Альбом Мертвеца

Глава 8. Путь и снег

- Стейки должны готовить сербы, - сообщил Берт, расправляясь с несчастной рыбкой дорадо и неистово вращая при этом глазами. - Балканский гриль, mon ami, это вершина человеческого кулинарного искусства. Я вообще не понимаю этого шефа. Какое отношение тендерлойн имеет к ирландской кухне? Вам как, нравится?

- Нежнейший, - промычал я. - Обожаю легкую прожарку.

- Вы вампир, - одобрительно кивнул Штольц. - Или просто хищник. Это полезно. Впрочем, рыбу им не удалось испортить, возможно, к мясу они отнеслись с тем же уважением. Еще, пожалуй, впихну-ка я в себя вот эту чудесную индейку по-Баллински.

 Оказалось, что у Берта есть слабость, обусловленная, по-видимому, его происхождением. Он мог пить пиво в таких объемах, что любому нормальному человеку давно бы стало плохо. Вливая в себя кружку за кружкой, он, впрочем, почти не пьянел, разве что только цвет лица его стал больше похож на флаг СССР.

- Das Bier, - удовлетворенно рявкнул он, ставя очередной опустошенный сосуд на стол. - Es ist wahrhaftig wunderbar. Wirklich entzückend.

- Рад, что вам нравится, - кивнул я. - Мне очень хотелось ответить вам на гостеприимство, но я не знал, как.

- О, а вы знаете немецкий?

- Совсем немного, - усмехнулся я. - Но достаточно для простецкого общения. Помогает заказывать еду и напитки в Египте и Турции. Степень уважения со стороны обслуживающего персонала сразу возрастает.

 Берт захохотал так, что гости за соседним столиком посмотрели на него с явным неодобрением.

- О да, я имею удовольствие наблюдать эту дискриминацию всякий раз, находясь на курорте. Спасибо матушке, я весьма вольно говорю на языке своих предков, что тоже помогает мне занимать лучшие места в отелях и получать сервис куда качественнее, чем люди, не владеющие иностранной лексикой. Даже смешно, честное слово. Впрочем, я и хозяев прекрасно понимаю. Ну что стоит даже рядовому россиянину выучить хотя бы несколько слов на английском или немецком? Или они всерьез думают, что их «эй, ты, два пива сюда», произнесенные заплетающимся языком, все вокруг обязаны понимать? Да. Ладно, неуважение к другим культурам... Вот и все. Слава Богу, что меня 9 мая и 22 июня еще никто никогда не бил, хотя опасных моментов было предостаточно. В таких случаях я вспоминаю язык отца и говорю выражениями Пикассо. Видно же по физиономии, что ни фига я не Иванов, ха-ха. А к испанцам в России отношение куда мягче, стоит заметить. Вот я ведь не патриот, если вы успели обратить на это внимание, но ставлю русскую культуру и умение общаться очень высоко, тем более, что это все не на пустом месте. В отличие от многих тех, кто родился и вырос в семьях, корнями уходящими еще к каким-нибудь древлянам. О каком вообще патриотизме может идти речь, если вместо подвигов во славу России большинство этих пустозвонов только и делают, что льют друг на друга бочки грязи в интернете? Вот я — смотрите, протестант, черт-те кто по крови, шляюсь по миру, как маркитанская лодка, - сколько я всего сделал на поприще русской науки! Мои труды изданы на русском. Я преподаю в российском вузе и выбиваю гранты на зарплату сотрудникам русской высшей школы. Но это не патриотизм, черт побери, и в День Победы у меня всегда есть шанс словить в нос кулак истинного патриота, провалявшегося всю жизнь на протертом диване и ни хрена не сделавшего для собственной — любимой! - страны. Да.

- Да... Даже не знаю, что вам ответить на это.

- А ничего не отвечайте. Лучше закажите себе такую же индейку. Она божественна, я вас уверяю.

- И еще, Берт. Я хотел спросить про Весну. Могли бы вы мне сказать, что ей нравится?

- Все очень просто. Она обожает герберы, ландыши и ночные прогулки по крышам.

- «Не сезон, - подумал Штирлиц и сел в сугроб».

- Да уж. Но если вы хотите произвести на нее впечатление, то попробуйте сыграть Ферри Корстена или Kernkraft 400 на синтезаторе. Она по какой-то неизвестной мне причине умудряется находить что-то чарующее в звуках электронной музыки. И при этом совершенно потрясающе танцует. Это зрелище, дружище, даже у меня вызывает гендерное притяжение, хоть она мне и сестра. Очень советую.

- Когда-то в юности я учился программировать секвенсоры и трекеры, - задумавшись, сказал я.

- Тогда у вас есть шанс. Но я вам этого всего не говорил.

- Ладно, - подмигнул я. - Спасибо.

 Мы вышли из паба за полночь, немного пошатываясь и хохоча невпопад. Смею признаться, этот внезапный друг за какие-то несколько дней стал мне куда ближе, чем многие из тех, кого я считал таковыми раньше. И хотя мы и обращались друг к другу на «вы», я понимал, что этот охотник на демонов доверяет мне так же, как я ему, словно мы были знакомы с раннего детства.

 О, как бы я хотел, чтобы понедельник начинался в субботу, как у Стругацких! Всю пятницу я буквально молился, чтобы выходные пролетели незаметно. Как это было не похоже на прошлую жизнь, когда молитвы мои имели абсолютно противоположный смысл!

 Берт весь последний рабочий день недели провел за какими-то зубодробительными расчетами и алгоритмами, не особо посвящая в них ни меня, ни Леру. Единожды только он обратился ко мне с вопросом:

- Виктор, не подскажете ли, как лучше организовать цикл с оптимизацией на количество команд низкого уровня, если инкремент сам прирастает спорадически, а отловить нужно строго определенное значение? Мечусь между If и While, честное слово. Не знаете? Очень жаль. Я вот тоже не знаю. Окей, гугл...

 Больше в тот день мы от него ничего не услышали. Я читал «К вопросу о происхождении легенд» Брайтона, а Лера периодически варила кофе и ухаживала за цветами. Книжка оказалась просто захватывающей, и я понял, откуда Берт почерпнул некоторые предпосылки для своих идей. Кофе тоже оказался на высоте, и когда я похвалил его, Лера скромно ответила, что зерна привезены из самой Бразилии.