Антиквазус

Антиквазус

                     АНТИКВАЗУС

                                   или

                      ОСТРОВ АНОМАЛИЙ

                        фантастическая повесть

                           ВЕЧНИКИ

Оля проснулась и пронзительно закричала. Прямо над ней скалилось нечто ужасное до безобразия и безобразное до ужаса. В скопище гнусностей и отвращений смутно различалось подобие крючковатого носа, сплющенных глаз и корявого рта с торчащим из него гнилым клыком. Вылитая баба-яга! А гнусавит так, словно чахоточник отхаркивается. Что-то бормочет себе под нос. Или она так хихикает?

Та и в самом деле скрипуче посмеивалась:

- Э-хе-хе. Что же ты испугалась, голубушка? Дрожишь, как осиновый листочек. Не бойся, мы тебя в обиду не дадим. Сами умираем от голода. Не сойти мне с этого места, ежели мы тебя плохо поджарим. Ни одного кусочка не подгорит. Лично прослежу, лично о тебе позабочусь. Не сомневайся и не переживай. У нас тут совсем не страшно. Наоборот, весьма интересно. Такого больше нигде не увидишь. И правильно сделала, что уговорила своего женишка навестить наш остров. Вот, твоё желание и исполнилось. Э-хе-хе.

Алёша! Где он? Да вот он, рядом! Сопит, как паровоз. Надо только прикоснуться к Алёше, и кошмарный сон улетучится, как утренний туман. Конечно, это сон. Поэтому и так трудно двигаться. Надо пошевелиться, чтобы проснуться.

Оля рванулась, но бесчисленные путы остро впились в тело. Связана по рукам и ногам. Пальцем не шевельнуть. Попыталась повернуть голову - новая боль. Привязана к бревну за волосы. Какой ужас! Их теперь за неделю не расчесать. А кожа? Живого места не осталось. Сучки и твердая кора впились в тело и в клочья изодрали кожу. Кошмар!

Кто-то ещё туже затянул верёвки и плотоядно хохотнул:

- А может, мне с ней позабавится? Ух! Кровь с молоком!

Боже! Ещё одно чудище! В дырявой шинели и облезлой шапке. То ли ушанка, то ли будёновка. Настолько сгнила, что не разобрать. Б-р-р!

- Совсем рехнулся, старый хрыч! - всплеснула "баба-яга" корявыми руками. - Да после тебя, Кащик, от неё за версту будет козлом вонять. Поди, тысячу лет не мылся. Хоть бы в реке искупался, кавалер задрипанный.

Скосив глаза, Оля с ужасом наблюдала за "задрипанным кавалером". Тот задумчиво почесался спиной о дерево, протяжно зевнул, обнажив гнилые зубы и чёрные десны, и со вздохом отказался от своей затеи:

- Эх, старость - не радость. Пойду, на солнышке погреюсь.

Когда он, ковыляя, ушёл, Оля по-настоящему испугалась: она же совершенно беззащитна! А где Алёша? Не он ли сопит где-то рядом? Неужели спит?

Едва сдерживая стон, Оля попыталась посмотреть в его сторону.

- Алёша?

- Да.

- Ты почему меня не защищаешь?

- Я, как и ты, привязан к бревну.

- Хоть бы прикрикнул на него.

- И только больше бы раззадорил.

- Бесчувтвенный чурбан, - всхлипнула Оля. - Тоже мне жених. За невесту не может заступиться. А мне тут надоело. Хочу домой.

- Ты же сама сюда рвалось. Днем и ночью бредила островом аномалий.

Алеша говорил спокойным успокаивающим тоном, но Оле от обиды перехватило дыхание, слёзы сами собой брызнули из глаз:

- Так вот как ты ко мне относишься! Хуже, чем эта старуха.

Та не применула встрять:

- Но-но, полегче на поворотах. Не такая я уж и старуха. Мне ещё нет и миллиона.

- Чего миллиона? - глуповато спросил Алёша.

- Лет. Чего же ещё?

- Кто же вы?

- Неужто до сих пор не скумекал? Вечники мы. А меня величают Капой. Небось, слышал про нас?

- Никогда.

Рожа Капы ещё больше скривилась в недоумении:

- Ты что, с Луны свалился? Кто не знает вечников? Мы живём с начала мира.

- А мы всего двадцать лет, - резонно заметила Оля.

Капа встряхнула косматой головой:

- Ах да, совсем забыла. Вы же люди. Совсем сосунки. Откуда вам про нас знать? Да за такое время не успеешь и глазом моргнуть. Вон, Кащик, за тысячу лет ни разу помыться не успел.

- Теперь понятно, почему он такой вонючий, - непроизвольно вырвалось у Оли.

Вечница пропустила её реплику мимо ушей. Внимание Капы привлекла приближавшаяся к ним толпа странных существ. Под дикорастущими копнами волос с трудом угадывались черты безобразных лиц. На уродливых телах чудом держались грязные лохмотья и тряпки, вросшие в покрытую струпьями кожу. Дикари при виде такого зрелища возобнили бы себя богами. Даже Капа на их фоне выглядела красавицей.