Алракцитовое сердце. Том 1

Глава седьмая. Большой мир

– I –

Выглянуло солнце: косые послеполуденные лучи пробивались через поредевший ельник. Тропинка следов уводила вверх по склону. Деян выругался: оползень впереди перегородил дорогу на полста шагов, если не больше.

– Эй, князь! – окликнул он чародея. – Не соизволит ли твоя милость раздвинуть это как-нибудь?

– Зачем? Другие прошли – значит, и мы пройдем.

– По склону лезть небезопасно. И дальше, и тяжелее, и…

– Попроси Джибанда тебе помочь.

Чародей равнодушно взглянул на громоздящиеся впереди завалы и принялся карабкаться наверх.

– Да ты просто не можешь! – выкрикнул Деян ему в спину. Тот не обернулся.

– Мастер не хочет, – извиняющимся тоном сказал Джибанд.

– А шею себе свернуть твой мастер не хочет?

– Что?

– Ничего. Забудь, – вздохнул Деян. – Я пошутил.

– А-а.

– Он, по-твоему, все может, твой мастер?

– Все! – с глубокой убежденностью и гордостью в голосе ответил Джибанд.

– Почему же тогда ползает по земле, как паук, в чужой рваной куртке?

– Почему… – На лице великана появилось озадаченное выражение, но мгновением позже оно вновь сменилось простодушной улыбкой. – Он так хочет. Наверное.

– Странные у него предпочтения… Ох, мать!.. – Деян шарахнулся вбок и едва не напоролся глазом на ветку, когда в плечо ему ударил маленький, но увесистый камень. – Мрак небесный, Голем!!! Какого ты творишь?!

Чародей, остановившийся на каменистом уступе, отряхнул ладони:

– Почему вы двое до сих пор топчетесь внизу? Если ты не можешь тут подняться – так и скажи.

– Допустим, не могу. И что тогда?

– Тогда будем искать обход. Если не найдем…

– Если не найдем?

– Я попробую расчистить дорогу, – сказал чародей. – Но за успех не ручаюсь: великоват завал. К слову, такая помеха возам на пути по нынешним беспокойным временам для твоей Орыжи полезна.

Тут он был прав.

– Ладно уж, обойдусь, – проворчал Деян и осторожно начал подниматься наверх по отчетливо видимой в подсохшей грязи тропинке следов, ведущих в обратном направлении, к Орыжи.

Эта тропинка – который раз уже подсказывавшая, как обойти непроходимый с виду участок, – раздражала больше всего другого: больше усталости, больше боли в ногах, больше натершей ладонь палки. Умом Деян понимал, что придерживаться следов весьма разумно, – и все же это было все равно что пользоваться помощью Кенека и его подонков-сослуживцев.

Накануне было не до того: напряжение и усталость взяли свое, потому путь до придорожной охотничьей хижины Деян едва мог вспомнить, а ночевки не помнил вовсе. На рассвете чародей растолкал его, и он бездумно побрел дальше по дороге, на ходу давясь подсохшим хлебом и стараясь не слишком отставать. Но теперь, когда с часу выхода из Орыжи прошло порядочно времени, когда потеплело и развиднелось, – голова гудела от мыслей самого мрачного толка; словно выглянувшее солнце высветило всю нелепость положения, в котором он оказался.

Сверху вывороченные с корнем деревья выглядели еще внушительнее, чем с дороги. Голем уже спустился и ждал, присев на камень.

«Он сказал, что мог бы попытаться расчистить путь… Всерьез ведь сказал, не в шутку».

Деян поежился, взглянув вниз. Идея выяснить в точности, насколько велики возможности чародея, больше не представлялась такой уж хорошей.

– Помочь? – с готовностью спросил из-за спины Джибанд, по-своему истолковав его замешательство.

Великан передвигался по скользкому склону с прямо-таки звериной ловкостью. Скатка с одеялами и мешок ему нисколько не мешали, хотя тот и выглядел почему-то больше, чем должен был.

– Не надо.

Деян стал спускаться к дороге. Идти вниз оказалось сложнее, чем подниматься, но все же не настолько, чтобы принять помощь, без которой он твердо решил обходиться до последнего, – и хотя бы в этом решении чувствовал сам с собой полное согласие. Гордость требовала не показывать слабости, а голос рассудка твердил, что нет иного выбора, кроме как терпеть. «Хочешь заново научиться ходить – иди, иначе будешь и на двух ногах ковылять, как увечный. Хочешь ходить – иди, несмотря ни на что. Хочешь ходить – иди…». Фразу эту Деян повторял про себя беспрестанно: она хоть немного, но придавала сил.

«Проклятая погода!»

Деян уселся на землю напротив чародея и распустил ворот куртки. Дышалось тяжело; болело и требовало отдыха, казалось, все тело. Голем с задумчивым видом вертел в руках маленькую серебряную фляжку. Приглядевшись, Деян смог разглядеть отчеканенный на ней узор: если взглянуть прямо, тот походил на раскидистый куст, если чуть искоса – на оленьи рога.