Антенна

Антенна

Все началось с этой антенны. Она всегда росла на соседнем доме — квадратная, непонятного назначения, похожая на недостроенный домик для Карлсона. Но я обычно не задумывался, какой в ней может быть смысл. Я и сейчас не знаю, имела ли эта антенна хоть какое-нибудь отношение к здравому смыслу.

Просто однажды, когда я смотрел на эту антенну в окно, она закрутилась, засвистела и замигала огнями не хуже милицейского спецсигнала. Дело было поздним вечером, и я был уверен, что соседние дома отзовутся слитным воем — но ни одного окна не открылось, и даже смутные тени пьяниц во дворе не пришли в движение. Тем временем антенна отвизжала и отсверкала свое, затормозила и осталась стоять на месте как ни в чем ни бывало.

Я, конечно, не стал никуда звонить — сомнений в том, что все происходящее мне, скажем мягко, показалось, у меня не возникло ни на секунду, а мне никуда в ближайшее время не хотелось необратимо переезжать.

Поэтому я решил жить более-менее как раньше, но искать признаки подобных проявлений в окружающем мире — просто, чтобы понять, насколько далеко я зашел. Я начал коллекционировать радужные брызги из-под колес автомобилей, фиолетовые силуэты в утреннем небе и искры на крышах домов. Иногда они мелькали лишь на краю зрения — но обычно выдерживали и прямой взгляд в упор. Однажды я решился и оторвал хрустальный переливчатый лист от старого тополя — он оказался на ощупь так же тверд и хрупок, как выглядел. Втайне я надеялся все же, что от прикосновения он пожелтеет и станет обычным, мятым, осенним...
А антенна продолжала исправно выть каждый вечер в 23:17 — хоть часы сверяй.

Конечно, я мог, мог позвонить куда  следует и после этого быстро лечь в больницу. Но, кто бы мне гарантировал, что из стен палаты не вырастут такие же оранжевые цветы, какие распустились вчера на городской клумбе, перечеркнув надпись «Доброе утро, Гагаринский район!»? А если бы не выросли, тоже ничего хорошего бы не случилось — поймите, я ничего в жизни не видел красивее этих цветов… Разве что эскадрилью планеров, пролет которой над городом, оказывается, предвещала пляшущая антенна...
Когда одним веселым утром, с трудом открыв исписанную рунами дверь, которая раньше, несмотря на странный облик, все-таки вела в самый обыкновенный офис, где с девяти до шести можно было спокойно работать, я увидел вместо крашеных стен суровую каменную кладку, а вместо начальника отдела — покрытого золотистой чешуей ящера, я испугался по-настоящему. Но его мрачное шипение было для меня совершенно понятным — из него следовало, что мне нужно перестать на него пялиться и пойти наконец к своему столу. На рабочем месте, в свою очередь, вместо компьютера я обнаружил огромный котел, под которым был уже разведен огонь. В этом котле (почему-то это сразу стало ясно) нужно было варить оранжевые, яйцеобразной формы предметы,  сейчас в беспорядке разбросанные на столе. Варить до готовности, что бы это ни значило. У меня было два варианта — с криком убежать или начать кидать яйца в котел. И естественно, я выбрал второе — в конце концов, начальству виднее. «Яйца» варились долго, специального ухода явно не требовали, но отходить от котла я все равно боялся. По сторонам, впрочем, оглядывался — все же было занятно наблюдать, как один из моих соседей по комнате гоняется за зеленой птицей из угла в угол, но ловит только перья, или как тишайшая Анна Сергеевна, хихикая, жонглирует разноцветными камушками. Что самое интересное, ни друг на друга, ни на мою готовку они не обращали особого внимания, как будто что-то подобное происходило ежедневно. Впрочем, и мне казалось, что яйца эти я варю не в первый раз — иначе откуда бы мне было знать, что их нужно вынуть, как только скорлупа становится голубоватой и начинает светиться изнутри? Выловив их из котла специальной дырчатой ложкой, я отнес одно для проверки начальнику— тот удовлетворенно заурчал и легким движением раздавил скорлупу в когтистых лапах. Светящееся, яркое существо взмыло оттуда к сводчатому потолку, — воплощенные чистота и счастье, и я не смог сдержать крика радости.

Тут потолок внезапно опустился, стены сдвинулись, начальник отдела сжался и стал таким же, как был всегда, грузным маленьким человеком. В руках он держал лист бумаги и смеялся. «Дмитриев, — говорил он, — вы, конечно, представили очень удачный проект, но что же так волноваться-то? Посмотрим, что заказчик скажет». Я огляделся вокруг, посмотрел на свой древний компьютер, на пачку бумаг рядом с ним, на уткнувшуюся в экранный пасьянс Анну Сергеевну — и почему-то подумал, что заказчик тоже будет доволен.
На следующий день я как-то даже умилился, увидев в офисе прежний котел — все же новая работа была куда интереснее прежней.

С тех пор прошло уже полтора месяца. На работе меня отметили благодарностью и деньгами, среди которых не было двух одинаковых бумажек. Мне не понравилось исполненное ярости лицо Медузы Горгоны на одной из купюр — но в магазине ее приняли без малейших вопросов.

Однако все это уже не так важно — я встретил девушку с вертикальными зрачками и острыми ушами, девушку, рядом с которой мне хочется находиться постоянно. Завтра мы идем в новый ресторан, где, по слухам, подают жидкий огонь, который вырывается из ноздрей, когда его пьешь — и мне все равно, на что он похож в том мире, который я раньше называл реальным, который я еще могу увидеть, сощурившись и надавив себе на виски — возможно, еще через месяц это уже не принесет никакого эффекта. Я уже смотрел так, сощурившись, на свою новую знакомую — она оказалась миловидной, с хорошей улыбкой, но не более того. Но скажите, как вы думаете, значит ли это для меня хоть что-нибудь, когда я касаюсь ее шелковистой руки?