Am meleth din

ГЛАВА 5

Утро много раз пыталось закрасться в сон Гермионы: пение утренней птахи, заливистого и пронзительного соловья; голоса галадримов, заводящих свой каждодневно-привычный жизненный хоровод; вопли хоббитов, решивших подраться подушками, и то гневливые, то смеющиеся голоса старших мужчин. Так уж вышло, что флет волшебницы располагался аккурат над шатром гостей, день у которых начался вольной импровизацией на тему: «началось в колхозе утро»... Галадримы молчали, высокомерно и сдержанно занимаясь своими делами и лишь кося глазом на бардак вокруг шатра. Глаза на лоб у них вылезли только тогда, когда Гимли, наслаждаясь чудесным утром, опустил свой зад на фонтан, который мог бы посоревноваться в ценности с его, Гимли, задом, достал свою длинную трубку, набил табаком и задымил...

Перегрин попросил отсыпать, Мэрри поддержал, Леголаса как ветром сдуло.

Остальные эльфы заглохли на полуфразе, забыли, куда шли и просто не знали, что и предпринять — в их глазах Гимли был достоин десяти лет беспрерывного расстрела или совокупления с десятью Балрогами одновременно. Однако, возмущённый порыв лориэнцев остался тайной — единодушно пожелав ему скорейшей смерти, эльфы промолчали.

Вообще, галадримы в выражениях не стеснялись, но только когда объект порицаний переходил все границы эльфийского терпения... а границы у них, надо сказать, были крепкие и сделанные на года. Хотя сейчас уже было понятно, что хвалёное эльфийское равнодушие к тленному дало трещину — у Леголаса на выходку Гимли дёрнулся глаз, а вот в следующий раз дрогнет уже рука...

Общество эльфов доставляло лихолесцу несказанное удовольствие, и он воспользовался первой же возможностью скрыться с глаз Братства и провести время с сородичами. Не то что бы он не любил Хранителей... но обычаи эльфийского народа были неведомы ни гному, ни хоббитам, ни людям, и все они, кроме Митрандира и Элессара, зачастую неосознанно отплясывали зажигательное испанское фламенко на крышке гроба, в котором похоронены его, Леголаса, традиции, верования и привычный образ жизни.

Только по одному из своих спутников он успел заскучать за ночь...

Гермиона Грейнджер на сей раз вновь оказалась одна в чуждом и незнакомом ей мире. Он сам не знал почему, но чувствовал потребность озаботиться её комфортом и душевным спокойствием. Правда, в этом не было нужды — лориэнское гостеприимство было на высоте, и он был уверен в том, что с ней обошлись хорошо, но... душа принца была не на месте.

Где же она могла быть? Лихолесец всерьёз задумался, устремив взгляд поверх крон растущих меллорнов, как его осенила почти очевидная догадка.

Библиотека.

А как же? Ведь только за ней они сюда и шли...

***

Шаг за порог Гермионе не дала ступить всё та же Аниэль — появившись на пороге комнаты и лучезарно желая ей добрейшего утра и всех земных благ, эльфийка сгрузила на лавку внушительную стопку одежды (да, это всё надо было надеть за раз), а на стопку водрузила пару разномастных расчёсок и светлых шелковых лент.

— Нельзя же ходить по королевству распустёхой! — пояснила она в ответ на шок Гермионы и почти насильно причесала её, практически не выдрав из густой копны ни одной лишней прядки волос. — Что? Это платье. А это нижняя рубаха к нему. А это накидка на плечи, чтобы Вы не замёрзли. Нет, штанов девушки не носят. Ваши я уже унесла. Нет, не отдам, в них только воевать! Могу унести и платье, будете ходить по королевству голой.

В общем, Ани применила весь свой арсенал эльфийского убеждения, чтобы Гермиона покинула свой флет максимально при параде. Аниэль на славу постаралась вопреки всем попыткам сопротивления Гермионы. Девушка не горела желанием уделять столько ценного времени мелочам, когда могла с самого утра быстро добраться до библиотеки и осесть там, пытаясь найти ответ на главный вопрос — как вернуться домой. Вот только у эльфийки оказалось своё мнение на этот счёт, с которым пришлось считаться. К мантиям и накидкам Грейнджер не привыкать. За годы, проведённые в Хогвартсе, это стало привычным дополнением к образу волшебника, но вот платье… она бы предпочла что-то более практичное. Эльфийская одежда, несмотря на бесчисленное множество шнуровок, завязок, тканей и кучи слоёв одежды, которые пересчитать с непривычки затруднительно, была удобной и лёгкой. Если бы девушка не знала, сколько всего легло в основу этого одеяния, то никогда бы не подумала, что лёгкая на вид ткань скрывает под собой столько тонкостей.

Много времени ушло на то, чтобы привести Грейнджер в подобающий по меркам помощницы вид. Девушка несколько раз пыталась увильнуть от гребня и рук эльфийки, но вынужденно возвращалась обратно и позволяла закончить начатое, пока сама Аниэль не решила, что с неё достаточно. Гермиона не потрудилась даже в зеркало взглянуть, чтобы оценить работу помощницы, которая так пыталась сделать из неё что-то приемлемое для общества эльфов. Посмотрела бы она, как бы они попытались причесать Гимли и подобрать ему эльфийские одеяния!

Дел у них было и впрямь невпроворот. Сначала наведаться к местным мастерам — леди Галадриэль просила зайти... а затем — в библиотеку — Гермионе не терпелось...

Одним словом, утро суетилось, как могло, отвлекая волшебницу от вчерашних воспоминаний, и даже Боромир ни разу не попался ей на глаза. В тот момент, когда девушка показалась на улице, все хоббиты куда-то разбежались, шатёр был пуст, а стража меллорна выглядела если не счастливой, то определёно умиротворённой, не видя перед собой никаких новых выходок.