Ангелов не убивают

Пролог

Особняк Половцова, Санкт-Петербург

наше время

В великолепии зала, озаренного мягким блеском канделябров, убранство в стиле времен Людовика XVI было оттеснено на второй план ощущением горечи в моей душе. Стены, отделанные натуральным мрамором, прежде - символы достатка и великолепия, теперь послужили декорацией к воссоединению с человеком, которого я видеть не хотела.

Пробираясь сквозь гущу прибывших гостей, облаченных в дизайнерские наряды и сияющие ювелирные изделия, я не могла избавиться от ощущения надвигающейся конфронтации. Устроиться официанткой на время проведения эксклюзивного арт-аукциона казалось мне безобидным способом подзаработать. Откуда мне было знать, что это приведет меня прямо на путь парня, которого я так упорно старалась вычеркнуть из памяти.

Лука. От одного его присутствия сердце сжалось в тиски, пробуждая похороненные в недрах памяти воспоминания. Мелькнувшее в его глазах узнавание было отражением той тревоги, которую я ощущала внутри, - смесь гнева, обиды и презрения.

- Какого хрена твои друзья распускают обо мне слухи? - голос Луки прорвался сквозь оживленную болтовню в коридоре, в котором он нагнал меня спустя некоторое время. В его тоне слышалось раздражение и намек на уязвимость, которую он тщательно пытался скрыть.

Я встретила его взгляд, наотрез отказавшись дрогнуть под его неподвижным взглядом. Его карие глаза сделались темнее, и от жестокого накала в них у меня заныло что-то в животе. Взгляд парня, которому я когда-то была готова отдать все, стал взглядом незнакомца. Даже хуже. Того, кого я готова считать врагом.

- Я не контролирую то, что они говорят. И, если уж совсем честно, мне нет никакого дела до твоей репутации.

Между нами воцарилась тишина - тяжелая от невысказанных слов и нереализованных эмоций.

Лука со вздохом коротко качнул головой. Его черные локоны были уложены назад и зафиксированы гелем. Он похож на типичного ловеласа. Когда мы были вместе, он иногда зачесывал их назад с применением воды. Терпеть этого не могла. Ему больше шли непослушные волосы. Естественные. Но в этом и был весь Лука Камаев. За привлекательной, эффектной внешностью скрывалась внутренняя пустота самовлюбленного, высокомерного парня. Пустышки.

- Я спрашиваю тебя, за каким чертом твои безмозглые подруги произносят мое имя? Мои знакомые сообщили мне, что слышали, как твоя рыжая подруга... Как ее там звали? - он делает вид, что пытается вспомнить, и это жалкое зрелище. - Та, что встречается с богатым стариком. Та самая. - выплевывает Лука с отвращением.

Он знает ее имя. Но всегда делал вид, что не помнит имен моих друзей. Хотя у меня их было совсем немного, они не имели для него никакого значения. Лука всегда ставил себя выше остальных, утверждая, что превосходит всех.

- Таня. Ее зовут Таня, - твердо произнесла я, почувствовав защитную интонацию. - Может, она и не вписывается в круг твоего внимания, но она тот человек, кто преданно поддерживал меня, когда ты ушел. Поэтому даже не вздумай вякнуть что-нибудь против нее.

Взгляд Луки ожесточился, на лице промелькнула вспышка ярости, но тут же сменилась привычной маской напускного безразличия.

- Мне передали, что твоя ненаглядная Таня распускает слухи о том, что я заставил тебя отказаться от работы в редакции, что я якобы дал тебе обещание, что после университета мы вместе переедем в Италию. Разве я тебе такое обещал? Нет. - произносит он, упираясь рукой в стенку прямо возле моего лица.

Специально отстраняюсь от него на шаг, отчего тот ухмыляется.

- А не ты ли наобещал мне столько всего другого, что расскажи я об этом кому-нибудь здесь, они бы сразу подумали, что я все это просто выдумываю! - восклицаю я, притягивая к нам взгляды немногочисленных зрителей.

Коридор, в котором мы стоим, довольно просторный, но из-за аукциона, который устраивают здесь друзья богатеньких родителей Луки (поэтому он и здесь), в коридоре довольно шумно, а из главного зала доносятся тягучие звуки виолончели.

Лука вдруг издаёт сдавленный смешок.

- Хорошо. Но больше не говори обо мне со своими друзьями. Я не хочу слышать, как упоминают мое имя.

Теперь настало мое время зайтись от смеха.

- Серьезно?! Не хочешь слышать свое имя? Страшно, небось, стало, да? Любопытно, почему... А может, потому что ты повел себя со мной как последний мудак? Испугался, что другие узнают, какой ты на самом деле? Ты так упорно добивался моего доверия, ждал, когда откроюсь тебе, чтобы ранить меня так, как никто другой больше не сможет?! - мой тон повышается, и это привлекает еще больше внимания.

- Не повышай на меня голос. Однажды я уже предупреждал тебя. - голос Луки перешел на полушепот, но каждое слово обостряло накал. Взгляд его выдавал наличие угрозы, давая понять, что кроется под его невозмутимым обликом.

Блеф. Хочешь припугнуть меня? Хорошо.

- Или что? Не удивлюсь, если поднимешь руку. И тем более не удивлюсь, если опустишься в моих глазах еще ниже. Ты самый гадкий человек, какого я когда-либо встречала. Ты мне просто мерзок, и я тебя ненавижу! - не в силах сдержать нахлынувший на меня гнев, я сделала шаг к нему, обращаясь с вызовом.

Лука вскинул подбородок, на его губах проступила язвительная полуулыбка, когда тот выдержал мой взгляд.

- Ты ведешь себя как истеричка, Саша. Угомонись, - процедил он.

- Скажу тебе сейчас предельно ясно. Не смей меня ни во что посвящать. Я не хочу слышать твой голос и, честно говоря, ты последний человек на земле, которого я хотела бы видеть! Но раз уж наши пути пересеклись сегодня вечером..... Что уж делать. - я лишь пожала плечами, на губах расплылась горькая ухмылка. - Видимо, все-таки придется подпортить твой идеальный образ жиголо! - слова сорвались с языка: я схватила с соседней тумбы бокал с шампанским и не задумываясь, плеснула жидкость в его лицо.