Альбом Мертвеца

Глава 5. Странности и обычности

 Штольц восседал на поваленном стволе толстого дерева и вещал. Он был великолепен в своем энтузиазме. Каждое его слово звенело, как фужер, если его потереть рукой по ободку.

- Итак, вопрос первый, - объявил он после недолгого вступления, которое содержало в себе вдохновенную речь о высокой миссии науки перед человечеством. - Как дядюшка узнал о существовании этого места? Вариантов несколько, но самых разумных из них два: первое — он здесь был лично, а второй...

- Все это ему привиделось, - я позволил себе перебить профессора.

- Да. Это бы объяснило, кстати, наличие на рисунках предметов, которые на самом деле валялись у старого хрыча дома, - кивнул Берт. - Но поражает тщательное воспроизведение реальности. Вы только посмотрите, как похоже! Да. Значит, с более высокой степенью вероятности полагаем, что он тут был. Тогда вопрос второй: зачем? Что привело его сюда — поиски вдохновения или охота на бекасов? Кстати, вы видели здесь бекасов? Ясно, это он всех перебил. Глупая шутка, говорите? Я иногда позволяю себе такие, когда сильно взволнован. Ладно, дальше. Вопрос третий — почему именно этот альбом дядюшка назвал ключом к разгадке своей смерти? Ведь умер-то он не здесь... Да-да, я знаю, вы сейчас скажете, что он нашел здесь каких-то фантомов, которые преследовали его и добрались до него дома, где и кокнули. Но этот ответ лежит на самой поверхности, и сценарист того самого дешевого фильма ужасов, о котором вы упомянули, именно так и написал бы. Нет, amigo, все не так просто. По идее, эти самые фантомы охотились бы за альбомом после смерти, а этого не происходит. И на нашей шее не сжимается холодная рука смерти. Хотя, впрочем, на вашей сжимается. А, это у вас шарф такой странный... Да. Очевидно также, что он не стащил отсюда никакой привязанной к местным духам реликвии, за которой и пришли эти самые духи, ибо никто про это ничего не упоминал. И, кстати, это тоже вариант дешевого сюжета. Нет, он едва ли здесь что-то или кого-то потревожил, вряд ли кого-то осквернил и уж точно ни в кого тут не заставил в себя влюбиться. Так почему же мы здесь, а? Думайте, дружище.

 У меня не получалось думать. Я смотрел на эти сараи внутри домов, деревья, растущие из колодцев, огороды на крышах и от этого словно кто-то отчаянно давил на тормоз в моей голове.

 - Не получается? Это от отсутствия практики. Я помогу вам. Смотрите. Дядюшка умер дома и он не упоминал, что смерть его как-то связана с этим местом. Он лишь сказал, что в альбоме на рисунках есть ключ к разгадке его гибели. Только ключ! Не источник опасности и не причина смерти как таковая. Всего лишь маленькая улика, ведущая дальше, к другим местам, действиям и явлениям. Никто не говорил прямо, что сущность, погубившая дядюшку, пришла именно отсюда. Но здесь — и именно здесь — они оба наследили так, что их пути можно разузнать дальше во взаимной зависимости. Вот как надо повернуть эту деревеньку, чтобы смотреть на нее под правильным углом. Не причина и не источник беды, но зацепка, нить, если хотите. Хотя место само по себе, конечно, стоит того, чтобы заняться им отдельно. Но мы сюда еще вернемся. Кстати, а что вам кажется странным здесь?

- Проще перечислить, что здесь не кажется странным, - буркнул я. - Взять, например, хотя бы эту постройку. Судя по всему, она была когда-то котельной. Но какой черт занес ее в коровник?

- Нет, нет, Виктор. Вы рассуждаете стандартно, а это вредно. Как раз это и не странно для такого места. Необычно здесь другое, но что именно?

 Я попытался отбросить приемы «стандартного» мышления и наклонил голову, стараясь рассмотреть что-то еще. Взгляд мой фокусировался то на деревьях, растущих вбок из склона холмика, то на курином скелете, стоящем на громоотводе, как флюгер. Я блуждал взглядом по домам, разбросанным вдоль дороги, по кускам заборов, торчащим из самых разных мест, по кустам, растущим вниз с крыш. Но это было вроде в рамках нормы, если верить Берту. И вдруг я увидел.

- Тени! Они перекрещиваются под разными углами!

- Ага, и это тоже. Хотя и не то, но все же верно подмечено. Во-первых, день пасмурный, а тени есть. Во-вторых, точно, они пересекаются, а должны быть направлены в одну сторону. Но это все же не та деталь, на которую я хотел обратить ваше внимание. Берете еще попытку?

- Ну вас. Нет, не беру.

- Тогда смотрите и слушайте. Странно то, что вся деревня перемешана, как куча доминошек перед игрой, но есть одна часть пейзажа, оставшаяся нетронутой. Дорога! Вот, Виктор, что здесь совершенно необычно. Ведь при таком хаосе она должна быть разбросана по всей деревне в виде фрагментов, но ни одна из ее ветвей нигде не обрывается. Учитесь, друг мой, видеть всю картину сразу, а потом сопоставлять её детали. И то, что не вяжется, то и есть искомое. Ладно. Да. Теперь за дело. Идемте со мной, будем опознавать ключ.

 Сначала мы подошли к ветряной мельнице, кое-как уместившейся между двумя вековыми соснами. Двери не было, и прямоугольный проем в каменном цоколе выглядел бесконечной темной дырой. Покосившаяся, вся покрытая трещинами, она никак не давала повода подумать, что когда-то на ней работали люди, звучали голоса, что здесь начинался путь ароматного каравая с хрустящей корочкой. Сейчас с этими выбитыми окнами, обвалившейся крышей, она напоминала скорее иллюстрацию книги о войне.

 Берт же, похоже, нисколько не интересовался антуражем. Он рыскал, как мышь, застигнутая на воровстве зерна, шнырял туда-сюда, к чему-то приглядывался, трогал и даже нюхал. Наконец он остановился, перевел дух и спросил:

- Ну что, нашли что-нибудь?

- Нет, - честно сказал я. - И не искал даже. Вас там вполне хватало. Я рассматривал мельницу и поражался тому, что с ней случилось, и какая она, возможно, была раньше.

- Вам дали звание физика по ошибке, - сердито буркнул Штольц. - Вы лирик чистой воды. Впрочем я вот тоже ничего не нашел.