Аргентина. Южная Патагония.

Аргентина. Южная Патагония.

Аргентина. Глава 2. Южная Патагония.

28 января.
Летим на юг Аргентины к ледникам Эль-Калафате вдоль атлантического побережья. Вода в океане мутная. Правда, чем дальше на юг, тем она прозрачнее.

Пролетев вдоль берега полторы тысячи километров, свернули на запад к Андам, за которыми вытянулась соседка Аргентины — Чили.

Пересекаем малозаселённую, бледно-бежевую, каменистую, с пятнами полузасохших озер, степную пампу — Патагонию, с одиночными кошарами, отарами овец и табунами лошадей (никакая иная хозяйственная деятельность кроме животноводства, невозможна на этих бедных землях).
Интересно происхождение названия Патагония – оно пошло от участников экспедиции Магеллана. Встречаясь с местными индейцами, малорослые испанцы, поражались внушительности их комплекции и стали звать их Patagano — Большая Лапа.
Приземлились у зелёного подножья Анд, залитых по пояс льдом. За острозубым водоразделом, что виден на горизонте, начинается Чили.

В тамошних горах вызревают глетчеры, занимающие третье место в мире по количеству замороженной пресной воды (уступают только Антарктиде и Гренландии). Кстати, до Антарктиды отсюда рукой подать: Магелланов пролив, Огненная Земля, вечно штормящий пролив Дрейка и вот он – белый континент!
Остановились в уютном городке Калафате, в простеньком, однозвёздочном отельчике. Дома здесь небольшие — одно-двухэтажные, но красивые, ухоженные. Улочки зелёные. Засажены, в основном, пирамидальными тополями, соснами и … белоствольными берёзами. Есть даже дубы, но почему-то с миниатюрными, размером с рублёвую монетку, листочками.
До 60-ых годов большинство горожан жило в вагончиках домиках на колёсах. Капитальных домов было мало. Но после того, как правительство стало вкладывать огромные средства в развитие туриндустрии и поток путешественников из года в год стал нарастать, у людей появились средства для строительства полноценного жилья. В потоке автомобилей часто видим наши «Нивы». В них кроме цены аргентинцев привлекает непревзойдённая проходимость этого мини вездехода. Ещё бросилось в глаза обилие битых машин – так и ездят годами: кто с помятой, без фары «мордой», кто с продавленным боком. Состояние основных автомагистралей безукоризненное: гладкий, без единой ямки асфальт, ухоженные, обустроенные АЗС.

В Калафате много собак. Все крупные, добродушные. Даже для проформы не лают, не говоря уж о том, чтобы зарычать или оскалить зубы. Люди тоже добродушные, не суетливые. Продавцы в магазинах внимательные, но не навязчивые. В национальных одеждах ни одной души. Вообще, про Аргентину можно сказать, что это наиболее европеизированная страна в Южной Америке.
В городе стояла сушь и тридцати градусная жара, а над Андами клубились мощные облака и валил снег. Видимо всё влагу, приносимую с Тихого океана ветрами, горы забирают себе. Вообще-то выжженная котловина и громадные ледники по соседству — это прикольно.
Утром поехали на ферму в гости к местному гаучо*.

Воздух над Патагонией кристально чистый. Серой дымки, как в Северном полушарии нет. Небо, что в зените, что у горизонта одного цвета – сине-голубое. Дорога оказалось экстремальной: много крутых подъёмов и участков с заметным боковым наклоном. Спуски ещё страшней – резкие, почти отвесные.

Повсюду выступают отполированные древними ледниками каменные лбы.

Земля между ними в короткой, рыжеватого цвета траве, растущей редкими пучками.

Невольно удивляешься – как же тут животные кормятся?

А это ещё одна местная достопремичательность — ползающие камни! Спустившись за пару лет вниз, они за этот же срок заползают наверх. И так «ползают» уже много десятилетий.

У груды камней видели выводок лисят.

Мы остановились пофотографировать. Людей не боятся – подпускают на два метра. Если подходишь ближе, то прячутся в щели между камней.

Пока ехали, пересекли несколько обширных и пустынных ранчо. Каждое огорожено столбиками, сквозь которые проходит несколько рядов гладкой проволоки. Перед въездом в каждое новое хозяйство приходилось останавливаться, чтобы открыть ворота, а, проехав, закрывать. Возле дома обычно стоят остатки повозок с огромными колёсами: когда дорог не было только имея такие колёса можно было ездить по патагонским колдобинам и оврагам.

Гаучо Даминго – колоритный бородатый парень в широкополой шляпе из толстой кожи с платком на шее, с гордостью показал свои стада и табуны. Угостил в летнем лагере, расположенном среди живописных скал у родника,

вином и, при нас же поджаренными на углях, ломтями несолёной говядины толщиной в два пальца. Оказалась вкуснятина необыкновенная! Вроде, обычная говядина, а во рту просто тает. Шашлык из баранина без характерного привкуса и запаха. Видимо, сказывается чистота окружающей среды** и какой-то особый набор трав.
Мясо запивали местным красным вином. Я не знаток этого напитка, но мне понравилось. Раньше я не понимал, как можно почувствовать вкус солнца в вине, а здесь ощутил. Так вот в путешествиях открываешь простые удовольствия для которых прежде был слишком занят или слишком сосредоточен на себе или какой-то проблеме, как правило, надуманной. Начинаешь полнее ощущать вкус жизни!
Для отлова диких гуанако Даминго использует необычное, абсолютно неизвестное европейцам приспособление — метательное оружие болас. Оно представляет собой прочный и узкий, плетёный из сыромятины, ремень на двух концах которого закреплены два шарообразных груза. К его середине прикреплён ещё один ремень, короче, с третьим грузом. При охоте болас берут за центральный узел и, раскрутив, метают в след убегающей добыче. В полёте ремень разворачивается во вращающуюся линию и, обматывая ноги добыче, обездвиживает животное. Как правило, это гуанаки или страусы нанду. Их отлавливают для зоопарков и для зооферм. Но сейчас болас чаще всего используют для поимки одичавших на воле лошадей (вместо традиционного лассо). Несмотря на быстроту бега им трудно уклониться от вращающейся туго натянутой «струны» боласа.