Анастомозы зла

Анастомозы зла

Все думают, что зло – это эмоциональное состояние.

Люди верующие, думают, что зло – это особая духовная категория.

На самом деле зло - это материя.

И эта материя может истощаться и возобновляться.

Люди, что – то такое подозревали, когда придумывали устойчивые выражения, вроде: « он исчерпал все свои запасы зла», или « зла на тебя не хватает».

И что же делает человек, когда у него не хватает зла? Он черпает зло из другого человека.

Мы на самом деле не так неуязвимы и цельны, и, представляя из себя ато”мное коловращение, вполне способны обмениваться избытками своей материи.

Особенно ярко это заметно на собаках.

Вы, наверное, стали бы утверждать, что собака, так сказать, копирует хозяина?

А я заявляю, что это, очень распространённая ошибка!

На деле, добрые хозяева имеют злых собак. И наоборот.

Это не вопрос влияния, а, так сказать, преобладания жизненной практики.

В этой жизни, осмелюсь сказать, всегда кто -то – автомобиль, а кто – то – бензоколонка.

К этому открытию, меня подвигла история моих же соседей по подьезду – Аубекова и Таубекова. Забавно, правда – какие схожие фамилии. Такое случается только в жизни. Любой уважающий себя рассказчик постарается придумать жизненные, но разные фамилии. А жизнь особо не старается. На неё всё равно нет судей.

Так вот, я живу на третьем этаже, а эти двое на первом. Но я вам скажу – не было более злых и склочных соседей. Заводятся с полоборота!

Музыка после девяти, собака наверху ( лает и псиной воняет), гости ( шумят), подьездная дверь ( «опять на ночь не закрыли») и прочая и прочая.

Самое главное, выступали они всегда в унисон и приятелями были закадычными. Выпивали?

Пиво по вечерам, разве кто-то может назвать пьянством?

Но случилось однажды так, что у Таубекова удалили полип в гортани, из голосовых связок, и он потерял голос. Почти на две недели.

Что было! Вы не представляете. Таубеков от злости чуть не лопается, но молчит. Зато Аубеков старается и за себя и за друга.

И тут в дело вступают те самые загадочные анастомозы, мной открытые.

Из медицины мы знаем ( а я кончал когда-то медучилище), что анастомозы возникают при закупорке крупных сосудов. Тогда мелкие сосуды укрупняются и начинают брать на себя их функцию. Анастомоз по простому - это проход.

Уж не знаю, от кого первого изошли те загадочные энергетические щупальца подключения.

В общем, непонятно, то ли Таубеков присоединился к Аубекову, потому что был переполнен злом, ищущим исхода, то ли Аубеков перестарался за двоих и израсходовал свои запасы слишком быстро. Но между ними возникла таинственная духовная связь. Аубеков скандалил, а Таубеков служил аккамулятором.

И удивительное дело – Таубеков начал добреть. Это было видно по тому, как разгладились вдруг все его морщинки – клинышки между бровями, угрюмая складка в углах рта.

Постояв возле Аубекова, Таубеков уходил умиротворённый и сияющий.

И это имело свои последствия.

Сначала он начал пытаться помогать жене по хозяйству. То посуду помоет, то хлеба принесёт из булочной.

Жена встревожилась, и обегав с этой новостью подруг, засобиралась к бабке, вдруг кто наложил порчу на её супруга. Что конечно, показывает её как женщину тёмную, но добрую.

Самое главное – Таубеков перестал бить жену по субботам.

А это ведь было знаковым явлением. Что – то вроде брендового ярлыка. Айша, то с фонарём на правом глазу, то на левом.

Бил избирательно и бережливо. Давал заживать одному глазу, пока метил другой.

Недаром говорят – бьёт, значит любит.

Правда, это, наши досужие предположения. Ведь Айша была не в претензии, никуда жалоб не подавала, а то, что слишком часто спотыкается и падает, так, наверное, у неё что-то сосудистое. И вдруг без синяков! То есть совсем.

На этом дело не закончилось. Таубеков помог соседке, бабе Люсе, донести кошёлку из магазина.

Погладил соседского пса – ротвейлера Джека.

Самое главное, Джек, неизменно захлёбывающийся лаем при виде Беленького и еле сдерживаемый хозяином, вдруг, дал себя погладить и счастливо скулил при этом.

Всё было ясно. Во всяком случае - мне.

На Таубекова снизошла святость.

Но вы ошибаетесь, если думаете, что я, бросился искать телефонный номер папской канцелярии.

У меня возникла своя теория святости – анастомозы зла.

Всё очень просто. Ты отдаёшь кому-то своё зло, а сам добреешь.

Вон Франциск Ассизский, думаете просто так начал вдруг цветочки нюхать и птичек кормить?

Сначала надо вспомнить, в какую эпоху он жил. Он жил в эпоху, когда люди словно взбесились от зла.

Ясное дело – Франциску оставалось только отдавать своё зло окружающим, а самому добреть и покрываться неземным сиянием.

Говорят даже волки при встрече с Франциском, не захотели его есть.

Вы это понимаете?

Святые, всегда возникают в тёмные века особо жестоких проявлений зла.

Просто у некоторых людей есть талант устанавливать таинственные ( но теперь уже не таинственные), невидимые анастомозы.

Иногда случается наоборот. Толпа отдаёт одному человеку своё зло, да так мощно, что его бедолагу (ха – ха!), просто корчит и трясёт.

Понимаете о ком я? О бесноватом фюрере Германии. Недаром после его выступлений, все расходились такие умиротворённые.

Но так как толпа была большая, величиной с целую Германию, а фюрер один, то мы не смогли увидеть такого удивительного феномена – образования целого народа святых. Для этих целей надо, чтобы хотя бы на два – три человека было по одному фюреру.

Фашисты наверное, что –то подобное прозревали. Поэтому у них были районные фюреры, областные, партийные, групповые, в общем дофига всяких.