Акт возмездия. Снимая маски. Книга 2.

Пролог.

Пролог.

Кто сказал, что не может быть больнее? Кто сказал, что уже отболело? Кто сказал, что все уже давно в прошлом?
Казалось бы, в тот день, когда я шла морозным утром первого января по трассе из загородного элитного поселка в тот самый большой город, сбивая каблуки зимних сапог, что с барского плеча были куплены им для меня, все отболело, вымерло, выжгло. На деле, оказалось, иначе… .
Месяц бессонницы, замкнутости и истерик с полным правом хранить молчание, и еще два месяца апатии и чувства ненужности были ничем По сравнению с тем, что ты чувствуешь сейчас, видя его по телевизору в одной из новостных программ местного телеканала.
Тогда три месяца назад, после разговора с отцом и его жесткого - «Скажи мне имя этой твари, дочь, скажи! Убью, гаденыша!», думала – забыла, восстановилась, как птица феникс из пепла. И все же нет. Получается…, болеть именно сейчас стало, да не просто, а выворачивает, режет, по живому. Нужно просто зашить эту сквозную рану в сердце без анестезии, чтоб наверняка, чтоб бесследно, чтоб запомнить, какого это любить, отдавать свою душу, и что получать в замен. Чтобы знать – любить нельзя, но можно позволять, чтобы тебя любили, чтобы тебе отдавали на хранение свое сердце. А ты, помня - какого это – быть отвергнутым и преданным, какого это остаться с пустотой в грудной клетке и страшной не выносимой болью, никогда не поступала также…
Первого января - радовалась. Вернувшись в квартиру и не увидев никого, радовалась своему одиночеству. Оля была у родителей в другом городе, а я вроде как с «любимым»….
«Любимый…..,» – эхом в голове.
Десять дней смешанных эмоций от истерики до полной апатии и непринятия его правды. Десять дней ожидания и это глупое, наивное «А вдруг?». Десять дней периодического выглядывание в окно и, как итог, заваленная сессия.
Через две недели, после возвращения Ольги в квартиру, нервы девушки не выдержали, она позвонила родителям. Вскоре на пороге появились и мама, и папа, которые забрали меня домой. Академ в универе не дали, предложив перекрыть для начала долги, но я была никем и ничем, не дееспособный человек не способный рассуждать здраво. Не было желания жить, не было желания куда-либо стремиться, не было мечты, и цели вдруг исчезли. Я пустота… . Я безысходность… . Я ни кто. Меня нет.
А сейчас? Что я вижу сейчас? Что чувствую?
На экране Он и она, если верить репортеру, то это и есть та самая Нина… , а может быть уже другая?
Не важно, но она в белом. С сегодняшнего дня Она его законная жена. И он счастлив, наверное, счастлив.

Мы на кухне – мама и я, лепим пельмени, а телевизор вещает о громком событии города – свадьбе бизнесмена Нестерова и дочери, какого-то местного политика. Хочется убавить звук, переключить канал, в лучшем случае выключить телевизор. Однако, понимаю, мама заподозрит Не ладное, поэтому стараюсь не реагировать – Не смотрю на экран, пою про себя, читаю когда-то выученные наизусть стихи Цветаевой, что ненароком всплывают в памяти. Стараюсь, как могу, как умею, лишь бы перебить навязчивый голос журналиста.
Пока мама не обращает своего внимания на невесту.
- Дочь, посмотри какое платье? Как у принцессы, не меньше? Придет время, и ты будешь идти под венец в прекрасном белоснежном платье.
Время….
Мама на её месте могла быть я… .. Если бы… .
Не хочу смотреть. Не буду. Поднимаю глаза и вижу….
Честно. Мне плевать на наряд невесты, потому что мое внимание привлекает жених – он весь в черном, словно у него не свадьба и радость, а траур, похороны его прекрасной жизни. Но этот костюм отлично подчеркивает цвет его глаз и оттеняет цвет его кожи. Смотрю, а внутри что-то обрывается. Вот он, тот самый момент, когда приходит пора взрослеть, все-таки взрослеть. Принимать действительность, а прошлое воспринимать, как отлично преподнесенный урок. Он был отличным учителем, лучшим из возможных.
Не чувствую, как по щекам текут слезы. Надо же, без единого всхлипа? Надо же, думала, все выплакала?
- Это он, дочка? – вмешивается в мое личное пространство мама.
Понимаю, должна соврать, должна хоть что-то придумать и найти оправдание своим медленно скатывающимся по щекам слезам.
Смолчать? Нет не сейчас, мама не глупа - все видит, понимает, да и я не могу, не хочу больше держать все в себе, говорю едва ли слышно «да» и, всхлипываю, не смея больше сдерживаться.
Умоляю маму одним взглядом , чтобы промолчала и ничего не сказала папе. Он не должен знать, потому что, и правда, может убить гаденыша или гаденыш его. У него охрана не за просто так зарплату получает. А эти двое дороги для меня – папа, потому что папа, Егор, потому что еще пока люблю. Люблю ведь. Не отпустила….
Перевожу взгляд на отрывной календарь, что висит на стене у стола – первое июля, ровно полгода… . И снова взгляд на экран. На этот раз более внимательный. У него темные круги под глазами и взгляд, что сейчас уловила камера, полный боли. А он все улыбается. Вижу, как в уголках глаз, появились первые морщинки. «Что же ты делаешь Егор?» - немой вопрос в бесконечность.
Мама отпускает, разрешает не помогать, и я бегу со всех ног в свою комнату, закрываю дверь, ложусь на кровать, утыкаясь лицом в подушку. И реву, нет кричу, последний раз кричу из-за него, отпускаю, пусть уходит из моего сердца, выжигаю, вырываю с корнем, отпускаю. Живи и будь счастлив!
А завтра, уже завтра утром на пороге кухни, перед семьей Лебедевых, появляется новая Аня, взрослая, рассудительная, не по годам мудрая, сумевшая «вырасти» за одну ночь. Случись все несколькими месяцами раньше, не была бы дурой и не упустила свой шанс – мечту стать хорошим доктором.
- Мам, пап, нужно подать документы в пед., хочу стать психологом.
Слышу, как в полной тишине, ударяется лишь ложка о стенки чашки – мама размешает сахар в стакане чая у Олежика. Родители не противятся, папа только спрашивает:
- Почему раньше не сказала?
- Раньше не хотела, пап. Честно.
И смотрю во все понимающие глаза отца. Он готов принять любое мое решение, готов поддержать любую, в том числе бредовую мысль, главное, что его девочка «ожила», «проснулась» от длительного сна и, возможно, вскоре попытается искренне улыбнуться.
Папа ничего не знает, мама не сказала… . Перевожу на нее взгляд и произношу одними губами «спасибо».

********