Альбом Мертвеца

Глава 18. Самая короткая.

 Я смотрел назад, то на Весну, уютно устроившуюся на диване, то на тучи снега, которые наша машина поднимала за собой, и никак не мог заставить себя поверить в то, что еще каких-то пару часов назад мы были на краю гибели.

- Я требую объяснений, - вдруг сказала Весна. - Вы столько всего скрывали от меня, что даже обидно.

 Берт улыбнулся, поджег свою трубочку и начал рассказ.

- Альбом ты видела. Про наши с Виктором приключения в перемешанной деревне я тоже тебе рассказывал. Там я пошел по ложному пути, связав обстоятельства смерти дяди Карла с методами, характерными для демона-одиночки, имя которого называть не буду. Тем более, что там, в сараях и мельницах, валялось слишком много его следов и характерных артефактов. Слава Богу, что я не стал заморачивать вам голову, Виктор, значением каждого из них. Я ошибся. Перепутал причину и следствие. Да, в деревеньке той поработал один демон, но вот только к смерти дядюшки был причастен совершенно другой. И ворону эту я принял лишь за доказательство несмещаемости картинки во времени, не поняв истинной ее сути. Главным моим упущением было игнорирование слова дяди Карла «они». Я же ведь знал, болван этакий, что тот, про кого я думал, всегда ходит в одиночку. По этому следу я повел ничего не подозревающего Виктора, и чуть не отправил его и себя в ад, не окажись к месту и ко времени Бегемот. Да и то, если бы этот Терголиан не нарушил сразу несколько правил и не встал бы поперек горла этой коварной, но в целом справедливой клике, не помог бы нам ни черт, ни Бог. Семь-четырнадцать, дорога над бездной, все это было разгадано нами относительно скоро. Как ты помнишь, последними загадками оставались девушка с чайником и будильник. Не сразу я понял, что чайник — это иносказание, символ, руководство к действию. Кстати, Виктор, вы помните, какой он формы?

- Он такой восточный, высокий, с длинным изогнутым носиком.

- Точно. Это не эмалированная нержавеющая посудина времен СССР. Это другое. Медь, латунь, бронза, что там еще? Восток! И тут меня понесла мысль на крыльях, если можно так выразиться. На востоке есть кофе и есть чай. Если выбрать закрытую посуду, то есть замкнуть контур, то будут слезы. Значит, выбираем кофе. А как раз незадолго до этого я интенсивно ломал голову над формой конечного излучателя для моего нового оружия, но все никак не мог прийти к окончательному выводу. И лишь утром в субботу я понял, как нужно расположить плоскости, чтобы получить максимальный эффект. Как молния пролетело перед глазами изображение латунной турки. Все сошлось. Ну, а про будильник было умозрительно и крайне рискованно, но просто. Демоны не могут вот прямо так вольготно распоряжаться в нашей реальности, их время здесь весьма ограничено. И никогда они не бывают так слабы, как в момент исхода отпущенных им мгновений. Даже Бегемот всегда очень спешит свернуть беседу, опасаясь не попасть в нужный интервал. Я очень боялся, что деревяшки прогорят меньше, чем за десять минут, но и больше их жечь тоже не имело смысла — тогда эта компания развернулась и улетела бы, оставив нас несолоно хлебавши в ожидании очередного раунда. Который уже был бы непонятно когда и где. А, да десять минут — расстояние между часовой и минутной стрелками на грустном будильнике с первой страницы альбома. Это, повторюсь, было предположением, но, как выяснилось, предположением правильным. Меня прямо-таки распирает от гордости за то, как я все рассчитал и реализовал. Ну, а смять их матрицы было делом техники.

- Но вороне-то вы шею свернули вполне по-земному, - заметил я.

- Это был театральный жест. Он уже умирал у меня в руке. Видели бы вы его взгляд! Его время вышло, а он не успел вернуться. Злоба и желание убивать подвели его. Опоздал на несколько секунд. Я отдал ему дань уважения, когда сжег трупик в ритуальном костре, что, кстати, очень понравилось Бегемоту. Вот и вся история. Дядюшка Карл отомщен, убийца его повержен. И еще у меня теперь есть замечательный друг, соратник и ассистент! И даже не думайте сегодня отправиться домой. Во-первых, будет уже довольно поздно, а во-вторых, это будет просто в высшей степени невежливо.

- Если Весна не будет против, - я решил использовать субботний прием Берта.

- Я никогда не буду против, - сказала она. - Мне нужно с тобой поговорить, и лучше это сделать сегодня вечером.

- Тогда я не имею права отказаться.

 Берт прибавил ходу, не страшась зимней дороги. Мелькали мимо километровые столбики, деревеньки, мосты и развилки. Мне и самому нужно было поговорить с Весной. Молчать больше я не мог.

 До дверей дома мы шли, держа друг друга за руки.

 И когда Берт заварил чай с брусникой и распаковал чудесные ванильные печеньки, все уже было понятно.

 За оком вновь пошел снег. Потрескивали дрова в камине, и на потолке плясали причудливые тени, окруженные теплым рыжим светом.

 Долгого разговора не потребовалось. Всего три слова, сказанные нами одновременно.

 Берт смущенно отвернулся к бару и сделал вид, будто разглядывает бутылку бурбона.

- Это все, конечно, хорошо, - сказал он наконец. - Но все ведь только начинается.

- Да, - сказала Весна. - Все только-только начинается.