Антимаг

25

Последнюю страницу я прочел на одном дыхании. И огляделся. Разбитый, точно статуэтка, кот, и осколки стекла на полу, книжный шкаф вдоль стены, увесистый том Джима Великолепного «По ту сторону этого мира» на столе — все осталось на месте. Вроде бы я не спал. Однако прочитанное никак не укладывалось в голове, никак не соотносилось с тем учителем, которого я знал три года. Он, ярый поборник жизни «здесь и сейчас», всерьез исследовал загробный мир. И не просто исследовал, а даже создал штуку, которая позволяла любому эленхаймцу заглянуть за стену смерти. Пряжка-то была с секретом, да еще с каким! Что ж, последнее объясняло странную тягу к ремешку. За выпуклыми позолоченными стенками теплилась неизвестная магия. Но и это было еще не самое удивительное. Согласно записям, за дверцей со смотровым окошком жили самые настоящие призраки.

Страница текста, несколько предложений, перевернули все с ног на голову. Колдун Фихт, плюющий на потусторонний бред, неожиданно перевоплотился в знатока загробного мира. Несколько секунд — и он вдруг перестал быть чокнутым стариком, который забивал кошачью шерсть в каждую щелку. Он боялся вовсе не тех призраков, что могли залететь с улицы, он опасался тех призраков, что уже находились в его доме. И кошачьи головы, развешенные по всем стенам, и ковер из кошачьей шерсти, лежащий над входом в колдовской тоннель, и безумный жирный кот, вцепившийся в меня, — все эти старческие чудачества внезапно обрели смысл. Ощущение было таким, словно я одним ключом открыл несколько совершенно разных замков. Будто одним-единственным словом разгадал множество загадок. Кроме одной: почему Фихт скрывал эти тайны от меня?..

Задав этот вопрос, я с предвкушением отодвинул створку смотрового окошка. Плотная полоса света расколола тьму пополам, словно гигантский меч — черный огромный валун, легла на груду костей, выхватила изогнутые стены; густо заколыхалась, заблестела пыль — в ярком свете она казалась мелкой серебряной стружкой. По спине пробежал холодок.

Я стоял в шаге от призраков, которых пока не было видно. Многое терялось во мраке, но все же можно было представить, как выглядит тесная комната. А выглядела она жутко — как огромная бочка, обитая изнутри кошачьими шкурками; от края до края пол устилали кости — человеческие кости.

Призраков не было. Не то попрятались по темным углам, не то зарылись в кости. Тающее время висело надо мной проклятьем, и я решил испробовать Кошачий глаз; призракам, в отличие от меня, спешить было некуда. Мелкий бугорок, открывающий чудо-штуку, я заметил еще на схеме, поэтому не пришлось ломать ногти, пытаясь открыть изобретение Фихта. Щелчок был негромким, но в мертвой лабораторной тишине прозвучал грозно, зловеще.

От неожиданности я едва не выронил ремешок. Из открытой пряжки на меня уставился зеленый, как изумруд, кошачий глаз — точь-в-точь такой, каким смотрит по ночам домашняя кошка, хватая отблески свечи. Нужно было догадаться: Фихту всегда было легче что-нибудь создать, чем придумать этому название. Защитное зелье из крови тролля и серого эльфа носило имя «Кровяной щит». Кошачий глаз, дающий возможность заглянуть в загробный мир, назывался Кошачьим глазом. Глаз этот выглядел живым, при малейшем движении ремешка менял оттенок блеска и, казалось, следил за мной. Был он заключен в стеклянный шар, где в беспорядке застыли разноцветные кусочки. Из-за мелкости этих кусочков определить их природу было сложно. То ли самоцветы, то ли осколки цветного стекла, то ли крашеная железная стружка. Если бы не поразительно живой глаз, стеклянный шарик сошел бы за обычную детскую игрушку, которых пруд пруди в лавках стеклодувов. Из открытой пряжки магия била сильнее, но понять ее по-прежнему было нельзя. Она лишь ощущалась, сравнить же ее было не с чем.

Я туго затянул ремешок на затылке, зажмурился, потом сдвинул неудобную пряжку туда, где ей и положено было быть, и открыл один глаз. Все было сделано так, как описывал Фихт, но ничего не изменилось. Я потянулся к листку, чтобы свериться с текстом, — и полетел. Вернее, полетела комната, а я остался на месте, судорожно хватая рукой воздух в поиске опоры. На мгновение показалось, что стены меня просто раздавят. Комната так сузилась, что я невольно сжался.

Мир стал другим. Из него словно выдавили все яркие краски. Остались только всевозможные оттенки серого. Я и не представлял, что их может быть столько. Здесь серый переходил в почти черный, а тут, напротив, светлел до почти белого. Наверное, таким мир видят кошки, когда охотятся в темноте, подумал я и прильнул к смотровому окошку.

— Эй, — с разочарованием произнес я, постукивая костяшками пальцев по двери. — Где вы?



Отредактировано: 10.07.2019