Альбион

Третья из историй Альбиона

Ты чокнулся, Билли, повторяет он про себя. Слетел с катушек. Ты даже не знал, что там внизу, Билли, не знал, на что соглашаешься. Эта проклятая сука-ведьма просто поймала тебя на мелкую девчонку и теперь ловко манипулирует тобой. Ты же не знал, Билл, что все эти люди, живущие внизу, они, блять, живые. У них, мать их, есть чувства, мечты и планы. Как у ебаных двуногих наверху.

Ну кто же мог знать, хохочет про себя Билл, медленно сходя с ума, что прямо под носом у Инквизиции творится такой пиздец? Целый город под землей.

Тут целый выводок людей, что покинули Инвизицию. Он помнит, прекрасно помнит, как всех их находили мертвыми, как выдавали тела родителям. Обгоревшие тела, но с яркими чертами, которые и помогли опознавать тела. Вот перед ним сейчас, например, стоит Зингер. У Зингера не было никаких приметных черт, но три года назад он сделал татуировку, а через две недели нашли его обгоревшее тело. Только по тату и опознали. А вот он стоит. Живой. Хреновы ведьмы просто подменили тело.

— Знакомься, моя жена — Марла, — говорит Зингер. Он обнимает светловолосую и бледную девушку. Её живот, кажется, втрое больше неё. За её длинную юбку хватается ребенок лет двух.

— Д-добрый-де-е-ень, — девушка пытается произнести фразу на распев, но её заиканье все равно режет слух.

Какого хрена, Зингер, хочет спросить Билл. Ты же помнишь, что твоя жена умерла от рук ведьмы, которая в тебя влюбилась? Помнишь, как она сначала извела твою жену, а потом волчьей ягодой отравила твоего сына? Ты же поэтому пришел в Инквизицию, Зингер. А не для того, чтобы все равно закончить свою жизнь бок о бок с ведьмой.

Но вместо этого Билл протягивает руку для пожатия. Ему глубоко все равно кто перед ним: мужчина или женщина — целовать ручки дамам он не обучен.

— Почему вы заикаетесь, мэм? — спрашивает Билл. Тактичностью он никогда не отличался.

— Р-ра-а-аботаю с ме-е-ертвыми, — тянет Марла. — Было пять, когда впервые з-за го-о-оворила с духами. С-с тех пор и…

— Как вас нашел Зингер?

— Это она меня нашла. И рассказала о Подполье. Так многие девчонки делают. Ты не представляешь, скольким наши уже глаза открыли. Грэхэму, Нилу, Шону… и это только их тех ребят, которых я знал лично, будучи на службе Инквизиции.

Да. Так много ребят. Так много ребят, которых он считал мертвыми. А они ничего. Живут.

— Говорят, ты убил белых ведьм, что ставили опыты над детьми по указке Инквизиции? — спрашивает Зингер.

— Убил. — Говорит Блэкуотер.

…вы же понимаете, Билл, они вышли из-под контроля. Позволяют себе больше, рвутся с поводка. А женщин, Билл, всегда надо держать на поводке. Поэтому их надо убить. По-тихому. За то вам будет почет и награда. Вы, Билл, проверенный цепной пёс Инквизиции, и потому мы полагаемся на вас…

У одной из белых ведьм была мраморная кожа и огненные волосы, как у Дженни.

— Ну, я пойду, — говорит Билл.

— Тебя привела сюда Аглая?

— Да.

— Значит и жить будешь у неё. Пока собственный дом здесь не возведешь. Если, конечно, захочешь.

Билл уходит. Он слышит вдогонку неловкое и протянутое нараспев «до свидания» от Марлы, невнятное бурчание от Зингера.

Аглая. Ловкая сукина дочь. Он не обольщается на счет милосердной ведьмы, которая желает помочь своим сестрам по ремеслу. Ведьма — умна, ведьма умеет играть на человеческих слабостях… Большинство девчонок, которых убивают инквизиторы, не соответствуют их демоническому описанию. Они редко когда оказываются разменявшими шестнадцатую зиму, в их глазах отнюдь не бездна, их улыбки — не оскал, и ногти у них вполне человеческие. Иногда попадаются даже пухленькие. Но Аглая… она такая, как пишут в трактатах. Черная ведьма. В её глазах — бездна, её улыбка — волчий оскал, не руки у неё — а цепкие лапы гарпии, её талию можно обхватить двумя пальцами…

Ведьма. Настоящая. Черная.

Дом мадам Кориандр стоит на отшибе ото всех, хотя остальные дома плотно жмутся друг к другу, как и там, наверху.

В доме ведьма и её ученица. Когда Аглая видит Билла, она заботливо кладет ладонь на плечо Абигейл. И что-то быстро шепчет, склонившись к её уху. Девочка спешно скрывается с глаз долой, словно спугнутая пустельга.

— Ловко ты… — только и говорит Прихлоп.

— Прости, так надо было.

Аглая смотрит прямо. Она не думает юлить. Она действительно искала эту девочку. Сомнительно похожую на сестру Билла. Просто рыжую. Эта женщина ловко играет чувствами окружающих, но иначе бы она и не организовала Подполье.

— Ты уже догадался, что твоя сестра была подвержена воздействию духа потому что была…

— Ведьмой. Да, я понял. Но я не хочу об этом говорить. — Она кивает, в знак понимания. — Меня интересует… как. Как ты это сделала. Ты ловко заморочила мне голову словами о жителях, о несправедливости… но как ты организовала Подполье?

— Присядешь? — она махает в сторону круглого стола. Сама садится на стул с витыми ножками. Билл же садится напротив. — Я была совсем ребенком, когда сбежала от отца. С этим же периодом и связан… резкий карьерный рост сира Джейкоба. Он фанатично желал меня найти. Меня приютила семья черных ведьм: мать и дочь. Они владели пабом. Да, тем самым, из которого мы сюда пришли. Сейчас в живых осталась только дочь, мать Элены погибла в ходе одной из чисток Инквизиции… — Аглая мрачнеет. — Они предоставляли приют каждой ведьме, что просилась на постой. И в определенных кругах их способности были известны. Но потом Инквизиция начала лютовать, мы каждый день видели сожжения наших сестер… В какой-то момент мы решили, что так больше не может продолжаться. Мы начали вербовать ведьм и простых горожан. На удивление сторонников у нас оказалось много. Потом сыновья одной из ведьм нашли это место… вероятно, здесь когда-то хотели сделать убежище на случай… на случай. И мы решили: если нас не принимает поверхность, то примет подземелье. Так что, фактически, не я основала Подполье. Но я была идейным вдохновителем и помощницей матери Элен. Поэтому многие здесь считают меня символом.

— У вас здесь все идет своим чередом. Зачем продолжать бунтовать? — тихо спрашивает Билл.

Глупая девчонка, думает Билл. Не полезли бы вы на поверхность, может быть, Инквизиция оставила бы вас в живых.

— Оказавшись в безопасности, мы стали плодиться как крысы. И если взрослым в подземелье ничего не сделается, то дети погибнут без солнечного света. Аби ниже на три дюйма, чем положено в её возрасте. Все из-за нехватки солнца… Мы сражаемся не за себя, Билл. Мы сражаемся за детей. За мальчиков и девочек, что должны жить в мире без страха быть убитым за колдовство.

— Вас убьют. Они найдут вас и убьют. Н пожалеют ни детей, ни женщин, — тихо говорит Прихлоп.

Аглая встает со своего места и хватает его за плечи, склонившись над столом:
— Вот почему мне нужен ты, Билл. Я видела. Я видела тебя. Ты нас всех спасешь.

— Ты — сумасшедший фанатик.

— Возможно.

И она крепко целует его. Так, что в глазах темнеет, в висках стучит кровь и сердце забывает как биться. Ведьмаведьмаведьмаведьма. Он ненавидит её так, что захватывает дух. А её отца ненавидит еще больше.

И это, пожалуй, разрешает самый сложный вопрос.

Если эта ведьма видела его в своих странных видениях— пускай. Значит он должен попытаться притереться в этом обществе. Ради маленькой рыжей девочки.

И ведьмы.