «Топливно-Энергетического Комплекса» удалось очень дёшево пообедать и, когда я поехал к вечеру на самолёт, у меня ещё осталось аж целых сорок тенге, которых мне вполне хватило на пару чашечек кофе в том буфете аэропорта, в который попадаешь уже после регистрации и досмотра. Вскоре за моим столиком появился с парой бутылочек пивка Жаке Дайрабаевич, и мы мило беседовали. Жаримбетов тогда сказал про свою бывшую работу в «KEGOC»: «Мы ещё вернёмся!»

А через пару столиков расположился со своими друзьями Гафур, который всё время оглядывался на нас. В самолёте Жаке ушёл во второй салон, а Иксанов, усевшийся на кресло впереди, вдруг просунул свою физиономию между спинками кресел и начал шипеть на меня: «Какого чёрта ты с ним общаешься? Он больше у нас не работает!»

Прилетев поздно вечером в Алматы, я остался без единой копеечки. Какое там такси?!! У меня даже на автобус бы не хватило! Поэтому я позвонил дежурному в нашей приёмной, и заказал себе микроавтобус, который через час пришёл в аэропорт, и отвёз меня домой. У Иксанова и Жаке таких проблем, разумеется, не возникло…

А на следующее утро, когда я, несмотря на субботу, появился на работе (наш отдел и почти всё начальство, до вице-президентов, выходило по субботам обязательно), Гафур сразу же затащил меня в кабинет к директору департамента Анафину, у которого сидел и мой шеф Валерий Константинович Ли, и поднял визг: «Он общался весь полёт с Жаримбетовым и все секреты «KEGOC» ему выдал!» Мои шефы недоумённо переглянулись, и посмотрели на Иксанова, как на больного: «Каких бы секретов наш бывший вице-президент не знал?!!»

Как только я вернулся из Москвы и подал Константинычу заявление о своём увольнении, мне, конечно же засветил «дембельский аккорд» в виде того же самого акта сверки с железнодорожниками, который не удалось пробить и Гафуру. Я попал в Астану ровно на десятый день с того момента, как просидел там полдня в аэропорту, ожидая в гордом одиночестве свой вечерний самолёт.

Утренний «Ту-154» пробивал очередной слой густых облаков над Новой Столицей Евразии, когда радио в самолёте на трёх языках – казахском, русском и английском – объявило: «Кұрметті жолаушылар, welcome to the flight to Astana, температура воздуха плюс четыре градуса…»