Анна Тимофеевна идёт по следу

Жёлтый чемоданчик

- Это-революция.

Анна Тимофеевна удовлетворённо хрюкнула, вписала карандашом последнее слово в клеточки гигантского кроссворда и захлопнула тонкий журнальчик в красочной обложке.

- Надо же, кто-то ещё вставляет в кроссворды такие слова, - она погладила ладошкой глянцевый лист и задумчиво уставилась в пустоту.

- Революююция тыы научила нас, - вдруг пропела высоким голосом Анна Тимофеевна слова известной песни группы «ДДТ».

Надо сказать, что и группу, и в целом творчество Юрия Шевчука, её фронтмена, Анна Тимофеевна обожала. Ещё тридцать лет назад, будучи совсем юной пятидесятилетней девушкой, она не пропустила ни одного его «живого» концерта в Питере.

- Вееерить в несправедливость добраааа! - прорычала старушка, понизив регистр голоса до басов и, раскинув в стороны руки со сложенными в рокерскую «козу» пальцами, сильно откинулась на спинку кресла.

Кресло резко качнулось и Анна Тимофеевна, совершив в воздухе сальто мортале назад, приземлилась на белый пушистый ковер у новенького камина.

- Вот говорила же Петьке: не покупай кресло-качалку, возьми обычное! -проворчала старушка, сидя на ковре и потирая ушибленную голень, - Ведь убилась бы если б не толстый ковёр, ей богу!

По правде говоря, внука- Петьку Анна Тимофеевна очень любила. Он платил любимой бабушке той же монетой и старался всячески улучшить её быт в дачном доме. В камин старую печку он переделал ещё летом, а мягкий длинноворсовый ковёр и кресло-качалку из лакированного дерева привёз на прошлой неделе, поэтому к ним пожилая женщина ещё не приноровилась: Ковёр не знала, как чистить и сперва собиралась его скатать и спрятать в кладовку, а в кресло садилась с опаской и старалась не раскачиваться.

- Вот чего ты сегодня раздухарилась, старая? – попеняла себе Анна Тимофеевна, любовно погладила спасший её кости ковёр и решила от него не избавляться.

Потом, как была, на карачках, доползла по ковру до окна и выглянула из-за полуоткрытой белой ситцевой занавески в мелкий пурпурный цветочек: не видел ли кто с улицы её феерического полёта и не загубил ли он в этом случае её репутацию.

Анна Тимофеевна Голованская, в просторечье баб… Да, какое там просторечие! Анна Тимофеевна Голованская была самым уважаемым членом дачного товарищества с праздничным названием «Первомайское». И вовсе не из-за возраста, хотя и была здесь единственной, кто перешагнул уже 80-летний рубеж. И даже не потому, что отстояла свою небольшую дачу на шести сотках в период, когда маленькое садоводство, находящееся в престижном курортном районе, начали атаковать нувориши всех мастей. Они с лёгкостью выселяли местных старожилов за смехотворные деньги, объединяли нарезанные ещё советским государством на одинаковые небольшие прямоугольники участки и отстраивали на месте щитовых домиков с рукотворными парниками свои каменные хоромы. Но ни деньги, ни запугивания спалить или раскатать её бревенчатый дом, не сдвинули Анну Тимофеевну с места. Она не собиралась расставаться с домом, который построил своими руками её любимый, ныне покойный, муж.

«Палите!-сказала Анна Тимофеевна крепким мужичкам в одинаковых чёрных кожаный куртках,- Только со мной палите!» И улеглась на приступок у дверей дома, выставив перед собой алюминиевую канистру с керосином.

На такое уже бесчинство никто не решился и отчаянную женщину оставили в покое, застраивая большими домами всю территорию по периметру её маленького участка. Теперь покосившийся и местами отваливший штакетник её невысокого забора соседствовал с кирпичными стенами, что вполне устраивало Анну Тимофеевну: сами того не желая, они отгородили и защитили участок пожилой женщины от воришек, непогоды и любопытных глаз. Не закрытой осталось только часть, примыкавшая в подъездной дороге, поэтому просматривалась с неё очень хорошо и невысокие ёлочки, заботливо высаженные внуком, ни фактурная выкованная калитка не мешали обзору участка.

Вся эта история хоть и сделала женщину необычайно популярной, но не она вызвала заслуженный почёт новых членов дачного товарищества, а то как Анна Тимофеевна однажды спасла брак председателя, доказав его жене, что найденные ею в их с мужем спальне чужие золотые серьги, не принадлежат мнимой любовнице, а были подброшены в супружескую постель молоденькой коварной горничной, метившей на место законной жены.

С тех пор ни одно загадочное происшествие в посёлке, будь то кража попугайчиков-неразлучников из золотой клетки или внеплановый разноцветный фейерверк в соседском дровяном сарае, не расследовалось без участия пожилой женщины. А председатель, проникшись невероятной симпатией к Анне Тимофеевне, теперь и вовсе не решал ни одну насущную проблему товарищества без предварительной консультации с пожилой женщиной.

Поэтому сейчас, исподтишка выглянув в окно, Анна Тимофеевна не удивилась, увидев, как председатель несётся по дорожке к её дому, сбивая руками первый лёгкий снег с пушистых еловых веток.

Она успела подняться на ноги и оправить задравшуюся, во время полёта с кресла, на спину юбку до того, как председатель ворвался в гостиную и теперь делала вид, что увлечена растопкой камина, хотя он и не горел.

- Анна Тимофеевна, голубушка, как хорошо, что вы дома! -председатель стянул с головы лыжную шапочку и вытер ею вспотевший лоб, - У нас там…

Председатель старался привести в порядок сбившееся дыхание и хватался за сердце.

- Что у нас там? - не выдержала Анна Тимофеевна его словесных перерывов, - Творог наконец привезли?

Два раза в неделю в их посёлок приезжал фургон-магазин с соседней фермы и привозил отменную молочку. Поэтому первый, кто замечал подъезжавшую к товариществу машину с изображением весёлой коровы на борту фургона, бежал оповещать соседей. К машине всегда выстраивалась длинная очередь любителей молока и сметаны невзирая на возможности местного населения заказывать себе продукты хоть с берегов Мадагаскара. Самым большим спросом пользовался крупнозерновой творог, но по какой-то причине его давно не поставляли.