Анна десять лет назад

Анна десять лет назад

– Узнаешь, что он спит с роботом – бросай его сразу же, – сказала Лиза. – Если мужик спит с роботом, он и к женщине начинает относиться как к вещи. Вроде бы и говорит с тобой, но только приказами и ключевыми словами. А если заботится, то только потому что отношения для него превратились в компьютерную игру: полил цветок, сказал хорошее – получил награду: секс.
Лиза замолчала, но не для того, чтобы дать Анне вставить слово, а отпить молочный коктейль через соломинку. Лиза всегда заказывала молочный коктейль – в холодных и высоких (как она сама) бокалах и высасывала его, с силой втягивая щёки.
– А что… – сказала Анна. – Тебе доводилось с такими встречаться?
И разговор перешёл на Лизу. Про Анну в тот вечер больше не говорили.
– Лиза просто завидует, – сказала мама. – Я уверена, что Тэа нормальный, и у вас всё будет хорошо. У Лизы, кстати, тоже были на него виды.
– Разве? – удивилась Анна.
– Дошли слухи. Они одно время были в общей компании, их видела дочка тёти Нонны. Тэа не обращал на Лизу внимания. С тех пор она называет всех программистов извращенцами.
– Странно, она не упомянула, – сказала Анна.
Мама промолчала.
«Может, Лиза не хотела меня обижать», – подумала Анна.
– У него большой дом, – сказала Анна маме, – на втором этаже несколько спален. На первом огромная кухня с большими окнами во двор. Дом достался в наследство.
– Несколько спален, – повторила мама. – Ты уже оставалась там ночевать?
– Мам! – сказала Анна.
И хотела добавить, что она уже большая девочка, но вспомнила, что это бесполезно.
Большая, а толку нет.
Анна смотрела в резюме.
– В этой девушке определённо есть толк! – сказало резюме. – За последние десять лет Анна поработала в трёх компаниях на семи должностях.
– И не добилась ничего. Последние десять лет прошли впустую, – сказала Анна.
– Анна умеет product management, ABX-тестирование и SWIFT-анализ, – сказало резюме.
– Так на могильной плите и напишем.
– На последнем месте работы Анна сделала вот это, это и вот это. И ещё одну вещь.
– И, кажется, сломалась, – сказала Анна.
– Вчера утром я встала с кровати, дошла до ванной почистить зубы, легла на пол и лежала минут пятнадцать на кафеле, пока совсем не замёрзла. Не стала рассказывать маме, чтобы не волновалась.
– Тебе надо к специалисту, – сказала Ксю. – Я знаю хорошего психотерапевта.
– Страшно, – сказала Анна.
Ксю понимающе кивнула, а потом спросила:
– Почему?
Вчера вечером Анна пыталась объяснить это маме:
– Ты знаешь, в прошлом веке фотографии делали на плёнку?
– Я не такая старая, – сказала мама.
– Не обижайся, – сказала Анна. – Это было не так давно. Такая тонкая плёнка.
– Я не обижаюсь. Плёнка? Из овечьей кожи? Или папирус?
– Нет. Целлулоид.
– Я не такая умная как некоторые. Зачем ты говоришь про плёнку?
– Плёнка очень чувствительна к свету. Чтобы на ней появилось изображение, нужно открыть затвор на долю секунды. Её можно было извлечь из кассеты только в специальной тёмной комнате. Бывало и так, что люди случайно открывали корпус фотоаппарата, на плёнку падал дневной свет. Изображение пропадало. Вместо снимка получалось белое пятно.
– Ты хочешь сказать, что слишком стеснительная.
– Нет.
– Да, – сказала мама. – Что я тебе говорила про стеснительность?
– Знаешь, Ксю, были когда-то такие фотоаппараты… то есть, я хочу сказать, что стесняюсь. Точнее, не стесняюсь, но у меня есть чувство, что я… иногда мне проще раздеться перед малознакомым человеком, чем говорить о некоторых вещах.
– Раздеться… понимаю, – кивнула Ксю. – Ты уже спала с Тэа?
– Да, но не рассказала маме, – улыбнулась Анна. – И Лизе.
– Не слушай Лизу, – сказала Ксю, – она тебе завидует. Ты знаешь, что она имела виды на Тэа?
И разговор перешёл на нового молодого человека Анны.
– Знаешь, такое состояние, хочется только лежать. Только ты уже лежишь, и непонятно, как лечь ещё сильнее, – сказала Анна электронному помощнику.
– Я не могу вам подсказать. Поискать «как лечь ещё сильнее?» в интернете? – ответил помощник.
– Следующая станция – «Навальная», – сказал голос.
– Почему? – спросил Сергей.
– Поезд никак не взлетал. Опять плохая погода. Пятнадцать минут простояли.
– Да я не про опоздание, – сказал Сергей.
– А про что?
– Ты вчера опубликовала резюме.
– Я? Разве? – Анна действительно удивилась. Возможно, она нажала «Опубликовать» вместо «Сохранить».
– Анна, если тебя что-то перестало устраивать в нашей компании, ты всегда можешь со мной поговорить. В мои задачи входит обеспечить тебе комфортные условия работы, – сказал Сергей, глядя ей в глаза.
– Действительно, я устала, но это не имеет отношения к… – Анна замялась. Сергей отвёл взгляд и посмотрел в монитор.
– О. Ты знаешь, я только что прочитал, что мы вынуждены тебя уволить. Надеюсь, наше сотрудничество оставило только самые хорошие впечатления. Наша компания желает тебе… вам… дальнейшего карьерного роста и успехов на новом месте!
– Я офигеваю иногда, Ань, – сказал Сергей два часа спустя, когда они столкнулись на улице возле входа в кофейню. Сергей открыл крышку стаканчика, в кофе упали несколько капель дождя и Сергей, нахмурившись, закрыл стаканчик обратно. – Кто так настраивает системы управления персоналом? Руки бы поотрывать. Ты зачем резюме опубликовала? Подошла бы, поговорили бы по-человечески. А так – всё. Алгоритмы учли и выдали рекомендацию.
– Но я не… ошиблась, наверное.
– Ну… приятно было поработать. Ты куда теперь?
– Ты куда теперь? – спросила Лиза.
– Не знаю.
– Есть два правила: не живи одна и не съезжай к родителям.
– Куда же мне тогда? – удивилась Анна.
– Не хочу говорить за глаза про Лизу. Я её люблю, но пропускала бы её советы мимо ушей, – сказала Ксю, – и вообще: у тебя неприятности, а она тобой командует.
– Я люблю Ксю, – сказала Лиза, – но когда она набрасывается со своим сострадальческим видом…
– Я люблю вас обеих, – сказала Анна Ксю, – без «но».
– Зато не любишь себя, – сказала Ксю.
– Я?
– Твой Тэа уже приглашал тебя пожить у него? – спросила Ксю.
– Да, но…
– Соглашайся. Без «но».
– Мне страшно… страшновато. Не знаю почему. У него большой старый дом. Достался недавно в наследство от бабушки.
– Да. Но ты ведь знаешь Тэа со школы? Кстати, почему ты так странно его называешь? Тэа?
– Это инициалы. «Т.» и «А.».
И разговор перешёл на школьные прозвища.
Один раз, подходя к дому Тэа, Анна встретила бомжа. Не зная, зачем, поздоровалась. Бомж вежливо ответил. Тогда Анна разговорилась с ним о погоде. А потом спросила его про Тэа.
– Хороший парень. Вот такой парень! Иногда даёт десятку. Иногда двадцатку. Не гоняет. Совсем не как тот упырь из четвёртого дома.
– Можно я вам заплачу? Двадцатку. А хотите сорок?
– Хочу. За что?
– За правду. Вы сейчас говорите то, что я хочу услышать, а не то, что думаете. Верно?
– Верно, – бомж почесал затылок. Вязаная шапка съехала ему на глаза.
– Вот, отправила.
Бомж принял платёж и спрятал планшет обратно в глубь пальто.
– Ну… так?
Бомж молчал.
– Эй? Извините? Так что вы о нём думаете?
– Да ничего я о нём не думаю. Я думаю только о себе. Все думают только о себе. Вы хотели правды? Вот правда.
Анна заморгала.
– Ладно, – сказала она. – Спасибо.
– Дурак я. Вот из-за такой дешёвой честности на улице и оказался. Мог бы и наплести.
– Спасибо, что не наплели.
Бомж не ответил.
– Я знаю его со школы, – сказала Анна Лизе. – Когда мы встретились в спортзале, у меня было ощущение… Знаешь, он подходит мне, как перчатка. Такой знакомый. Тёплый.
– Я рада, – улыбнулась Лиза. Иногда она улыбалась внезапно и широко, как будто превращалась в теледиктора.
– Только не смей говорить, что не любишь программистов.
– Ой, нет, что ты! Это у меня была печальная история. Ты знаешь мою печальную историю. А у тебя всё будет замечательно.
– А что у Лизы за печальная история? – спросила Анна Ксю.
– Которая из? – растерялась Ксю. – У неё все истории печальные.
– Наверное, про программиста.
– Так ведь у неё их… ну ладно. Смысл в том, что Лиза считает, что программисты за тобой следят. Все компьютеры за тобой следят, так? А программируют компьютеры кто? Программисты. Получается, что программисты по определению сталкеры. Киберсталкеры.
– А её преследовал сталкер? – удивилась Анна.
– По крайней мере, она на него жаловалась. Или хвасталась.
– Ох уж эта Лиза!
– Ох уж эта Лиза, – печально согласилась Ксю. – Ей непросто.
Разговор перешёл на Лизу.
– Мне нужно к психотерапевту, – сказала Анна. – Со мной что-то не то. Всё время грустно. Я всё время уставшая. Когда мы с тобой встретились в спортзале… помнишь? Я обвисла на поручнях, потому что даже притворяться не могла, что силы остались. Я всё мечтала, что однажды в моей жизни появится человек. Мужчина. Он произнесёт заклинание и перенесёт меня в параллельную реальность, в которой всё хорошо. Или куда-нибудь в прошлое, на десять лет назад.
– Чем-то помочь? – Тэа взял её за руку. – Свозить тебя в клинику? Помочь найти специалиста?
Анна помотала головой.
– Я боюсь идти. Уговори меня.
– Боишься? Почему?
– Ты знаешь, что когда-то давно в фотоаппаратах была плёнка?
– Конечно. Кстати, где-то в доме есть такая камера. Очень старая. Бабушкина. А что?
– Свет должен попадать на такую плёнку на долю секунды. А если открыть крышку камеры, то…
– То плёнка засветится, – кивнул Тэа. – Я понимаю.
– Правда?
– Да. Я тоже боялся чего-то похожего. Но я был у психотерапевта. Нет, такого не происходит. Я даже не уверен, что разговором в принципе можно обнажить психику, сделать её уязвимой.
– Быть может, у меня всё пройдёт само собой?
– Не знаю. Почему?
– На работе учили, что если хочешь объективную картину, надо выразить измеряемую величину в числах и записывать измерения, потому что память тебя обманет.
– И ты так и делала?
– Конечно. Я же старательная и умная девочка. Отчего у меня невроз? От того, что меня дрессировали и дрессировали. Я измеряла и записывала. Уровень тревоги от нуля до десяти. Количество пробуждений от панических мыслей в неделю. Уровень бодрости от нуля до десяти. Цифры в колоночки. По цифрам графики. Графики показывали, что со мной что-то не так. И с каждым днём всё более и более не так.
Анна замолчала.
– А потом?
– А потом я встретила тебя, – сказала Анна. – И графики как бы ткнулись в линию поддержки и пошли горизонтально.
– О… – Тэа смутился, отвёл глаза, а потом неловко обнял Анну и погладил по спине. – Я рад что… Линия поддержки? Это термин биржевой торговли.
– Да. Моя подруга Лиза, – Анна поцеловала Тэа, – говорит, что нашему поколению очень трудно находить нормальные человеческие слова, чтобы выражать чувства.
– В точку. Что она ещё говорит?
Анна ответила не сразу.
– Всякое.
Анна поцеловала Тэа ещё раз. И ещё раз. Тэа начал расстёгивать блузку Анны. Внизу, на первом этаже, что-то зашуршало и стукнуло. Анна вздрогнула и обернулась на звук.
– Это, наверное, робот-уборщик, – сказал Тэа, – Тут ещё много бабушкиной техники. Надо разобрать и выбросить. Они неуклюжие все, но знаешь… со старыми вещами бывает непросто расстаться.
– Робот-уборщик, – сказала Анна Лизе. – Я всё время думаю о роботе-уборщике. Ты права, мне надо съехать из центра. Когда я жила в этой квартире с мужем, это имело смысл. Когда была работа, всё ещё был смысл. Но сейчас… жить в центре Москвы? Правда мне жутко лень переезжать. И я думаю об уборщике. Он придёт и вычистит всё. Страшно.
– Прости, я с этого места не понимаю. Почему страшно?
– Он вернёт всё как было. Так что следующие жильцы зайдут в идеально чистую квартиру. Как в гостиничный номер.
– Так это и есть гостиничный номер. Это же апарт-отель.
– Да. Но представь. Каждый волосок. Каждый отпечаток пальца. Каждая чешуйка кожи. Каждая царапина. Всё исчезнет. Как будто я там не жила. Я подышала на стекло и на стекле осталась тонкая плёночка, след моего дыхания. И его не будет. Чистящее средство и металлическая рука. И ничего нет.
– Извини, но а ты что хотела? Оставить след в истории? И для начала наследить в квартире?
– Ты не понимаешь.
– Не понимаю.
– Ну… А если я останусь в квартире, а робот придёт? Он вычистит меня оттуда? Я что-то лишнее? Грязное?
– Так… С этого места ты меня пугаешь. Зачем ты себе представляешь такое? Прекрати себе такое представлять.
– Я бы с радостью. Но… Я хочу такого робота для внутри.
– Чего?!
– Для души то есть. Пустить его внутрь. Пусть вычистит следы развода. Всю грязь. То, что за последние лет десять накопилось. Ошибки все. Пусть я буду молодая, чистая.
– Так. Ты к психотерапевту на когда записалась?
– А надо?
– Конечно. Послушай себя. Вот ты сейчас на меня это вываливаешь, но я-то ладно. Я как мясорубка. Поперхнусь, но справлюсь. А вывалишь на своего бойфренда? Он, может, тоже выдержит. Но я бы поберегла его психику. Иди-ка ты к шринку. Кстати, твой бойфренд уже приглашал пожить у него?
– Почему ты постоянно говоришь американские слова? Бойфренд? Шринк? Пёрверт?
Лиза пожала плечами.
– Так точнее. А почему ты называешь своего парня по инициалам?
– Он особенный, – сказала Анна психотерапевту. – Если я назвала бы его имя – скажем, Константин, – то оно бы потянуло за собой лишние ассоциации. Вы бы представили его себе похожим на знакомого вам Константина. И – что хуже – у него могли бы оказаться татуировки от кистей до локтя. Это совершенно лишнее, Тэа уникальный молодой человек и у него должно быть уникальное прозвище.
– Что-то ещё хотите о нём рассказать? – спросила психотерапевт.
– У него есть дом. Старый и огромный. Ну или просто рассчитанный на большую семью. Не по размеру для технаря. У него из из самых громоздких вещей – велосипед. Один раз я сказала ему, что он никогда не сможет обойти весь дом за раз, потому что заблудится – но не в коридорах, а в собственных мыслях. Он постоянно уходит мыслями в свой новый проект на работе.
Анна помолчала и добавила.
– Этим он похож на моего отца.
Папа рассмеялся.
– Действительно, похоже. Что я могу сказать, мне приятно.
– И его дом похож на тебя.
– Дом?
– Большой и загадочный.
– Я загадочный?
– В доме есть закрытые комнаты. Я туда не захожу. Невежливо совать нос. Но вдруг в них что-то?
– Что-то – что? Скелеты? У меня от тебя нет скелетов. То есть секретов.
– Да? Почему ты развёлся с мамой?
– А-а-а… да. Аня… я могу рассказать. Поверь, будет очень грустно и мне, и тебе.
Папа поднял свою огромную руку, будто хотел поймать какое-то слово в воздухе, но опустил её обратно на колени, так и не сделав никакого жеста. Но слова всё равно прозвучали весомее.
– Хорошо иметь такие большие руки, – сказала Анна Тэа.
– Не уверен. У меня есть коллега с большими руками. Каждый день чертыхается. Ты знаешь нашу работу. Нет-нет да приходится прикрутить маленький винтик или вставить коннекторчик в разъём.
– Я, кстати, не знаю ничего про твою работу.
– Ах, да, – сказал Тэа и замолчал. Возможно, задумался о чём-то своём. Как будто ушёл мыслями в параллельную вселенную.
– Вы верите в параллельные вселенные? – спросила Анна у психотерапевта.
– Нет, – просто ответила терапевт.
– И я нет, – странным голосом сказала Анна. И посмотрела куда-то мимо.
–Хотя знаете, что… – сказала психотерапевт.
Анна вздрогнула.
– Иногда у человека бывает параллельная вселенная. Завышенные ожидания. Образ хорошей девочки, который создают родители. Планки, которые ставит начальство и реклама, рисующая лучший мир. Нереальная картинка красивой жизни, которую человек носит в своей голове. Чем не параллельная вселенная?
Анна опустила взгляд, притворившись, что делает пометку. Врач продолжила.
– Образ может быть полезным. Как направление. Как цель, которую мы держим в голове, когда ведём машину. При этом если мы начинаем обвинять себя и окружающих, что они не настолько хороши, как мы задумали, то работает ли образ на пользу? Или приехав на машине в парк, мы начинаем расстраиваться, что он не похож на сочное зелёное пятно, которое мы видели на карте, а состоит из настоящих деревьев? С корой , с мелкими сучками?
Анна промолчала.
– У вас сейчас такой вид, будто вы смотрите вглубь себя, и ваш взгляд пробивается сквозь кривое серое стекло. Искажённый взгляд на мир – причина депрессии. Или её следствие – психологи пока не разобрались. А может, и то, и другое. Мне предстоит научить вас замечать, где реальность, а где уродливая картина, нарисованная хандрой. К счастью, техники были разработаны ещё в прошлом веке. Я предложу вам ряд упражнений, они простые, и где-то даже дурацкие. Но я…
– Мне кажется, – перебила её Анна, – что однажды в моей жизни появится человек. Мужчина. Он произнесёт заклинание и перенесёт меня в параллельную реальность. Где всё хорошо. Глупо, правда?
– Это не глупо.
– Вы так говорите только потому, что ваша работа – принимать меня. Вы не имеете права обесценивать чувства пациента. Верно?
Врач рассмеялась.
– Я смеюсь не над вами, – поспешила сказать она. – Просто ваш интеллект внезапно показал зубы, а я этого не ожидала. Но хорошо! Давайте договоримся: я не обесцениваю ваши чувства, а вы не обесцениваете мои слова. Я действительно не считаю ваши фантазии глупыми.
Терапевт выдвинула ящик стола и шумно в нём покопалась.
– Видите? У меня нет линейки, которая бы измеряла ум. Была, но потерялась.
– Хм, а может ли психотерапевт так троллить клиента? Ладно, бог с вами.
– Ну, я воображаемый персонаж, если я буду возражать против выдумок, то перестану существовать.
– То есть, к настоящему психотерапевту ты ещё не сходила? – спросила Ксю.
– Нет. Но у меня всё лучше и лучше получается беседовать с воображаемым.
– Ох, Ань. Ты такая умная. Но не там, где надо. Вот здесь – не надо.
– Я долго представляла визит к психотерапевту, прежде чем решилась прийти, – сказала Анна терапевту, – Продумывала за вас целые монологи.
– Да? Надеюсь, не разочарую. Вдруг придуманный собеседник был остроумней. Или красивей.
– Запиши в левую колонку, – сказала Анна голосовому помощнику, – такой текст: «Тэа окажется плохим. Маньяком. Извращенцем. В его доме что-то прячется». В среднюю колонку запиши: «Предсказание будущего».
Анна замолчала.
– Записано, – сказал помощник,
– В правую колонку запиши: «Я скорее всего тревожусь попусту. Я знаю его давно. Он нормальный парень. Мои страхи это всего лишь симптом». В левую колонку запиши: «Я прожила последние десять лет зря. Я бездарная». В среднюю: «Отрицание позитивного». Нет, не «отрицание посетителя», а «отрицание позитивного». В правую… «На самом деле я… на самом деле я…». Покажи-ка мне резюме ещё раз.
– Благослови тебя бог, – сказал бомж. – До этого жила здесь девушка – никогда мне не подавала.
– Тэа ничего не упоминал о другой девушке, – сказала Анна Лизе, – Стоп, нет, не так. Он чётко сказал, что никогда не жил с другой девушкой. С роботами ему общаться было проще, чем с людьми, поэтому с девушками у него было как с недокументированным кодом – редко и безрезультатно.
Лиза кивнула.
– С роботами им проще, чем с людьми, – сказала она.
– Я тут смотрела видео дебатов, – сказала мама. – Два психолога спорили: секс с роботами – это измена или мастурбация?
– И что решили?
– В смысле? – удивилась мама.
– Ну, они пришли к единому мнению?
– Нет. А должны были?
– Зачем тогда участвовать в дебатах?
– Чтобы покрасоваться. Разве нет? Мудаки.
– Мама!
– Что? В мои годы было модно материться. Это вы, молодёжь, от русских слов нос воротите. Перешли на многоэтажную вежливость. Всё ваши поэты с чипами в головах. Теперь разговариваешь с человеком и не понимаешь, то ли он в бешенстве, то ли просто вежливый. Твой брат вчера стукнулся большим пальцем правой ноги об тумбочку. Знаешь, что он сказал? Я даже повторить это не могу – не запомнила. Столько вежливых слов подряд в адрес тумбочки ещё никто не произносил.
– Мама, прости меня, пожалуйста, но всё же, будь любезна, расскажи, что ты думаешь? Измена или мастурбация?
– Ну… во-первых, надо задать вопрос, насколько похож робот на человека? Это андроид или – скажем так – одна запчасть?
– Если у вас есть проблемы с доверием, – сказала психотерапевт, – то здесь может быть только один совет: выбрать момент, когда вы оба будете спокойны, и всё проговорить. Ни в чём не обвиняйте его. И не шпионьте. Спросите прямо.
– Хорошо, – тихо сказала Анна, – это разумно. Наверное, так и сделаю.
– Ты мне лжёшь, – сказала Анна. Вытерла губы салфеткой, скомкала её и бросила на стол.
– Конечно, – сказал Тэа и отодвинул тарелку. – Лгу. В чём я тебе лгу? Уточни, пожалуйста.
– Ты преступник.
– Ах это? Да, конечно.
– И это не дом твоей бабушки.
– Да. И у меня никогда не было бабушки.
– Постой, ну что ты несёшь. У всех была бабушка. Две бабушки. Иначе как бы ты появился на свет?
– Чёрт. Опять меня раскусила.
– Зачем тебе нужен огромный дом? Что заперто вот в той кладовке? Нет, не в этой. Туда смотри. Возле кухни?
Тэа задумался.
– У каждого есть скелеты в шкафу, – осторожно сказал он.
– Хорошее начало. Только у тебя там не скелет, а…
– Ммм, кто у меня там?
– Давай, колись. Я всё про тебя знаю. Я за тобой шпионила.
– Так-так?
– Ты занимаешься роботами.
– Конечно, со школы.
– Но ты не говорил, какими.
– Я под подпиской.
– Ах, как удобно.
– На самом деле не очень.
– Но зато романтично.
– Разве?
– Сложно тебе что ли? Не можешь изобразить, что у тебя тайная жизнь?
– Комнаты по-прежнему обставлены вещами его бабушки, рассказывала Анна Ксю, – Если бы дома не умели сами себя пылесосить и вытираться от пыли, то в зеркалах никто бы не отражался из-за наросшей паутины. А так – ощущение, что бабушка живёт в одной из спален, хотя она умерла несколько лет назад.
– Хорошо, что ты к нему таки переехала, – сказала Ксю. – Ну и ничего же страшного не случилось? Он нормальный? Не псих, не маньяк?
– Нет!
– И в кладовке никто не живёт?
– Нет. В смысле, я не заглядывала. Пока никто оттуда не выполз.
В дверь дома Тэа постучали.
– Здравствуйте? – спросила Анна.
Мужчина почему-то молчал.
– Извините, пожалуйста, я чем-то могу вам помочь, не так ли?
Мужчина ещё чуточку помолчал, что-то вспоминая, потом сказал:
– Эсъюду эрэм майнус мэйнэфэн майнус ар. Экзе.
У Анны в руках была чашка с недопитым кофе. Она поняла это, когда выронила её. Был звон и тёплая жидкость плеснула на пальцы ног. Но и звон, и ощущение влаги на пальцах были где-то далеко. Как будто в другой реальности.
Мужчина меж тем сделал шаг вглубь дома и внимательно посмотрел на Анну. Затем повторил заклинание.
– Я… вы… не… – сказала Анна.
– Это не она, – услышала Анна голос Тэа.
– А где? – спросил мужчина.
Анна пришла в себя. Она стояла в лужице кофе. Мужчина держал в руках потёртый планшет обыденного вида и рассеянно разглядывал её сквозь служебные очки, попутно считывая с них какой-то текст.
– Зайдите, пожалуйста, завтра, – сказал Тэа.
– Как завтра? Вызов на сегодня.
– Сегодня не получится, – сказал Тэа.
– Хорошо, не получится. Вызов оплатите – и ради бога.
– Окей.
Заклинатель кивнул, недовольно попрощался и вышел на улицу к ожидавшим его коллегам.
– Что это было? – спросила Анна. – Что он сказал? Ты знаешь, что это? Почему ты его прогнал?
– Он пытался тебя выключить, – медленно ответил Тэа.
– Что?
– Он думал, что ты робот. Сегодня я вызвал его, чтобы он забрал из этого дома старого робота. Но он приехал чуть раньше и застал тебя. И попытался тебя выключить.
– А. Робота. Робота, с которым ты спишь?
Тэа не ответил и отвёл взгляд.
– Ясно, – сказала Анна. – Хорошо. Ты хочешь об этом поговорить?
– Не хочу. Но надо, видимо. Извини, что я…
– Нет, не извиняйся. Я на тебя не злюсь. Но надо прояснить несколько вещей. Этот робот… похож на женщину?
Тэа кивнул.
– На кого? Кого-то, кого я знаю?
Тэа растерялся.
– Это простой вопрос.
– Анна… ты знаешь, я тебе говорил… я влюблён в тебя очень давно.
– Можно не убеждать меня лишний раз. Не утруждай себя, будь любезен, прошу тебя нижайше.
– Нет, ты не понимаешь. Я делал этого робота… класса с десятого. Взломал школьные сервера и вытащил записи камер наблюдения. Медицинские записи… данные тренажёров из спортзала. Записи уроков. Все записи. Все. Веришь ли, я тогда в одиночку написал софт, который может взять данные и построить робота, чрезвычайно похожего на человека. Трюк в том, что один компьютер строит робота, а другой проверяет его на соответствие – совпадает ли, например, походка с той, что на записях. Если нет – регулируем и дополняем. И так в цикле, пока разница не становится меньше порога восприятия. Потом голос – так ли он звучит, как на записях? Собственно… этот подход работает до сих пор.
– Но если… – Анна сглотнула, – с десятого класса?
Тэа кивнул.
– Это ты. Этот робот похож на тебя. Ну… тогдашнюю тебя. Мою одноклассницу.
Анна вздрогнула и посмотрела на дверь чулана. Они надолго замолчали.
– Всё это время? – спросила Анна, не оборачиваясь, – ты жил с ней?
– С копией – за неимением настоящей.
– Но почему ты?…
– Я подходил к тебе. Ты меня не замечала. Потом ты вышла замуж. Потом ты развелась. Когда я узнал об этом, я стал… попадаться тебе на глаза. Пока ты меня не увидела. В спортзале.
– Ну да. – задумчиво сказала Анна. – Что тебе ещё было делать в том спортзале, когда живёшь ты здесь, а работаешь на другом конце Москвы?
– Всё верно.
– А я… я была слишком занята собой, чтобы об этом думать.
– И…. я не смог выбросить этого робота. Просто не поднялась рука. Сперва выключил её… его… эту машину. Несколько раз активировал вечером, каждый раз думая, что вот ещё разок с ней поговорю и отправлю в багажник машины, чтобы утром увезти на склад. А вчера вызвал утилизаторов, чтобы не оставить себе выбора. Но они вот наткнулись на тебя.
Анна взяла бумажные полотенца и стала вытирать кофе с пола.
– Мой психотерапевт сказала мне, что когда люди начинают встречаться, они любят не столько другого, сколько образ, который успели за короткое время построить. У тебя был не только образ, но и хорошая копия. Меня. Лучшей версии меня.
– Лучшей?
– Конечно. Я была моложе. Я была…
– Ты помнишь мою школьную кличку? – Спросил Тэа.
Анна помотала головой.
– Меж тем, это была довольно обидная кличка. «Носок». И ох как ты любила меня поддевать. И эти бойз-бенды… Знаешь, ты тогда была очень милой, но слава богу всё же повзрослела. А я жил с… в какой-то момент не знал что делать: то ли отучить робота от всего этого подросткового мусора, то ли хранить её похожей на ту девочку…
– И что ты в итоге решил?
– В итоге я сделал две версии. Иногда загружал правдивую копию, иногда более дружелюбную.
– А сейчас какая включена?
Тэа растерялся.
– Ты же не хочешь…
– Хочу.
– Слушай, мне и так ужасно неловко.
– Это не про тебя. Не обижайся. Пожалуйста. Ну пожалуйста….
Тэа задумался. Потом сказал:
– Мне это не нравится, но я знаю, что ты не отстанешь.
Не добавив ничего, он поднялся по лестнице на второй этаж. И откуда-то из другой комнаты дал команду дому отпереть чулан.
Дверь медленно отворилась.