Алиса решила остаться...

Алиса решила остаться...

   Алиса вот уже час сидела в холле больницы и ждала результаты биопсии. Она представляла, как обрадуется, когда врач скажет "Вы здоровы", так же думала, что будет, если все-таки не здорова... Дабы отвлечься от этих мыслей, начала смотреть о жизни полярных медведей по телевизору, вовремя включенным персоналом больницы.
   Вышел врач, к нему в холле собралась целая очередь. Заметив Алису, он как бы между прочим сообщил: "Диагноз подтвердился. Подождите меня, я на операцию и к Вам вернусь где-то через 30 минут."
   Алиса не верила своим ушам, разве о таком говорят вот так! Посреди холла. Разве не приглашают в кабинет, вместе с кем-то близким для поддержки? А стадия какая? Жить сколько осталось? И осталось ли?
   Но доктор ушел, оставив девушку наедине с ее страхами.
   Мысли сменялись одна за другой, слезы сдавили грудь. Всю свою жизнь она воспринимала как должное, жила так, буд-то впереди вечность. И сейчас, в холле онкологического центра, Алисе стало мучительно больно за свою жизнь. Она так ничего и не добилась, ничего не выиграла, ничем не отличилась от миллионов других. О ней и вспомнить-то нечего будет. Она начала думать о своей жизни, но не о той, которую прожила... а о той, другой, которая когда-нибудь должна была начаться. О той жизни, которую Алиса всегда откладывала на завтра... И вот, наступил тот день, когда "завтра" может и не быть.
   Алиса, давясь слезами, впервые отчетливо увидела себя. Вернее, впервые призналась себе в своей ничтожности. "А если мне осталось всего несколько лет? Что будут помнить мои близкие обо мне? Что мир обо мне запомнит?" Затем, она решила злиться на врача, как можно после такой новости оставить пациента одного со своими мыслями?!
Когда, наконец, врач вернулся и они продолжили общение в кабинете. Она узнала, что жить ей даже не несколько лет, а всего два года. И то, если повезет...
   Проревев всю ночь, жалея о каждом неверном шаге и о своей трусости сделать, наконец, что-нибудь, чтобы сдвинуться к своей мечте, Алиса ЗАХОТЕЛА ЖИТЬ. Стерев с лица слезы, она достала блокнот и ручку. Крупным, немного размашистым почерком, в блокноте начали появляться предложения...

   Алиса все писала, и список того что хотелось, но так и не было сделано, становился все длиннее... Уснула девушка только под утро.

- Маркина Алиса?
- Это я - она сонно ответила разбудившей ее медсестре.
- У тебя с сегодняшнего дня назначена иммунотерапия. К 10-ти в манипуляционную!
- Хорошо.
Затем Вера Ильинична - так звали медсестру - подошла к соседней кровати и ласково так:
- Шур, утро уже. Вставать пора.
Пациентка неохотно повернулась:
- Я уже не сплю

   Вера Ильинична начала работать в больнице сразу после учебы. Она уже не помнила сколько за эти годы через нее прошло пациентов, но так и не научилась воспринимать их только как часть работы.
   С Александрой Яковлевной, к которой теперь обращалась просто - Шурка, они впервые встретились около 6 лет назад. Тогда ее, ухоженую 48-летнюю женщину, привезли муж и сын. Муж заботливо взбивал ей подушки, сын - бегал в аптеку за лекарствами.
   Когда ее привезли во второй раз, муж подушки уже не взбивал, он постоянно куда-то спешил. Сын ходил в аптеку, покупал все необходимое.
   В третий раз ее привез сын. Муж не выдержал и ушел, сказал, что для него это все тяжело.
   И вот, сейчас, Шурку привезли уже сын с невесткой. И Вера услышала, как сын договаривался с врачом о переводе его матери в хоспис.
   Шурка же, прекрасно понимала, что из-за ее болезни разрушилась семья. Чувствовала себя обузой. Она сдалась.
   Но Вера Ильинична, на глазах которой за считанные годы красивая женщина стала походить на старуху-затворницу, покорно дожидающуюся смерти, делала все от нее возможное, дабы вернуть Шурке желание жить. На этот раз она принесла букет, срезанных на ее огороде, молодых подсолнухов.

- Гляди какую красоту тебе принесла!
- Ой, Вер! Неужели мне? Буд-то 11 солнышек.
- Тебе, Шур. Смотри на них и радоваться не забывай!

   Алиса еще не знала, почему эти две женщины так заботятся друг о друге. Но ей почему-то тоже захотелось заставить Александру Яковлевну чаще улыбаться.

   Идя на первый укол иммунки, ее не покидала мысль, что больница - это маленький мегаполис: сотни людей, все куда-то бегут. За все время она еще не видела ни одного медработника идущего спокойным шагом...

   Шагая по больнице, которая никогда не спит - все бегут, громко говорят, а врачи на ходу допивают свой кофе... откуда-то послышались звуки балалайки.
   Любопытство рвалось наружу и Алиса пошла на звуки.

   Палата №84. Заглянув внутрь, Алиса увидела как один мужчина играет на балайке, поет частушки, а другой лежит на кровати с кучей трубочек и капельниц. Он спит. "Зачем будить человека таким варварским методом??"

- Маркина, ты чего здесь! У тебя сейчас иммунка!
- Вера Ильинична, а зачем он играет, будит человека?
Ильинична отвела девушку от палаты.
- Он уже много месяцев спит. Он в медикаментозной коме. А это его брат играет.
Они раньше вместе выступали, но затем то ли поссорились, то ли еще что... Но не виделись уже много лет. И вот сейчас, когда Мирон Константинович уже доживает свой век, его брат - Матвей - приходит к нему и играет ему каждый день. Это его способ попросить прощение и проститься.
- Как грустно.
- Грустно, но что поделаешь?

  Спустя два месяца Алису перевели в гематологию, на химиотерапию.
- Вы в блоке будете вдвоем. Знакомтесь. Вам тут неделю жить.

   Соседом Алисы оказался бледный, щупленький парень лет девятнадцати. К разочарованию Алисы парень совершенно не любил разговаривать. И постоянно прибывал в состоянии депрессии.
- Привет, я Алиса.
- Привет
- Тебя как зовут-то?
- Леха
- Нам тут с тобой неделю жить, Леха. Мож...
- Знаю. - И отвернулся к стене.

   Разговор начал получаться только на четвертый день. За окном лил дождь. И впервые за все время, Леха заговорил первым:
- Люблю дождь
- Правда? - удивилась Алиса, - почему?
- После него природа будто очищается. Запах озона
- Мокрая одежда, простуда... - Добавила Алиса.
- Теплый чай, плед.
Это что получается? Депрессивный Леха что-то любит? "Может не такой он и депрессивный?"
- Лех, а чем ты занимался до больницы?
- Студентом был. Учился на физмате. А ты?
- А я? А я всегда была "свободной личностью"
- Это как?
- Нуууу... знаешь.... не училась. Я жизнью наслаждалась... жила одним днем.
- Жалеешь?
- Не знаю. Я до сих пор не знаю, чего хочу. Вернее, знаю. Жить хочу.
- Видела, какое красивое звездное небо после дождя? Когда тучи расступаются?
- Я никогда не обращала внимание на небо - Пожала плечами Алиса.
- А на что обращала?
- На что? Вот, знаешь, всегда обращаю внимание какую обувь девушки надевают под шорты!
- Обувают
- Что?
- Обувь не надевают, а обувают.
- Если это попытка уколоть меня за отсутствие высшего образования, то у тебя получилось.
- Да я и не пытался тебя задеть... Но раз сама заговорила, спрошу: почему не училась?
- Мать хотела, чтобы я бухгалтером стала. Ну, типа хорошая профессия, то да се... Я этого не хочу.
- А чем планировала заниматься?
- Не знаю...

   Правда была в том, что Алисе вообще было плевать на свою жизнь. Ее жизнь складывалась из сплошных случайностей. Она "случайно" закончила школу, просто школа больше не хотела терпеть ее выходки и постоянные прогулы. Она "случайно" начала встречаться с парнем, просто тогда все были в отношениях, вот и она начала. Она "случайно" стала работать в супермаркете, потому что родители перестали давать деньги и ей пришлось зарабатывать самой. Она никогда ничего не хотела, ни к чему не стремилась и ничем не увлекалась.

- Что ты там постоянно пишешь?
- Это мой список разбитых надежд - ответила девушка. - Здесь записано все, чего не было в моей жизни.

- Ну как прошел курс химии? - спросила Шурка, когда Алиса вернулась в палату.
- Тошнотворно.
Александра Яковлевна понимающе кивнула.
- Я могу у Вас спросить?
- Конечно, Алиса, спрашивай.
- Чем Вы хотели заниматься в своей жизни?
- Я 30 лет в браке была. Вся моя жизнь - это сын и муж. Все время дома, всегда за них переживала, ухаживала. С работы тогда ушла, чтобы с семьей быть. - Но тут ее голос изменился: - А до замужества я играла на скрипке. На конкурсах все первые места моими были. Вот был случай...
Шурка так восторженно расказывала о своей юности, у нее горели глаза и даже проступил румянец... Впервые за все время она улыбалась и словно ожила.

   Заглянув в свой блокнот, Алиса прочитала: "я никогда никому не помогала..."
И она очень захотела помочь Александре Яковлевне.

   В субботу, как обычно, приехал сын Шурки. Побыл недолго у матери и собрался домой. Но в коридоре его остановила бледная кареглазая девушка:
-Здравствуйте, меня зовут Алиса. Я соседка по палате Вашей матери. Хотела Вас попросить принести ей скрипку.
- Зачем ей скрипка? Она в онкоцентре лежит!
- Именно поэтому.

   Через неделю весь третий этаж напоминал филармонию: утром частушки под балалайку, а после обеда - игра на скрипке.
   Сначала Шурка даже плакала, когда играла. Алиса разбиралась только в тяжелом роке, поэтому игра на скрипке ассоциировалась у нее со скрипом пенопласта по стеклу. Но даже она заметила, как начал меняться репертуар Шурки со временем: музыка становилась все более веселой и жизнерадостной, а глаза скрипачки блестели уже не от слез, а от счастья.

   Если знать расписание жизни санитаров, то можно заметить, что после одиннадцати вечера (когда, по их мнению, все пациенты спят), они не закрывают балкон для перекура.
   Этим воспользовались Алиса и Леха. Вот уже третий день они незаметно проскальзывали на балкон, с которого был ход на крышу. И, взобрашись на крышу, сидели болтали.
- Знаешь, что я заметила? Яковлевна, как скрипку в руки взяла, аж помолодела! Видел, как сейчас по коридорам гоняет? Не угонишься - засмеялась Алиса.
- Просто она наконец счастлива.
Немного задумавшись, Алиса спросила:
- А что тебя делает счастливым?

   Леха относился к тому типу людей, которые боятся рисковать. Еще в детстве он знал, что жизнь - это садик-школа-институт-работа-женитьба. Так он и жил. Его родители не пускали в детский лагерь, потому что далеко от них. "Мало ли что может там случиться? Нет! Тебе что, дома плохо?" Он никогда не ходил в ночные клубы, в лес с палатками, на речку с друзьями... он даже плавать не умел. Он предпочитал это называть осознанной осторожностью.

- Лех, чего замолчал?
- Я и так счастлив - сказано было очень не уверенно.

   И вот, наступил тот день, когда не было слышно привычных частушек под балалайку.
Потому, что играть уже было некому...
  Шурка с Мироном Константиновичем попрощалась по-своему, сыграв "Реквием" Моцарта. По ее словам эта музыка лучше всего передала его борьбу с болезнью.

   Достав и прочитав свой блокнот в тот вечер, Алиса начала собирать вещи.

- Эй, ты куда? - удивился Леха.
- Ухожу отсюда..