Аллергия

Высокий и стройный седой мужчина в шляпе, которая на любом другом человеке смотрелась бы смешно, и только на нём - солидно, ехал в обычной, потрепанной жизнью и парой несущественных аварий маршрутке.

У него ужасно чесались ноги.

Сначала он пытался потереть голени друг от друга. Это не принесло облегчения, скорее наоборот, захотелось чесаться быстрее и сильнее.

Он поставил тонкую черную трость между колен и сильно их сжал.

Так, кажется, можно было отвлечься.

Он смотрел на пробегающие машины и дома, и думал лишь о том, как бы не думать о чешущихся ногах.

На других людей в маршрутке мужчина не обращал внимания - он столько повидал на своем веку, что вряд ли мог заметить что-то действительно интересное. Другие пассажиры, впрочем, отвечали ему таким же равнодушием, лишь слегка скользнув по странной шляпе, черной трости и обычным спортивным кроссовкам. Конечно же, тоже черным.

Наконец, он доехал, - и, расплатившись на выходе, неторопливо пошел в сторону кожвена.

- Голубчик, - покачал головой полноватый врач с блестящей от пота, осенней жары и уже включенного отопления лысиной, - у вас аллергия. Вам надо отдать кота.

- Какого кота? - удивился мужчину.

- Того, из-за которой у вас раздражение на коже. Это обычная аллергия на шерсть. Впрочем, если вам так жалко кота, можете его побрить.

- Побрить? - удивился мужчина еще сильней.

- Ну да. Обычной бритвой. Только не опасной, хотя, - врач грустно и чуть-чуть ехидно усмехнулся, - это тоже могло бы быть выходом. В общем, как отдадите вашего питомца, так и будем работать с вашими ногами.

Обратно мужчина решил ехать на трамвае. Трамвай гремел, и мужчина думал: "Какой кот?" Его удивило, что врач даже не рассмотрел другие варианты. В конце концов, у него могло и не быть кота! Впрочем, у него ни одного кота действительно не было.

Однако, вернувшись домой, он задумался.

Он точно помнил, что на столе оставалось три котлеты. Сейчас же их было ровно две.

Он внимательно осмотрел чистые тарелки, холодильник, мусорное ведро. Котлеты не было.

Он прошелся по всей квартире и даже заглянул в сервант, где до сих пор бережно хранил бабушкин фарфор и хрусталь.

Там котлеты тоже не оказалось.

Он пожал плечами и сел ужинать.

На следующий день он проснулся от скрипов двери в туалет. Она была закрыта, но, видимо, между двумя состоянии "закрытости" был какой-то паз, вот она и ездила. Он открыл ее, и скрипы прекратились.

А за завтраком он обнаружил, что обе сваренные сосиски куда-то исчезли.

Он сталкивался с неприятным запахом, странными звуками, пропажей еды... Но всё это не так сильно его раздражало, как раздражение на ногах. Они краснели, он постоянно их расчесывал до крови. Но отправиться снова ко врачу он тоже не решался: он ведь так и не избавился от кота! Впрочем, у него же и не было кота... Наверное. Теперь он уже не был в этом так уверен.

Однажды, когда он в очередной раз содрал кожу с красной, воспаленной голени, он задумался. Так жить действительно больше нельзя.

И он вышел из дома, и стал бродить по пустынным улицам: уже смеркалось, и лишь тусклые отсветы фонарей путешествовали в отблесках оконных стёкол.

Он шел, и думал о своей жизни, и искал взглядом и слухом что-то, или кого-то - и, наконец, нашел.

Рядом с мусорными баками из старой картонной коробки раздавался чуть слышимый писк.

Он, ни секунды не сомневаясь, направился туда, достал из коробки крохотного черного котёнка и прижал к себе. Влажный носик тыкался ему в руки и в грудь, и ему почему-то захотелось плакать.

А потом он принес его домой, и поил из ложечки тёплым молоком, и положил спать себе на грудь. И у него было ощущение, что теперь наконец-то всё правильно.

Через месяц он снова пришел к тому врачу - "согласно предыдущей договоренности". Тот осмотрел его ноги и улыбнулся:

- Вот видите! Всё прошло. А всего-то надо было отдать кота. Надеюсь, он теперь в хороших руках?

- Да, - кивнул мужчина. - В хороших.