Apocalepticon

Глава 7

С момента моего неудачного знакомства с жег-коровами прошел месяц. К несчастью, мы так и не смогли поладить друг с другом. Так что теперь, каждый раз, когда я  оказывался у них на виду, они неизменно отвечали мне одним и тем же, создавая огненные шары и направляя их обыкновенно точно в цель. Полагаю,  я должен быть за это им благодарен, ведь только после нескольких десятков попаданий выяснилось, что огонь не причиняет моему организму особых неудобств. Теперь, когда Картограф отправлял меня по поручению к подножью горы или же в лес,  просто проходил около загона этих тварей, показательно не замечая, что каждые несколько секунд вспыхиваю яркой свечой.

Они, как ни странно, очень быстро поняли, какие именно чувства  я стараюсь им показать, так что очень скоро и сами демонстративно отворачивали свои костяные головы при моем приближении. К моему бешенству, их презрение било по мне сильнее, чем мое по ним.

Когда Картограф сказал, что одну из жег-коров необходимо прирезать,  я добровольно, яростно жестикулируя и рыча, вызвался свершить это без сомнений крайне важное поручение, предварительно выбрав того самого самца, от отношений с которым построил свое личное мнение обо всех жег-коровах.

Мое тело вошло в загон, в то время как мой разум был переполнен ожиданием чего-то радостного, и ему даже не мешал тот факт, что при входе тело крайне неудачно споткнулось, чуть было не растянувшись на земле.

  Я встретился взглядом с ничего не подозревающей жертвой, та отвернула от меня свою косматую голову. Чертово животное. Оно смеет так обращаться ко мне, при этом забывая тот факт, что из нас двоих только я один ношу штаны. Да, пускай изорванные, ободранные в районе колен, но все же штаны. Картограф нашел их когда-то на одном из прибрежных пляжей острова, вместе с кучей костей и большим количеством ржавой и пришедшей в негодность брони.  Он собрал всю ткань и железо, чтобы потом выплавить из них, с помощью магии огня, все необходимые в хозяйстве вещи, вроде железных полос для  двери, ножей или начищенного до блеска металлического листа, который, при соблюдении некоторых условий, вполне можно было использовать в качестве зеркала.

Подойдя к самцу поближе, я, не торопясь, выставил на всеобщее обозрение нож, который до этого прятал в ладонях. Животное не успело ничего понять, как оказалось на земле кверху брюхом, в то время как я уже заносил над ним лезвие, блестящее в лучах полуденного солнца, длинное и хорошо заточенное. Все-таки некоторые вещи я схватывал на лету, будто бы имея к ним предрасположенность. Он пытался сопротивляться, над его головой попеременно вспыхивало и гасло пламя, но я все время мотал его голову из стороны в сторону, не давая возможности прицелиться как следует. Зверье вокруг нас все пришло в движенье, моя спина вновь обрела оранжевые оттенки, но подобная мелочь не могла отнять мое внимание от процесса. Я медлил, как вдруг голос, раздавшийся сзади, в некотором роде привел меня в чувства:

-Приятель, не стоит брать этого, он же самый нужный!

Поток воздуха, в одно мгновение охладивший мою спину, в то же время охладил и мой пыл. Картограф, приблизившись, похлопал меня по руке, занесенной для удара ножом.

- Послушай, если мне сейчас не изменяют те огоньки в глазницах, заменяющие мне глаза, то ты собрался прикончить единственного самца! Именно благодаря ему, его стараниям, я получил практически бесконечный источник чернил и пергамента!

Черепоголовый, отобрав у меня нож, направился к одной из жег-коров, выглядевшей несколько менее здоровой, чем окружающие ее животные. Та, попятившись, несколько раз атаковала его огненными шарами, но те даже не коснулись костлявого тела, исчезнув во внезапно образовавшихся на их пути завихрениях воздуха.

Окружающие жертву жег-коровы, в отличие от нее самой, нападать на Картографа не решились, подавшись в разные стороны от своего неудачливого сородича. Я замечал это и раньше, когда в процессе закалывания скота принимал участие лишь в качестве наблюдателя. Черепоголовый будто бы обладал некой властью над своим стадом, даже самец никогда не смел косо на него смотреть. Хотя, возможно, это просто мне привиделось, ибо я до сих пор сомневался в способности этих животных показывать свое отношение к предмету посредством разнообразных способов зрительного контакта или его отсутствия.

- Знаешь, приятель, тебе стоит подумать над тем, чтобы начать контролировать свои вспышки гнева, - руки Картографа работали, пока он сам не уделял им внимания от слова совсем. Пожалуй, единственным занятием, которое он не выполнял с полным прагматизмом, были бесконечные, порой множество раз повторяющиеся, рассказы ни о чем, либо о его прошлом.

- Нет, я не говорю о том, чтобы отказаться от него. В конце концов, это же часть твоей природы. Но пойми правильно!

Отступающую жег-корову через несколько мгновений подняло в воздух, после чего она потеряла возможность двигаться, будучи сдавленной с двух сторон противодействующими воздушными потоками, которые, как змеи, обвили ее тело ,одновременно с этим перевернув вверх тормашками.

- Может быть, на большой земле что-то и изменилось за эту сотню лет, но, помнится, демоны переходили из разряда объектов уничтожения для авантюристов в ранг граждан только в том случае, если умели контролировать свою ярость. Учитывая твою…хм… несколько странную для этих мест природу, следует вывод о наличии у тебя знания о понятии положения «гражданина».

 Выбрав подходящий момент, Картограф одним быстрым ударом вогнал свое орудие прямо в центр лобного костяного нароста. Под аккомпанемент целого фейерверка из искр и жалобных стонов животного он сделал несколько пассов руками, да пару раз беззвучно поднял и опустил свою нижнюю челюсть.

Жег-корова еще около минуты болталась в воздухе, после чего рухнула на землю мертвой тушей. Тушей, головная часть которой была искривлена в крайне неестественном положении.

- Слушай, - черепоголовый указал мне на тушу, дав понять, что транспортировать ее в нужное место он самостоятельно не намерен. - Я тут вспомнил еще одно место большого мира: Дольфийская равнина. Не припомню, чтобы там селились демоны, но все же…



Отредактировано: 25.10.2020